Марина Суржевская - Отражение не меня. Сердце Оххарона
И замерла. Ночью мне ничего не снилось. Ничего!!! Я спала спокойно и крепко, и Шариссар в мой сон не являлся! Только странно, я не могла понять, радует меня это или огорчает.
Убрав гребень, я умыла лицо, решив, что буду этому радоваться. Потому что если Темный продолжит мне сниться, забыть его будет все сложнее. А я обязана его забыть! И как можно скорее.
Ник приплясывал от нетерпения, но прежде чем помчаться к берегу, я застегнула правильно все его пуговицы, завязала ему завязки и вручила в руки гребень.
— Как ты не свалился по дороге, не представляю! — строго сказала я слегка опешившему парню.
— А я свалился, — рассеянно бросил он. И удивленно посмотрел на свои ботинки. — А, так вот почему я падаю…
Я закатила глаза и фыркнула.
— Идем уже, горе любознательное! Где там твои листочки–травинки?
— Там! — карие глаза Ника вновь загорелись фанатичным исследовательским интересом. — Ты даже не представляешь, насколько это любопытно! Я думаю, что в том мире ночью холодно, а утром — жарко. Это объяснит, почему все их деревья с такими листьями — чтобы терять меньше влаги! А еще там, похоже, есть хищные растения, плотоядные! Ты представляешь? — завопил Ник, таща меня к месту своего восторга, — Цветы, способные сожрать мышь! Или даже кошку. А может… может, и человека! Боги, как бы я хотел увидеть это восхитительное растение!
Я покосилась на парня, но он совсем не шутил. Похоже, мысль о цветочке, способном кого–то сожрать, приводила его в состояние экстаза.
— Ник, тебе кто–нибудь говорил, что ты сумасшедший?
— Так все говорят, — радостно ответил парень. — А я и не спорю!
Перебежками мы выбрались на берег, и я ахнула. Часть побережья, действительно, была куском Оххарона. Примерно шагов в сорок, и этот кусок утопал в белом вязком тумане.
— Вот! — довольно ткнул пальцем Ник. — Я же говорил, у них ночью холодно! Видишь, был иней, а теперь туман! Здорово, да? Идем, надо все понюхать!
— Что–то мне не очень хочется туда лезть, — засомневалась я. Белое марево клубилось, словно живое, иногда являя очертания деревьев и кустов.
— Глупости! — уверенно фыркнул Ник и потащил меня за рукав. — Ты что, тумана испугалась?
— Того, что в тумане, — огрызнулась я. — Вдруг там эти твои жующие цветы?
— Хорошо бы! — искренне воскликнул Ник. — Но это вряд ли. Они озерные, как я понял, а здесь фауна леса. Ну же, Лея, не трусь!
И с горящими глазами парень бросился в туман. Я, ворча и осматриваясь, поплелась следом. Не оставлять же его там одного? И, конечно, сразу споткнулась о присевшего возле какого–то стебелька Ника!
— Ты хоть бы голос подавал! — я отряхнула землю с ладоней. Вокруг плавал туман, такой белый и плотный, что его хотелось потрогать рукой. Я и потрогала, почти ожидая ощутить что–то живое.
— Нюхай! — Ник требовательно сунул мне под нос травинку.
— Фу, — скривилась я. — Куриным пометом воняет!
— Так и запишем! — обрадовался парень, делая корявую пометку в своем свитке. — А это?
— Сливочным маслом, — новый листочек прижался к моему носу. — Орехом. Деревом…Откуда я знаю каким? Елью.
— Чудесно, просто великолепно! — искренне радовался парень каждому новому описанию, а я лишь головой качала. Что нужно человеку для счастья?
— Вот это еще, — синяя колючка уткнулась мне в кожу, а другой рукой Ник что–то нацарапал на бумаге. И брякнул, не поворачивая головы. — Уже рядом. Жаждет крови. Слева. За деревом… смотрит…
— Что? — не поняла я. Ник повернул голову, и я вздрогнула. В белом тумане его глаза тоже стали совершенно белыми и пустыми, лицо казалось восковым, словно маска.
— За деревом. Смотрит. Прыжок. Плеть… Скоро.
— Ник, — тихонько позвала я и дернула рукоять плети. Скорее от непонимания, чем осознанно, желая ощутить в руке что–то увесистое и дающее защиту. Кожаное жало развернулось, хлестнув по траве.
— Слева, — Ник смотрел в пространство белыми глазами, а я отпрыгнула и повернулась в указанную сторону.
За смутным очертанием деревьев мелькнула темная тень. Огромная и рогатая темная тень. Сверкнули кроваво–красные глаза. И вышел оххаронец. Он стоял на четырех лапах, как зверь, принюхивался жадно, не спуская с меня горящих глаз. Черный язык мелькнул между клыков безгубого рта. Он был похож на Шариссара в боевой форме, и в то же время — совершенно другим. Крыльев не было, а вместо гребней на голове загибались массивные рога. Он снова тяжело втянул воздух и облизался.
— Напал. Прыжком, — равнодушно сказал Ник за несколько мгновений до того, как зверь прыгнул. Но этого хватило мне, чтобы рвануть в сторону и взмахнуть плетью. Жало ударило оххаронца по спине, но недостаточно сильно.
— Замах. Справа.
Я отклонилась влево как раз вовремя, чтобы не свалиться от броска зверя.
— Сверху.
Резко упала и ударила зверя по ногам.
Ник предупреждал меня за несколько мгновений до свершившегося, и я отклонялась, ударяла и уходила в сторону раньше, чем оххаронец мог меня достать. И, кажется, его это чрезвычайно злило, потому что зверь рычал и временами вставал на задние лапы, ударяя себя в грудь. А потом вновь бросался на меня.
— Слева. Справа. Сверху. Слева…
Череда прыжков, отскоков и ударов плетью выматывали меня, но мы с Ником все еще были живы. Но вот сколько я так продержусь? Моя плеть отгоняла оххаронца, не давая приблизиться к нам, но вряд ли я смогу его убить, хотя вся спина и бока зверя уже были в красных полосах. Все–таки я била в полную силу, не желая оказаться в лапах с когтями.
— Справа…
Снова прыжок влево и разворот! Рогатый ревел и шумно втягивал воздух, оскаливая пасть и не спуская с меня глаз.
— Самка. Он хочет самку, — безучастно выдал Ник, а я изо всех сил ударила плетью. Потому что и сама догадалась, что зверь нападает не чтобы убить или сожрать, было в его поведении что–то… мужское. И это пугало меня до темноты, делая удары плетью еще сильнее.
— Да чтоб вы все провалились в нору к вонючему огру! — заорала я в отчаянии, чувствуя, что слабею и двигаюсь уже не так быстро, но не собираясь сдаваться. Злость пробудилась внутри, и я закричала, не переставая размахивать плетью: — Чтоб тебя кохры обслюнявили, паршивый уродец! Чтоб тебя сороки обгадили! Что вылупился? Думаешь, ты сильнее? А вот тебе, вот!!! Чтоб у тебя рога в дереве застряли, чтоб тебя медведь нашел и …
— И? — раздалось сзади заинтересованный голос Райдена. — И что сделал?
Оххаронец взревел, почуяв другого самца, и рванул на магистра уже всерьез, оскалив ужасающую пасть.
— Сеть, — сказал Ник, и на зверя упала полупрозрачная, словно паутинка, сеть, и тут же обвилась вокруг мощного тела, лишая движения, пеленая, словно младенца в колыбельке. Оххаронец свалился, а магистр шагнул ближе и кинул в оскаленную пасть красный порошок. Рык прервался, перейдя в… храп.
