Когда родилась Луна (ЛП) - Паркер Сара А.

― Ты… король.

― Именно это я и сказал ранее, ― он быстро накидывает капюшон, пряча лицо в тени, но его глаза все равно мерцают, словно тлеющие угольки, пойманные в орбиты. ― Это проблема, Лунный свет?

Волна жгучей ярости наполняет мою грудь и рот так, что я не могу говорить. Не в силах сказать ему, что да, это проблема.

Тень, Сумрак и Пекло управляются разными братьями Вейгор, но все они сделаны из одной и той же мерзкой ткани.

Я видела короля Сумрака издалека ― Кадока Вейгора. Этот мужчина ― не он. Значит, он правит либо Тенью, либо Пеклом.

Если верить слухам, Тень прогнила еще больше, чем наше королевство, ― холодные, темные просторы, которыми правит король Тирот Вейгор. Жестокий король, чье сердце, как говорят, страдает от потери своей королевы.

Пекло… ну.

Немногие из тех, кто отваживается углубиться в солнечную часть мира, возвращаются, чтобы рассказать об этом, хотя говорят, что король Каан дикий и кровожадный. Что Райган ― его древний саберсайт ― был слишком велик, чтобы поместиться в городском вольере, когда он в последний раз прилетал в Гор. Что он позволяет зверю свободно охотиться по всему своему королевству, сжигая города своим пылающим дыханием и пожирая народ, о котором он мало заботится.

Я не уверена, какой вариант хуже. С кем бы я предпочла оказаться в одной камере и дышать одним и тем же грязным воздухом.

Одно могу сказать точно ― я не склонюсь ни перед кем из них, даже если к моей шее приставят меч.

Топот тяжелых шагов эхом разносится по коридору, пока я выдерживаю его взгляд, и шум стихает перед моей камерой. Краем глаза я замечаю темные силуэты стражников в тяжелой броне.

― Руни, ― кричит один из них, ― что ты делаешь в камере семьдесят три? Король, не отрывая от меня взгляда, отвечает:

― Я ― местный целитель. Мне поручили осмотреть раны этого заключенного.

Я бросаю на него недоверчивый взгляд.

― Невозможно. Всем строго-настрого приказано не входить в эту камеру. Она наша самая опасная пленница.

Я была бы польщена, но для этого чувства не находится места рядом с бурлящим источником неразбавленной ярости, которая подступает к моему горлу, словно у дракона, готового выпустить первое пламя.

― Я вынужден приказать покинуть ее камеру. Ее ждут на суде в Гильдии знати. Мы должны сопроводить ее прямо туда.

Музыка для моих ушей. Я не хочу больше ни секунды находиться в присутствии этого монстра.

― Да, местный целитель, ― говорю я, одаривая его кислой улыбкой, ― будь добр покинуть мои покои. Я не нуждаюсь в твоей помощи ― ни сейчас, ни когда-либо еще.

Атмосфера между нами становится невыносимо напряженной, и он с ворчанием отступает назад.

Стражники наводняют мою камеру, сверкая кроваво-красными доспехами и заполняя все вокруг запахом полированной кожи. Один из мужчин хватает меня за раненое плечо и толкает вперед, я морщусь от боли и шиплю сквозь сжатые зубы.

― У нее в плече гвоздь, ― заявляет король, в его голосе звучит завуалированная угроза смерти, которую мне хочется скомкать и запихнуть обратно ему в глотку.

Я не хочу, чтобы он размахивал здесь своим королевским членом. Уж точно не тогда, когда он не удосуживается сделать это для своего народа. Он смотрит на стражника так, словно хочет вырвать у него трахею.

― Почему?

― Потому что она разговаривает с Клод и Булдером. — Меня удерживают на месте, пока другой стражник снимает металлическую перемычку, соединяющую мои кандалы. ― Именно поэтому сюда нельзя входить.

― Откуда ты знаешь? ― спрашивает король, пока меня привязывают к железной цепи, которую я подумываю использовать, чтобы задушить их всех, пока не замечаю красную бусину стихии, свисающую с мочки уха одного из стражников.

Возможно, нет.

