Северная верность (СИ) - Ольшанских Анна

Сикьятэво ждал нас, сидя на светлом деревянном полу, в круге лунного света, падающего из окна в крыше, которое я поначалу не заметила. Дамиан потянул меня к старику. Мы сели на пол напротив него, образуя равносторонний треугольник. Отшельник смотрел в пол, опустив вниз густые ресницы, отчего могло показаться, что он просто спит. И это было бы простительно, учитывая его возраст. Но вот ресницы дрогнули, и он вперил расфокусированный, но при этом тяжёлый взгляд в моего будущего мужа. Несколько минут они не отводили глаз друг от друга, и я даже не сомневалась, что сейчас между ними идёт мысленная беседа. За последние пару недель в моей жизни произошло столько неординарных событий и встреч, что мне уже и не стоило бы удивляться. Я не привыкла жить в таком темпе, поэтому остро ощущала необходимость сделать передышку. Мне срочно нужно было остановиться на пару дней, разобраться, что произошло в последнее время, разложить все по полочкам и решить, как я к этому отношусь. А потом можно снова покорять мир. Будет ли у меня такая возможность? Время покажет.

Но вот наконец старик отмер и с несвойственной для его возраста лёгкостью поднялся, расправил полы узорчатого пончо, направляясь вглубь храма, мы пошли вслед за ним. В открывшемся тесном помещении стояла ледяная статуя Леды, фигуру девушки скрывало ледяное покрывало, но даже через складки льда угадывались пленительные изгибы ее тела. Сверху на нее падал лунный свет, и богиня казалось живой, светящейся и драгоценной одновременно. От ее великолепия захватывало дух. Выражение лица было спокойным и умиротворенным. Она протягивала руки в нашу сторону ладонями вниз. Мы сели на колени перед Ледой, как раз под ее ладонями. Секундой позже пришло понимание, что мы остались втроём, старик ушел. Дамиан зашуршал, что-то пытаясь найти в складках одежды. Эта возня длилась пару минут. И больше ничего не происходило. Ни чудес, ни явления божественного лика. Ничего. Дамиан, похоже перетряхнув все, что только можно, на себе, растерянно на меня посмотрел. Я спросила почему-то шепотом:

— Что случилось?

Он сделал такие виноватые глаза, что мне стало не по себе, тяжело вздохнул, уставился в пол и глухо проговорил, тоже почти шепотом, наверное, близость прекрасной статуи на нас так повлияла:

— Я забыл кольца.

А мне вдруг стало смешно, так, наверное, выходило нервное напряжение. Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не расхохотаться в голос, но улыбка предательски растягивала губы. Все же я не выдержала, провалилась на пол, раскинулась руки и засмеялась. Дамиан смотрел на меня со смесью непонимания, растерянности, обиды и злости на себя самого и на не вовремя проснувшуюся забывчивость. А в святая святых храма до сих пор ничего не происходило.

— Ты думаешь, что если ты забыл кольца, то мы не сможем пожениться? — Я подобралась к нему, повалила его на пол. Дамиан кивнул, шумно сглотнув. — Не думаю, что для Богини имеют значение людские символы.

— Тогда почему ничего не происходит?

— А ты знаешь, что должно происходить?

— Нет, — улыбнувшись, ответил Дамиан, — я все таки первый раз женюсь.

— И будем надеяться, что единственный раз.

— Тея!

— Что?

— Прекрати.

— Ну всякое в жизни бывает.

Я пожала плечами и положила голову ему на плечо. Мы по-прежнему говорили шепотом, а сейчас оба замолчали, глядя на полную луну, заглядывающую в окно на потолке. Если смотреть с пола, то оно располагалось как раз над головой Леды, и луна превращалась в корону, подсвечивая всю статую. Смотрелось это невероятно красиво. Луна уже потеряла свою желтизну, как при восходе, и определить сколько сейчас времени я бы уже не смогла. Наверное, близится полночь.

Дамиан был горячим. Я слышала мощное биение его сердца. Ладонь сама потянулась к вырезу рубашки, погладила гладкую кожу со следами рубцов. Потом я совсем расстегнула ее, раз уж делать нечего, ничего не происходит, колец нет, так хоть мужчину своего потрогаю.

— Я соскучилась. — Шепнула ему не то в шею, не то в ухо.

