Энчантра (ЛП) - Смит Кейли

Она поняла, что за всей суетой, подготовкой к чёртовой свадьбе, толком не подготовилась к самой Охоте.

— Дыши, Женевьева, — велел он, сдвигая в сторону створку встроенного шкафа с бельём внутри идеально белой ванной.

Она показала ему язык. Потом всё-таки вздохнула.

— «Блуждающие комнаты» — любимая версия Грейва. Каждые четыре часа мы обязаны менять укрытие. Всего — три смены за его ход. А прятаться во время перехода сложнее всего, — объяснил он, протягивая ей сложенные полотенца. — И да, охотничий клинок — единственное, что может нас по-настоящему убить. Хотя, конечно, мы можем серьёзно замедлить друг друга: свернуть шею, перерезать горло… Но если хочешь гарантированно безопасный вылет соперника — бей в сердце. Хотя зрители, как правило, предпочитают более… зрелищные варианты.

Женевьева присела на корточки, наблюдая, как Роуин водит пальцами по стене в глубине шкафа.

— Моя спальня, возможно, и слишком очевидное укрытие, — сказал он, — но соседняя комната вполне подойдёт.

Его голос стих, когда он сдвинул панель стены в сторону, открывая проход в другую ванную. Умбра юркнула внутрь без всяких колебаний.

Он махнул Женевьевой, чтобы она шла следом, и ей пришлось сдержать недовольный вздох. Сейчас ей меньше всего хотелось снова протискиваться в какое-нибудь узкое пространство. Её способности Спектра обычно избавляли от подобных ситуаций, и одна мысль о том, что придётся снова застревать в щели, вызывала у неё тошноту.

Собравшись с духом, она опустилась на колени и начала ползти. Острые края отверстия беспощадно царапали свежие раны на её руках, а громоздкие юбки мешали продвигаться вперёд, пока она пыталась протиснуться сквозь проход.

Щёки запылали от смущения, когда она выпрямилась с другой стороны — не хотелось даже думать, как нелепо она, должно быть, выглядела. Но всё меркло на фоне зрелища, что предстало перед ней: Роуин, тщетно пытающийся протиснуться сквозь отверстие, борется с собственной шириной плеч.

Он раздражённо выдохнул и, перевернувшись на спину, упёрся руками в стену, вытолкнув себя наружу. Похоже, как и она, он был не привык решать проблемы без магии. Честно говоря, Женевьева и не думала, что он вообще пролезет. Грейв или Ковин уж точно не смогли бы.

Пока он задвигал панель обратно, она спросила:

— В чьей ванной мы сейчас?

— В ванной Грейва, — ответил он.

Женевьева остолбенела:

— Ты спятил?

— Если бы мы пытались попасть в его комнату с коридора, то обнаружили бы две вещи, — начал он, направляясь к зеркалу и накрывая его полотенцем. — Первое: дверь заперта. Второе: она заминирована. И не самым приятным образом.

— Хочешь сказать, он не знает о твоём потайном проходе в его комнату? — уточнила Женевьева, следуя за ним.

— Всё верно, — подтвердил он.

— Удивлена, что вы с Реми не живёте через стенку. Я надеялась увидеть, как он обустроил свою комнату.

Роуин остановился у двери, приподняв бровь:

— Почему?

Она пожала плечами:

— Удивительно, что у вас одно лицо, а вы такие… далекие друг от друга. Хотелось проверить, есть ли у него тоже система сортировки носков и нижнего белья. Сначала по длине, потом по цвету, потом по материалу, так ведь?

Он зло прищурился:

— Ты рылась в моих вещах?

— Отвлеклась, пока красилась на бал, — весело подтвердила она.

— Мы с Реми очень разные, — сказал он. — Кстати, что именно он сказал тебе на танцах, что так задело?

— Удивлена, что ты вообще заметил, будто я расстроилась, — призналась она.

Он посмотрел на неё странно:

— Почему?

Потому что, несмотря на людей вокруг, редко кто смотрит на меня по-настоящему.

Но вслух она этого не сказала.

— Он сказал, что жалеет меня. Назвал мышкой в ловушке. А я устала, что меня постоянно сравнивают с грызунами. И устала от жалости. Особенно от мужчин, которые не собираются мне помогать, но считают, что кто-то другой обязан меня спасти. Кто-то, но не они сами.