― Она уничтожила целый отряд в Подземном городе. Легкие семерых солдат разорвало еще до того, как она начала метать свои клинки. Она убила еще двенадцать стражников так, что у вас все внутренности вывернулись бы наизнанку, проделала расщелину в земле, в которую попали еще шестеро, а потом откусила палец престижному охотнику за головами, нанятому Короной.

Что ж.

Я молодец. Я бы похлопала себя по спине, если бы с меня не содрали кожу.

― Хочешь сразиться? ― спрашиваю я короля, одаривая его гордой улыбкой, которую унесу с собой в могилу, и удивляюсь, почему он не выглядит впечатленным большим количеством трупов, как я ожидала. ― Если я выиграю, ты выкупишь мой приговор, и я вернусь к убийству мерзких самцов с маленькими членами и достаточным самомнением, чтобы оправдать их больное поведение. А ты вернешься к… ну, к охоте на лунные осколки.

Я чувствую, как настороженный взгляд стражника мечется между мной и королем-инкогнито, который подходит так близко, что между нами остается едва ли дюйм пространства.

Мир вокруг нас исчезает, когда он смотрит на меня так пристально, что я почти забываю, как дышать.

― В этом больше нет смысла, поскольку я нашел самую важную часть.

Воздух между нами становится таким плотным, что я уверена ― если прикоснуться, он разлетится вдребезги.

На следующем вдохе я прижимаюсь грудью к его твердой, мускулистой груди.

― Ну давай, ― говорю я. ― Забирай свой приз.

― Трудно, ― хмыкает он. ― Она находится в неудобном месте. Непросто достать.

Я фыркаю.

Да ладно.

― Уверена, у тебя есть все необходимое, ― бормочу я, вздергивая подбородок и бросая взгляд на солдата за его спиной. ― Давайте поскорее покончим с этим.

― Такая нетерпеливая? ― спрашивает король, и я невесело усмехаюсь.

― Да, конечно. Мне просто не терпится, чтобы меня распяли и четвертовали или скормили молтенмау.

Чушь собачья.

Меня выводят из камеры, я иду по коридору, едва переставляя ноги, мимо заключенных в клетках, прижимающихся к прутьям.

Они смотрят мне вслед.

Но единственный взгляд, который я чувствую, ― это его, исследующий мою спину, мою тунику, без сомнений, испачканную кровью, как свежей, так и засохшей.

Клянусь, земля содрогается.

Меня выталкивают в другой коридор, недоступный его взгляду, и ведут на суд, который определит мою судьбу.

Нет смысла надеяться на хороший исход. Его не будет. Эта мысль почти… освобождает. Снимает груз с моих плеч и делает мои шаги более легкими.

Улыбка расплывается по лицу, когда один из стражников подталкивает меня к лестнице…

Можно и повеселиться перед смертью.

ГЛАВА 22

Восемь стражников проводят меня через величественный зал, из разноцветных окон льется калейдоскоп света, который согревает мое лицо. Я иду медленно, каждый шаг ― это победа, моя влажная туника прилипает к разорванной, липкой коже на спине.

Каждое движение вперед кажется тяжелее предыдущего, как будто гравитация прижимает меня своим большим пальцем, медленно усиливая давление.

Еще.

Черные пятна начинают мелькать у меня перед глазами, когда стражник дергает меня за цепь, заставляя свернуть за угол. Мы подходим к основанию лестницы, скрытой в тени, и я сглатываю мучительный стон.

Если бы я знала, что эта прогулка будет такой утомительной, то, возможно, съела бы последнюю порцию каши, а не отдала соседу, как делала с большинством других.

― Продолжай идти, ― рычит стражник позади меня, толкая меня между лопаток.

От приступа невыносимой боли у меня подгибаются колени, тело содрогается, воздух вырывается сквозь стиснутые зубы. По позвоночнику стекает теплая влага.

Разминая шею, я преодолеваю лестницу по одной ступеньке за раз, пока мы не оказываемся на круглой железной сцене у основания куполообразного амфитеатра. Меня выталкивают вперед на несколько гулких шагов, металл под ногами гладкий и холодный, а цепь, надетую на мою шею, прикрепляют к железной петле, торчащей из земли.