Энчантра (ЛП) - Смит Кейли

Он пожал плечами:

— Ошиблась.

— Что?

— Эта кровать раньше принадлежала Ковину, пока он не обзавёлся ещё большей. Я не люблю посторонних в личном пространстве, так что своих любовников всегда водил… куда-нибудь ещё. Ты — первая, кому позволено остаться в моей постели за многие годы.

— Ах, вот она — привилегия жены, — протянула она, прищурившись.

Он не улыбнулся, но ей показалось, что хотел.

— То есть ты серьёзно хочешь сказать, что обладаешь всеми богатствами и временем мира и не покидал эту часть страны пятнадцать лет? Ты каждый раз выигрываешь свободу — и не пользуешься ею, чтобы уехать как можно дальше? Чтобы сбежать отсюда?

— Это было бы нечестно, — тихо ответил Роуин. — Наслаждаться тем, чего лишены остальные.

— Значит, тебе действительно не всё равно, что твоя серия побед держит их в Аду, — сказала она.

Он встретился с ней взглядом:

— Конечно, не всё равно.

Она почувствовала: это правда.

Ты либо выиграешь в очередной раз и исчезнешь, либо проиграешь — и наконец узнаешь, что такое настоящий Ад, — сказал тогда Ковин. Но Женевьева начинала подозревать, что мотивация Роуина куда глубже, чем представлялось остальным.

Между ними повисла тишина. Но она не показалась Женевьеве неприятной. Скорее — задумчивой.

Но когда молчание стало слишком тяжёлым, она вдруг выпалила:

— Просто думала, что кровать такого размера существует исключительно ради оргий.

Он фыркнул:

— Ты не ошиблась. Но несколько любовников одновременно — это больше по части Ковина, не моей.

Видела, да.

— Ладно, — напомнил он. — Теперь твоя очередь.

Глава 20. ПОГОНЯ

Спустя два часа, когда её тело окончательно согрелось, Женевьева сидела в ванной Грейва и вынимала из волос аккуратно закреплённые шпильки — кожа на голове ныла, и она жаждала хоть какого-то облегчения. Она сняла полотенце с зеркала и уставилась в отражение, будто надеясь разглядеть в нём незримые взгляды, что наверняка следили за ней с той стороны.

С Роуином они сыграли два круга в «две правды и ложь», но игра зашла слишком далеко — и он замкнулся. Зато она узнала, что однажды он вместе с Реми и Ковином так напились, что украли талисман-талисман престижного демонического учебного заведения в Аду. Что он прочитал все книги в библиотеке семьи. И что татуировки, покрывающие большую часть его тела, стали способом отделить себя от брата-близнеца. Но самым неожиданным оказалось то, что любимчиком их матери был именно Грейв.

Когда она попыталась расспросить больше о его матери — Роуин просто замолчал.

В отличие от неё, он, казалось, не страдал от тишины. Сейчас он развалился в кресле, глаза закрыты, на груди свернулась Умбра. Женевьева же, к тому времени, чуть не сошла с ума от безделья. Чтобы отвлечься, она начала приводить в порядок комнату. Пересортировала гардероб Грейва по цветам — от угольно-чёрного до чёрного как смоль. Сложила всю бумагу в ящике его стола в виде бумажных лебедей. В конце концов переключилась на волосы — за ночь причёска превратилась в подобие птичьего гнезда. Сейчас, разглядывая в зеркале начинающиеся тёмные круги под глазами, она недовольно нахмурилась.

Она уже собиралась выйти из ванной, чтобы найти себе новое занятие, когда дверь внезапно распахнулась — и она вздрогнула.

Роуин вошёл быстро и уверенно, за ним — Умбра, скользнувшая внутрь.

— Что ты себе позволяешь⁠— начала она, но он тут же прижал палец к её губам.

Умбра насторожилась: уши навострены, глаза ярко блестят — она кого-то услышала. Кого-то, кого Женевьева не заметила.

— Отвлеки, — шепнул Роуин своей Фамильярке. Та тут же метнулась в спальню и юркнула под кровать.

Он наклонился к уху Женевьевы:

— Когда он откроет дверь, Умбра выбежит в коридор и отвлечёт его. Я последую за ней и уведу подальше. Когда поймёшь, что он сосредоточился на мне — беги.

