Северная верность (СИ) - Ольшанских Анна

— Дамиан, там же двери вынесут вместе с косяками, а Урка ещё недостаточно подрос, чтобы пристроить его к воспитанию всех посетителей приемной и твоего кабинета.

— Ты на полном серьёзе хочешь посадить сюда этого шкоду? — Я не поверил своим ушам.

— А почему бы и нет. Урка одним своим видом отпугнёт часть посетителей, чьи вопросы представляют наименьшую важность. Это немного снизит нагрузку на нас. Опять же, придворные дамы будут меньше ходить сюда со своими личными вопросами. — Тея пожала плечами, усаживаясь в мое кресло, потянулась, поправила рукава строгого платья кофейного цвета с белыми пышными манжетами и объемным жабо. Кончики пальцев легко пробежались по коже подлокотников. Она с видимым удовольствием откинула голову на мягкую спинку и, закрыв глаза, подметила. — Удобное.

— Пожалуй, придворные дамы — это самый весомый аргумент. — Я усмехнулся. А что? Почему бы и нет? Гвардейцы гвардейцами, Урка же предан Тее и непредвзят, а вслух сказал: — Он же ещё мал.

— А ты когда его в последний раз видел?

— Кажется, в четверг.

— Так вот, он растет очень быстро, быстрее, чем его обычные сородичи. Сейчас ему на вид около полугода.

Я не смог скрыть своего удивления, по привычке старался держать маску, запоздало вспоминая, что рядом со мной близкий человек. Но Тея так и сидела с закрытыми глазами, расслабленная и невыспавшаяся, и удивлённо распахнула их, когда я поставил перед ней вазу с цветами. Ее лицо озарилось улыбкой, похоже, с цветами угадал.

— Дамиан, как ты это делаешь?

Тея заметила новую подвеску на своем браслете. Она смешно пыталась сделать строгое лицо, но у нее ничего не выходило. Уголки губ упрямо ползли вверх, а на лице появлялась какая-то детская, абсолютно чистая радость. Я видел, что она влюблена в меня, и не понимал тех, кто идёт от победы к победе, разбивая сердца прекрасных дам одно за другим. Мне было важно, чтобы ее сердце оставалось целым, и этот влюбленный взгляд она дарила только мне. Пальцы нащупали коробочку в кармане. Я поставил ее на стол перед ней и открыл крышку, ловя реакцию. Тея часто заморгала и приоткрыла губы. Понравились.

— Очень красивые. Безумно.

Я надел на ее палец широкое кольцо из белого и желтого золота с чернением, с вращающимися посередине более тонкими ободками, украшенными причудливой вязью, инкрустированными голубыми опалами и бриллиантами. Мое кольцо тоже было широким, тоже с вертящимися ободками, но проще и инкрустировано серым ониксом.

— Все. Теперь работать. — Тея озорно выпрыгнула из моего кресла и показала мне язык.

Не удержался, поймал за руку, притянул к себе и поцеловал. Хоть мы и старались не злоупотреблять нежностями в течение дня, самое сладкое оставляя на вечер.

Я остался в кабинете один с четким ощущением, что свою жизнь нужно менять, начиная с этого самого момента, но понимание, за что взяться в первую очередь, так и не приходило. Раньше, в юности, когда отец ещё был жив, казалось, что все зависит только от меня. Потом Совет четко дал понять, что от меня ничего не зависит. Во мне тогда что-то сломалось. Конечно же, со временем я позаботился о том, чтобы обрести уверенность заново, а ещё некоторую степень независимости. Но мне никогда не забыть того ощущения лёгкости, когда ты не раздумывая, берешься за решение любой проблемы, и все у тебя так легко получается. Сейчас же ко всему необходимо было прикладывать гораздо больше усилий, и далеко не всегда результат радовал. Это была для меня на сегодняшний день самая важная, но пока неразрешимая задача. И я злился сам на себя. Хватался за первый попавшийся под руку документ, через некоторое время понимая, что выходит больше суеты, чем дела. Об этом я молчал, не признавался даже Крису и Тьяну, и Тее тоже об этом не скажу. Я все равно возьму все в свои руки. Лучше бы, конечно, рано, чем поздно.

Мои невесёлые размышления прервали шаги Себастьяна. Ну как шаги… Топот, который было слышно даже из приемной. Друг грациозно, примерно как медведь, ввалился в кабинет. Меня всегда удивляло это несоответствие между его атлетичным телосложением, ловкостью, с которой он управлялся с оружием, и вот эта вот шумность и неуклюжесть в повседневности.

— Привет! — Хмуро буркнул он на ходу, уселся в кресло напротив, заставив последнее жалостливо заскрипеть, и виновато посмотрел на меня. — Стрелка взяли только одного.

