Герой (ЛП) - Кент Клэр

— О, Боже милостивый, — выдыхает он, вставая, делая шаг назад, затем вперед, а затем опускаясь на колени передо мной. Он протягивает руки, чтобы схватить меня за руки, которыми я вытирала лицо и глаза. — Что, черт возьми, здесь происходит?

Я смотрю вниз, настолько потрясенная его драматической реакцией, что инерция моего взрыва будто врезается в кирпичную стену.

— Почему ты вообще здесь?

Он прямо передо мной, втиснулся между моих колен. И выражение его лица меняется, и на нем появляется что-то похожее на надежду.

Надежда.

Освещающая его лицо. Освещающая все вокруг.

— Ты только что сказала… ты только что сказала, что любишь меня? — хрипит он.

Я хмурюсь.

— Я сказала, что люблю и тебя, и Рину.

— Как… как семью?

Я так растеряна, что отвечаю ему напрямик.

— Рину как члена семьи. Тебя же скорее как… как…

— Скорее как кого?

— Как… мужчину, — это звучит нелепо. Что, черт возьми, я несу? Я не такая. Я никогда такой не была.

— Ты любишь меня как мужчину?

— Почему мы должны все время это повторять? Ты и так это знал, не так ли? Иначе зачем бы ты затеял этот ужасный разговор прошлой ночью, пытаясь мягко порвать со мной и сказать, как все должно быть впредь? Я понимаю, но легче от этого не становится. И если я хочу разрываться на куски, мне позволено разрываться. Если я хочу притворяться, что со мной все в порядке, то и это мне тоже позволено. Ты не можешь вести себя так, будто мы вместе, если ты на самом деле не хочешь быть вместе с…

Я не могу закончить свою позорную тираду, потому что он наклоняет мою голову, чтобы поцеловать меня.

Когда он отпускает меня, я говорю:

— Подожди. Что?

Он усмехается, и выражение его лица, наконец, смягчается, снимая напряжение.

— Я думаю, мы, должно быть, где-то запутались. Поэтому давай так. Я люблю тебя, Эстер. Я влюблен в тебя. Я безумно влюблен в тебя. Я влюблен в тебя уже как минимум два года.

Я издаю странный писклявый звук.

— Подожди. Что? Подожди. Что?

Он снова смеется, обхватывая мое лицо своими большими теплыми ладонями.

— Я люблю тебя.

Проходит целая минута, прежде чем слова и их значение доходят до моей затуманенной головы.

Затем:

— Почему ты не сказал мне об этом раньше? — вопрос прозвучал довольно громко.

— Потому что я тебе даже не нравился.

— Еще как нравился…

— О, нет, не нравился. Я не идиот. Я знаю, что я тебе не нравился. Ты застряла со мной, и нам приходилось как-то выживать в наших обстоятельствах. И если бы я ляпнул, что каким-то образом за эти годы я влюбился в тебя, это сделало бы все только хуже. Тебе не нужно было столько давления. Нам не нужно было испытывать неловкость и вести себя друг с другом неестественно. Тебе не нужно было чувствовать себя странно из-за того, что ты не можешь ответить на мои чувства взаимностью. Я не мог сказать, когда я впервые в тебя влюбился, а потом, наверное, просто как-то… я привык это скрывать.

— Но ты, само собой, мог заметить, что мои чувства тоже начали меняться. Ну то есть, я сама инициировала секс в первый раз.

— Конечно, — он все еще улыбается. Все еще стоит на коленях у меня между ног. Это, должно быть, неудобно, но он не предпринимает ни малейшей попытки встать. — Тогда я начал надеяться, но ты не сильно изменилась, не считая того времени, когда мы занимались сексом. Поэтому я решил, что это… ситуация, когда «ну лучше так, чем ничего».

— Я думала, что ты именно так относишься ко мне.

— Ну, это не так. До Падения я встречался со многими женщинами, но никогда не был влюблен. Не так, как сейчас. До тебя.

Мои слезы прекратились, но горло все еще сжимается. Я делаю несколько тяжелых вдохов.

— Так… так ты хочешь, чтобы мы были парой?