Дамиан улыбнулся и легонько через платье погладил вдоль позвоночника, а я потянулась к его губам. Целовались мы недолго. Все же храм, статуя богини прямо перед нами. Я снова улеглась на плечо Дамиана и стала медленно водить кончиками пальцев по его груди, животу, то спускаясь до края штанов, то возвращаясь обратно. В какой-то момент этого мне стало мало, и я расстегнула застежку. Одну. Вторую. Третью. Дамиан весь напрягся, стал еще горячее, а сердце забилось ещё быстрее. Он притянул меня к себе и медленно, как-то тягуче поцеловал, лаская тело обжигающими даже сквозь задравшееся платье руками. И я уже не думала о приличиях, о том, для чего мы здесь. Все казалось естественным и жизненно необходимым, как воздух, как вода, как тепло и любовь. Лишь где-то на краю сознания мелькнула мысль, что луна до сих пор висит над окном. И что это по меньшей мере странно, а по правде невозможно.

Через некоторое время мы снова смотрели в окно, от которого наконец отлипла луна, и теперь там мерцали яркие крупные звёзды. С кончиков пальцев статуи срывались капли воды и падали на нас. Мы же были настолько обессилены, что не смогли передвинуться на другое место. В теле разлилась такая нега, что пошевелить языком было лень. По коже пробегали мурашки, и, словно, кто-то перышком водил. После такого хотелось поспать, но как-то лежать на полу вдруг стало неудобно, зябко и твердо. От статуи скоро набежит целая лужа. Да и раз ничего не происходит, нужно искать Сикьятэво, чтобы все таки поженил нас.

Мы растрепанные, но довольные выбрались почти на цыпочках из кельи. Отшельника нигде не было видно. Мы побродили немного по залу и снова сели на пол, как и в самом начале. Старик появился на своем месте, словно из ниоткуда, изрядно перепугав меня. Это его здорово развеселило, и он рассмеялся хриплым вороньим смехом, заставив поежиться. Если бы уши могли пошевелиться, то сейчас бы они, наверное, прижались, как у Урки.

— Уважаемый Ситх… — начал было Дамиан, но отшельник прервал его.

— Зови меня моим именем, твоя жена знает его.

— Ещё ведь не жена. Я забыл кольца. Сможешь ли ты поженить нас без них?

Старик рассмеялся пуще прежнего. Дамиан непонимающе смотрел на него. Потом Сикьятэво резко замолчал и очень строго посмотрел на нас.

— Венчает браки здесь Богиня, дети. Вас она посчитала хорошей парой и все это время усердно женила, пока вы думали о своих кольцах. В книге храмовой уже есть запись, я смотрел. Теперь вы едины перед Ледой и всем миром, и брак ваш необратим. До рассвета время ещё есть. Составьте старику компанию.

Отшельник принялся набивать огромную трубку высушенными травами, потом раскурил ее и передал Дамиану, а мой новоиспеченный муж, сделав затяжку и громко кашлянув, уже передал мне. Я курить ещё не пробовала и с большим скепсисом смотрела сейчас на Сикьятэво. Он же был невозмутим, как будто ждал, что я скурю ее за один присест и даже не закашляюсь. Я его надежд не оправдала, немного затянувшись, поперхнулась и поспешила передать ее обратно вредному деду. Постепенно вокруг нас образовалась дымовая завеса с нотками незнакомых трав. Зрение поплыло, в голове стали мелькать невиданные ранее картины. Кажется, я впала в транс, а проще сказать — накурилась. Вот тебе и свадьба.

Не понимаю, как шаманы могут что-то разглядеть среди хаоса видений. Во-первых, все выглядит мутно, как в тумане, во-вторых все гипертрофированно или искажено так, что не поймёшь, где верх, а где низ. Единственное, что из мелькающих изображений было четким и запомнилось мне, это коленопреклоненный передо мной Дамиан. От этой картины не веяло счастьем, скорее, она оставила чувство непроходящей горечи. Так я и пришла в себя, с горечью во рту, но не поняла, было это на самом деле от видения или все таки от курения. Старик снова исчез, и я была этому рада. Мы с Дамианом до сих пор переваривали последствия транса и не сказали друг другу ни слова, просто встали и пошли на выход. Двери храма выходили на восток, и сейчас там из-за горизонта выкатывалось огромное раскалённое светило. Глаза резануло болью, выступили слёзы, я поспешила спрятать лицо в ладонях и развернуться в другую сторону. Посмотрела на Дамиана, он тоже прикрывал глаза рукой, словно козырьком.