— Думаешь, будет несколько?

— Уверен.

— Ну я же буду в костюме с этими пластинами. Он готов. Я его примерял. Все отлично село, и защиту не видно.

— Не знаю, — Себастьян поерзал в кресле, посмотрел в окно и после небольшой паузы сказал, — у меня предчувствие, интуиция, называй, как хочешь, что будет беда.

— До бала ещё три дня. Так что советую тебе, немного расслабиться, может, увидишь что-то ещё.

— Тоже мне советчик нашелся.

Тьян переключился с рабочего настроения, его лицо разгладилось, стало младше, глаза лукаво заблестели, а на губах появилась порочная улыбка.

— Вот бес двуличный! — Я не удержался от шутки и громко хлопнул ладонью по столешнице.

— А что? — Совершенно искренне возмутился этот пройдоха. — Один уже женился, второй невесту нашел. Правда она от него шарахается, как… — Он запнулся, подбирая сравнение. — Девицы, кажется, только от мышей приходят в такой же ужас. А мне что? Работать и работать? Всю жизнь бобылем ходить? Вот как только найду невесту, тоже ее в храм потащу, чтобы от вас не отставать.

— Так ты оказывается в гнезде порока невесту так упорно ищешь, — многозначительно протянул я, состроив понимающую мину.

— Да ну тебя! — Распсиховался Тьян. — Такой правильный, что аж бесишь!

Я удивленно приподнял брови, на что Тьян махнул рукой, мол, не бери в голову. Потом мы поговорили о решительном Кристиане и дрожащей Таисии. Нельзя, конечно, обсуждать кого-либо за его спиной, но мы больше искренне смеялись, интерпретируя ситуацию с ухаживаниями Криса за Таей и так и эдак. Вместе посмотрели несколько доносов и жалоб, друг пометил себе в блокнот парочку имён. Себастьян даже мне не раскрылся до конца и иногда пугал меня своим неисчислимым количеством масок. Иногда мне казалось, что я совсем не знаю его, и тогда вдоль позвоночника бежал холодок. Он спрашивал меня о доверии к Тее. Я тогда не сказал ему, что доверяю ей благодаря интуиции, она просто кричала, что моей супруге доверять можно и даже нужно. Также было и с Крисом. Крис прямой, как копьё, какой есть, такой есть. Не то, чтобы он рубаха-парень, он может такие комбинации закручивать… А вот в случае с Себастьяном интуиция молчала. Но я не имел права оскорблять его своим недоверием, когда мы столько лет вместе, прикрываем друг другу спины. Я буду просто верить.

— Ну что, я доложился, Крису мы кости перемыли, в бумажках поковырялись, пойду дальше работать на благо Империи.

Друг решительно поднялся и скрылся в служебном коридоре, а я задумчиво погрыз карандаш и снова занялся бумагами. Сегодня совещания начнутся с обеда, пока же можно изучить поправки к законопроектам, которые наваяли в министерствах.

Бал подкрался неожиданно, вынырнув из-за угла и сбив меня с ног в моем привычном жизненном распорядке. Тею я отпустил с обеда, чтобы она могла привести себя в порядок, а сам засел за бумаги. В предыдущие дни не было такой возможности, а сегодня многие готовились к балу, и совещаний не было. Очнулся я в шесть вечера, и то благодаря Кристиану, который, зная мою нелюбовь к таким мероприятиям, решил меня простимулировать, то и дело напоминая по дороге к моим покоям, что жена, наверняка, будет намного красивее этих придворных завсегдатаев.

— Я велел доставить мою одежду сюда. Собираться будем вместе, а то ты ещё чего доброго опоздаешь. Придётся зачитывать приказ о помиловании рода фон Нордлесс, вальсируя.

Мы были готовы по прошествии пятнадцати минут и по традиции расположились на пока закрытом и неосвещенном балконе. Официально бал начинался в семь вечера, но приглашенные, конечно же приезжали заранее. Основная масса гостей прибывала в промежуток между половиной седьмого и семью часами, но были и такие, кто опаздывал, а ещё была категория гостей, что приезжали слишком заранее и как привидения кружили по пустому залу, налегали на закуски или вино и ждали появления более влиятельных господ, чтобы выказать свое восхищение. Мы втроём каждый раз наблюдали за появлением гостей, и неизменно узнавали много нового о каждом, по обсуждению в стайках новоприбывших и так далее. В отсутствии музыки здесь была отличная акустика. Церемониймейстер отлично справлялся со своей работой и с совершенно невозмутимым лицом громко и четко объявлял очередного гостя, даже если зал был совершенно пуст.