— Конечно, хочу. Я хочу, чтобы ты была моей… моим партнером, моей возлюбленной, моей женой, как бы ты ни хотела называться. Я хочу прожить с тобой жизнь здесь, в этом городе, и попытаться вернуть хоть что-то из того, что мы потеряли. Ты и так единственная мама, которую Рина когда-либо знала, и я хочу, чтобы ты ей и оставалась. Чтобы мы были настоящей семьей. Она тоже этого хочет.

Я шмыгаю носом. Несколько раз киваю головой.

— Я тоже этого хочу.

— Да.

— Да. Я хочу, чтобы ты был моим… моим мужчиной, и я хочу, чтобы вы с Риной были моими. По-настоящему моими.

Наконец он встает, чтобы присоединиться ко мне на скамейке и обнять меня. Снова поцеловав меня, он говорит:

— Мы оба уже твои.

* * *

Несколько недель спустя я возвращаюсь в наш маленький гостевой дом, когда заканчиваю утреннюю смену в общественном саду.

Я работаю там четыре дня в неделю. В оставшиеся два рабочих дня я помогаю в школе, обучая основам естественных наук детей разного возраста. Я предполагала, что их школьные потребности уже будут удовлетворены, но здешние люди были в восторге от того, что у них появился человек, который изучал науки на таком высоком уровне, как я, поскольку это был серьезный пробел в их знаниях. Преподавание пока не является моей постоянной обязанностью, но я не против поработать и в саду.

Я в восторге от обеих работ, потому что могу внести свой вклад и стать частью построения жизни здесь. Я уверена, что со временем работа станет казаться утомительной, но пока этого не произошло. Чувствовать себя в безопасности большую часть времени — совсем другое дело. Стать частью сообщества. Благодаря этому почти все, что я делала за последние недели, казалось мне свежим и захватывающим.

Зед, Рина и я все еще живем в гостевом доме, но мы выбрали дом из множества незанятых в городе. Он не в лучшем состоянии после многих лет запустения, но мы уже начали разбирать завалы и устранять повреждения. Через несколько недель дом будет в достаточно хорошем состоянии, чтобы мы могли в него переехать.

Он небольшой, но в нем три спальни, на случай, если у Рины когда-нибудь появится маленький братик или сестренка.

Сейчас около получаса после полудня, а я уже пообедала, так что я умываюсь и снимаю грязную одежду, надевая поношенные спортивные штаны и футболку безразмерного размера. Я устала от физического труда за все утро, и у меня есть пара часов, чтобы отдохнуть, прежде чем Рина придет из школы.

Девочка преодолела свою первоначальную застенчивость. Теперь у нее не меньше пяти лучших подруг, и я никогда не видела ее такой счастливой.

Дружок составлял мне компанию в саду — спал в тени, вместо того чтобы участвовать в работе. Но он рад вернуться в дом. Он выпивает полную миску воды и сворачивается калачиком на старой собачьей лежанке, которую мы нашли в одном из пустующих домов в городе.

Я вытягиваюсь на кровати и закрываю глаза. Кладу руку на живот.

Где-то на прошлой неделе я поняла, что клубок беспокойства, который копился в моей душе годами, перестал разрастаться. Я почти ничего не чувствовала.

Тревога не ушла навсегда. Иногда я все еще чувствую напряжение, когда беспокоюсь о будущем или боюсь неизвестности. Но это не так постоянно, как раньше. Сейчас я этого не чувствую. Я чувствую себя… хорошо. Сонной и расслабленной.

Я улыбаюсь, думая о Зеде и Рине, и через несколько минут засыпаю.

* * *

Примерно через час я просыпаюсь, когда кровать проседает, и вдыхаю знакомый запах Зеда.

— Который час? — бормочу я.

Он заключает меня в крепкие объятия.

— У нас еще есть час или около того, прежде чем мы заберем Рину.

— О. Это хорошо, — я прижимаюсь к нему. — Как прошла твоя смена?

Половину своей смены он рыбачит на близлежащей реке, а вторую половину работает охранником на стене периметра. Поскольку он новичок, ему достаются самые тяжелые смены в охране. Он заступает на работу рано утром и заканчивает только сейчас.

Это создает странный распорядок дня, но никто из нас не жалуется на это. В конце концов, его переведут на более удобные смены, чтобы мы могли придерживаться более регулярного графика.

— Нормально. Долго и скучно, но это лучший вариант.