Угольки (ЛП) - Кент Клэр

— Рэйчел, что происходит? — это мужской голос. Знакомый. Но не тот, что мне нужно услышать.

Не его низкое, гортанное бормотание.

Я могу никогда больше его не услышать.

Мой желудок спазматично содрогается. Меня начинает тошнить. Но в желудке почти ничего нет, так что после нескольких сухих, царапающих позывов я лишь выплевываю немного желчи. Она обжигает мое горло. Мой рот. Я сплевываю ее и начинаю беспомощно рыдать.

— О Господи, это ужасно! — я никогда не видела Фэйт такой беспомощной. — Джексон, иди найди Кэла. Быстро.

И это заставляет мое горло наконец-то работать.

— Нет! — я все еще опираюсь ладонями и коленями на землю.

— Мы должны его позвать, Рэйчел. Он тебе нужен. Джексон, иди!

— Вы не можете! — эта фраза вырывается надрывным воем. Мне наконец-то удается выпрямиться, хотя я все еще стою на коленях. Я обнимаю свой живот, потому что кажется, что меня вот-вот опять стошнит. Слезы и сопли наконец-то текут по моему лицу, но у меня нет сил их вытереть.

Теперь это реальность. Не кошмар. Я прекрасно знаю, что произошло, и даже почему это произошло. Я также знаю, что в этот раз не будет чудесного возвращения.

Несколько месяцев назад Кэл часами шел в ночи, отчаянно желая вернуться домой ко мне, но теперь он больше не планирует возвращаться домой.

Прошлой ночью он признался мне в любви, и я посчитала, что это самое крупное. Самое сильное. Единственное, что поистине имеет значение.

Но нет.

Он говорил и много других вещей, и эти чувства всегда будут двигать им.

Его любовь ко мне недостаточно сильна, чтобы их перебороть.

Так что я договариваю предложение. Я выдавливаю слова, хотя они чуть ли не ломают меня пополам.

— Вы не можете его позвать. Не можете. Он ушел.

Глава 11

Я не выбираюсь из постели три дня.

В своей жизни я пережила столько травм и горя, но никогда не расклеивалась вот так. Мне всегда удавалось справляться. Вставать утром и выполнять базовые дела.

Это другое.

Я пытаюсь. Правда пытаюсь. Но не могу найти в себе желание даже выбраться из постели.

Фэйт невероятно щедра, приносит мне еду и регулярно навещает. Я знаю, что не могу долго оставаться здесь, не внося никакого вклада, но она не выражает нетерпения или ожиданий. Лишь сочувствие.

Вечером третьего дня шок наконец-то выветривается, и мрачное, тяжелое отчаяние охватывает меня с полной силой. Я пытаюсь вообразить, как моя жизнь будет выглядеть теперь — без Кэла, без его фигуры в центре всего для меня… но я даже не могу сформировать картинку того, как эта жизнь может выглядеть.

Но правда проста. Я не знаю, кто я без Кэла.

Солнце опускается ниже по небу, когда Фэйт приходит в мою комнату с ужином для меня. Миска рагу и большой кусок хлеба. Я знаю время лишь потому, что каждое утро она упорно отодвигает занавеску, чтобы я видела смещение света и теней по ходу дня.

Я сажусь и вталкиваю себя столько еды, сколько удается. Я ничего не хочу, но Фэйт постаралась, принеся мне это, и я не хочу, чтобы ее щедрость оказалась тщетной.

Плюс она не оставит меня в покое, если я не поем.

— Сегодня приехали Грант и Оливия, — говорит она, подтаскивая стул из угла комнаты и садясь на него рядом с кроватью.

— Правда? — мне не хочется болтать, но я старательно отвечаю ей. Может, я жалкая. Непростительно слабая. Но я не буду вести себя как засранка с тем, кто так добр ко мне.

— Да. Они привезли нам еще один солнечный генератор. Дополнительный источник энергии станет огромным помощником в перемалывании пшеницы. Ты не представляешь, сколько времени мы экономим, если не делаем муку в ручной мельнице.

— О, это очень хорошо.

Грант и Оливия — часть сообщества из бункера. Пять лет после Падения они провели под землей и вышли из локдауна только этим летом. У них до сих пор есть электричество. Системы фильтрации воздуха и воды. Медицинское оборудование. В прошлом месяце на бункер напали, и ребята отсюда собрались, чтобы отвоевать его назад. Мы с Кэлом помогали в том сражении. Это одна из хороших вещей, которые мы в этом году сделали для других людей. Это многое значило для меня, и я думала, что для него тоже.