Роуин замолчал на несколько долгих секунд.

Потом сказал:

— Спасти тебя от чего? От самой себя? Ты вполне способна постоять за себя.

Дыхание Женевьевы перехватило — его слова ударили в нерв, о котором он и не должен был знать. Да, она и правда была своим злейшим врагом. Каждый раз, когда оказывалась в беде, это было результатом её собственных решений. И она ненавидела, как легко он это понял.

— Так ты остановил всё раньше, чтобы спасти меня от самой себя? — прищурилась она. — Страсть от фруктов на тебя вообще не подействовала?

— По-моему, эффект был вполне очевиден, — его голос стал заметно ниже.

Она скрестила руки:

— То есть, без магии ты бы и пальцем не тронул меня?

Он усмехнулся:

— Ты хочешь услышать от меня что-то конкретное, Женевьева? — шаг вперёд. — Без обязательств. Мы ведь это оговорили?

Она нахмурилась:

— Оговорили.

Он явно ей не поверил, но больше не стал давить. Молча подошёл к двери, осторожно приоткрыл её и выглянул в комнату. Планировка спальни Грейва была почти такой же, как у Роуина, за исключением кровати — она была обычного размера. Всё в комнате было выкрашено в чёрный — даже мебель. Неудивительно, что Грейв такой мрачный. Обстановка напоминала гроб. Единственное, что разбавляло мрак — два зеркала, прислонённые к стене напротив кровати. Роуин тут же принёс ещё полотенец и укрыл их.

Женевьева подошла к двери и начала искать ту самую ловушку, о которой он говорил. И правда: две чёрные цепи были прикреплены к верхней части двери и тянулись к противоположной стене. При открытии двери они натягивались, активируя металлическую панель. Женевьева не видела, что под ней, но догадывалась — ничего приятного.

Она закатила глаза:

— Драматично.

— Грейся, — велел Роуин, кивнув на кровать. — Ты всё ещё слишком бледная.

Женевьева даже не стала спорить. Она устроилась у изголовья и натянула на себя одеяло. Облегчение было мгновенным. Тело сотрясла дрожь — только теперь она поняла, насколько на самом деле замёрзла.

Роуин между тем устроился в большом кресле в углу комнаты, заложив руки за голову и закрыв глаза, не сказав больше ни слова.

Спустя долгую минуту тишины она спросила:

— И что теперь… просто ждём?

— Это же прятки, так что да, — отозвался он.

Пауза.

— Почти три часа?

А как же всё, что произошло между нами? Я должна просто забыть, что мы чуть не…?

— Именно.

Пауза.

— Это вечность, — пожаловалась она.

Он тяжело вздохнул:

— Ты бы плохо справлялась с жизнью бессмертной.

Только что за ней охотились, а теперь — скука. Странное ощущение. Возможно, для Роуина это было привычно, но этот дом с его эмоциональными качелями сводил Женевьеву с ума. Ей срочно нужно было отвлечься.

— Давай сыграем в игру? — предложила она.

Он приоткрыл глаза:

— Мы уже играем.

Она посмотрела на него с раздражением:

— Я имела в виду — в ту, где не убивают.

— Звучит скучно. Но ладно. Что за игра?

— «Две правды и ложь», — предложила она. — Мы играли с друзьями дома. Раз уж мы теперь партнёры, которые должны выглядеть убедительно…

— Правила?

— Каждый называет три невероятных факта: два — правда, один — ложь. Нужно угадать, где ложь.

— Допустим. Раз уж мы выстраиваем доверие, — кивнул он.

— Это ты сказал, — согласилась она.

Они оба задумались, подбирая фразы, пока в комнате царила тишина, нарушаемая лишь тем, как Умбра умывалась, как домашняя кошка. Женевьева вдруг ощутила тоску по дому. По По. По поместью Гримм.

— Ладно. Я готов, — объявил Роуин.

Она жестом разрешила начать.

— Мы с Севином однажды случайно провели свадьбу демона с девятнадцатью невестами. Я ни разу не трахался в своей спальне. А в последний раз я выезжал дальше Флоренции пятнадцать лет назад.

Женевьева нахмурилась. Первое было настолько абсурдным, что вполне могло быть правдой. Но последние два…

— Второе — ложь, — наконец решила она. — Не верю, что у тебя такая огромная кровать и ты не пользовался ей по назначению.