— Грейв? Он уже здесь? — прошептала она, когда он убрал руку. — Куда бежать?

— Куда угодно. Только не загоняй себя в угол. Скоро начнётся первая смена комнат, и нам всё равно придётся уходить отсюда.

Он приоткрыл дверь ванной, оставив узкую щёлку. Женевьева шагнула вперёд, но тут подол платья зашуршал о пол. В мёртвой тишине звук был как выстрел.

Роуин выругался сквозь зубы и начал рыться в шкафчике — нашёл стальную бритву и принялся аккуратно срезать нижние слои платья. Женевьева с болью смотрела, как роскошное одеяние разрушают, но спорить не стала: двигаться стало действительно легче.

Послышался скрип двери спальни — и оба замерли. Кольцо на её пальце вспыхнуло болью. Зазвенели цепи от ловушки, но, к счастью, не сработали.

Роуин жестом велел ей прижаться к стене за дверью. Шаги приближались.

Но вскоре из дальней части дома донёсся глухой звук, и шаги сменили направление.

Роуин взглянул на неё — короткий кивок. Потом выскочил в спальню, бросил что-то брату и исчез в коридоре. Женевьева осторожно выглянула: в самом конце коридора Грейв наносил удары Охотничьим Клинком — резкие, точные. Роуин ловко уклонялся.

Тонкие зубы впились в её щиколотку — не больно, но настойчиво. Умбра.

— Я иду, мелкий монстр, — прошипела она.

Плохо подумала.

— Серьёзно, проблемка? — донеслось рычание Роуина. — Беги!

Она обернулась — и увидела Грейва. Он уже смотрел на неё. И улыбался.

Если Грейв улыбается — беги.

Она сорвалась с места и помчалась по коридору, через фойе, не зная, куда свернуть, чтобы не загнать себя в тупик. Особенно когда Грейв шёл за ней, и быстро. К счастью, он был больше и явно не создан для спринта — почти сто килограммов чистой мускулатуры.

Когда Женевьева увидела открытую арку, ведущую в столовую, единственное, что пришло ей в голову — метнуться туда, оббежать массивный стол и использовать его как барьер между собой и Грейвом. Тот рассмеялся, остановившись в паре шагов от стола, и она с ужасом заметила, что он едва дышит.

У самой же Женевьевы в глазах уже плыли белые точки — в боку стреляла боль, а дыхание срывалось, как будто лёгкие вот-вот откажутся работать. Она не была уверена, что когда-либо в жизни бегала так много.

Грейв подошёл ближе к столу, совершенно пустому за исключением керамической чаши с фруктами в центре. Женевьева осталась на цыпочках, следя за каждым его движением, в ожидании, с какой стороны он решит атаковать. Где же Роуин?

— Извини, лапочка, но я слишком много раз гонялся и был загнанным вокруг этого стола, чтобы не знать, — и в один прыжок он оказался прямо на столешнице с глухим ударом, — гораздо проще идти через него.

От его приземления чаша с фруктами свалилась на пол и разлетелась вдребезги, яблоки и груши покатились в стороны, а черепки заскользили по полу у её ног. Грейв спрыгнул вниз, прямо перед ней, осколки хрустнули под его подошвами. Женевьева поняла, что ей пора паниковать. По какой-то причине Роуин всё ещё не появился. Обычно она не та, кто будет надеяться на помощь мужчины, но сейчас она бы не отказалась от чьего-нибудь вмешательства.

Она сделала шаг назад. Грейв шагнул вперёд.

— В качестве утешения — ты продержалась меньше четырёх часов, и из-за этого Ковин с Севином проиграли кучу монет. Это уже достижение. И я сделаю это быстро. Считай, это мой свадебный подарок.

Клинок пошёл вниз.

Женевьева не знала, что на неё нашло — она нырнула вниз, схватила с пола яблоко и проскользнула под его рукой, обогнув стол и избежав удара. Оба снова обернулись друг к другу. Когда он снова замахнулся, она с силой врезала яблоком по лезвию. Фрукт насадился на остриё, замедлив движение клинка, и Женевьева смогла отшатнуться и избежать удара — только чтобы врезаться спиной в край стола. Теперь она оказалась зажата между ним и убийцей.

Грейв с грохотом опустил нож на стол рядом с ней, расколов яблоко пополам и оставив глубокую царапину на отполированной древесине.