Она украдкой изучает меня.

— Оливия хотела поздороваться с тобой.

Я с трудом сглатываю.

— О. Окей, — я меньше всего хочу видеть еще одного посетителя, но я также не хочу отказывать.

— Может, завтра.

Мне удается ответить лишь кивком.

Несколько минут мы сидим молча. Я съедаю еще несколько ложек рагу. Оно очень вкусное, но мой желудок сейчас мало что может переварить.

Переводя взгляд, я замечаю выражение лица Фэйт. Обычно она сдержанная и будничная, редко показывает свои чувства. Но я, видимо, застала ее врасплох, потому что вижу проблеск кое-чего посильнее нетерпения. Злость. Жаркое негодование.

От этого мое сердце ухает в пятки.

— Мне очень жаль, Фэйт. Прости, что я такая жалкая. Я правда пытаюсь взять себя в руки. Я могу уйти в любой момент, если нужно, — единственное место, куда я могу отправиться — это хижина Кэла. Я уверена, что его самого там нет, поскольку это самое очевидное место для его поисков. Так что я могу поехать туда. Жить там одна.

Это звучит как абсолютный кошмар.

Она хмурится, сводя брови.

— О чем ты говоришь?

— Ты выглядела так, будто раздражена на меня.

— Что? Ни в коем случае! — она делает паузу, явно перебирая в мозгу, что вызвало ее комментарий. — О нет, Рэйчел. Я сейчас думала не о тебе. Я не на тебя злюсь.

— Тогда на кого…

Она награждает меня красноречивым взглядом.

— О.

Кэл. Она зла на Кэла. По какой-то причине это расстраивает меня еще сильнее.

— Это правда не его…

— О нет, это его вина. Целиком и полностью его вина. Я знаю, ты любишь его и все равно хочешь защитить, но я надеюсь, что ты видишь хотя бы это. Он сделал это с тобой.

— Он думал, что…

— Мне плевать, что он там думал. Мне похер, если он считает себя каким-то бескорыстным мучеником, отказывающимся от любимой женщины ради ее же блага, — ее голос холоден как лед. Я никогда не слышала от нее такого жесткого тона. — Бросить тебя вот так — это самое худшее, что он мог сделать. Бл*дский эгоистичный засранец.

— Он правда не такой, — мой голос надламывается. Глаза жжет от слез. — Он хороший…

— Нет, неправда. Не хороший, — она смотрит мне в глаза и не отворачивается. — Хороший мужчина не уходит от людей, которые его любят. Людей, которые ему доверяют. Людей, которые на него полагаются. Людей, которых он должен защищать и о которых должен заботиться. Хороший мужчина так не поступает… ни по какой причине. Хороший мужчина никогда бы тебя не бросил.

Это слишком. Перебор. Мои плечи трясутся от сдавленных рыданий.

— Я не стану прощать его за это. Никто из нас не станет. Ему никогда не разрешат войти в наши ворота. Больше никогда.

По какой-то причине ее резкое объявление делает все реальнее и суровее. Я вытираю лицо ладонями.

— Я уверена, ты до сих пор любишь его. Я знаю, что это не уходит за одну ночь. Но ты также должна злиться на него. Я надеюсь, что ты не лежишь здесь и не перебираешь все, что ты могла сделать иначе, как могла не допустить этого. Потому что все это — не твоя вина. Он поступил с тобой нехорошо, Рэйчел, и ты не должна с этим мириться.

Я до сих пор плачу, но теперь нечто другое сломалось во мне. Нечто, что позволяет мне признать — она права.

Я не мирюсь с таким.

Кэл был неправ.

Он думал, что поступает как лучше для меня, даже переча собственному сердцу (я абсолютно уверена, что так и есть), но он все равно не должен был меня бросать.

Когда я думаю об этом в таком свете, мне очень хочется свернуть шею этому упрямому засранцу.

***

Именно злость вытаскивает меня из кровати на следующее утро, и именно злость движет мной в следующие несколько недель. Я остаюсь в Новой Гавани, потому что не могу вынести мысли о возвращении в хижину. Здесь у меня хотя бы полно дел. И другие люди отвлекают меня.