Иллюзионист (ЛП) - Кордова Зораида

— У Нурии был ключ. — Лейре подмигивает Кастиану.

— Выкладывай начистоту, Лейре, — давит он.

— В имперском флоте нас учат доверять чутью. Солдаты, которые хорошо себя знают, могут полагаться на инстинкты. Моё чутьё говорило мне следовать за Лео. И сегодня, волей Великой Тортуги, я проследовала за вами на причал, а там Ренату задержал этот наглый командир мориа.

— И всему этому тебя научили на вашей обязательной военной службе? — усмехается Кастиан.

— По крайней мере, нас не призывают в одиннадцать, — резко огрызается Лейре. — В шестнадцать лет мы уходим в армию на год, после чего императрица даёт нам выбор: вернуться к гражданской жизни или продолжить службу. Но знаете, сколько войн мы сейчас ведём? Ни одной. В отличие от вас, леонесцев, мы не вооружаем детей, которым едва хватает сил поднять меч. Так что да, я научилась всему этому в академии и смогла вас выследить. Не забывай, откуда я родом, принц, потому что я не твоя подданная.

Кастиан молчит, его взгляд прикован к Лейре, и я никогда его таким не видела. Не могу представить, чтобы кто-нибудь так с ним разговаривал. Его злость и растерянность быстро проходят, и он кивает.

— Извини.

— Что это с ней? — спрашивает Лейре, и я понимаю, что она имеет в виду меня. Я не могу пошевелиться.

Я чувствую себя так, словно все звуки в мире исчезли, а через секунду снова нахлынули.

— Рен! — кричит Лео, успевая поймать меня, когда я начинаю падать на палубу.

На горизонте я замечаю несколько кораблей с яркими фиолетово-золотыми флагами. Пушки стреляют небо, железо и сталь звенят.

— На нас напали! — пытаюсь закричать я, но не могу даже руку поднять. Мои кости превратились в расплавленный металл. Я вскрикиваю снова, когда пушечное ядро пролетает прямо у меня над головой. Должно быть, это просто воспоминание, но оно ощущается как никогда реальным.

Я предпринимаю новую попытку закричать, но мой голос хрипит и обрывается. Жуткий, болезненный жар распространяется от груди к позвоночнику. Кастиан забирает меня из рук Лео и куда-то несёт.

— В капитанскую каюту, — говорит он, направляясь в заднюю часть корабля.

Он заносит меня через дверь и кладёт на матрас. Его ладони прижимаются к моему лицу.

— Она вся горит, — шепчет Лео.

— Я могу помочь, — предлагает Лейре.

— Иди брось якорь!

Я парю в кромешной тьме. Внезапно боль вновь пронзает мои виски и не проходит. Серость. Приступы. Себриан. Всё это подталкивает меня к пропасти. Если я прыгну, может, боль прекратится?

— Я не знаю, что делать, — говорит Кастиан, его голос звучит неуверенно. Я хочу дотянуться до него, но моё тело придавлено к койке. — Что мне делать?

— Я не знаю!

Я не могу им ответить. Я в ловушке Серости — в клетке, сотворённой моими же руками. Я проваливаюсь в воспоминание, и каюта темнеет, а вокруг остаются только пушечный залп и тонущие корабли.

Когда я была маленькой, я боялась моря.

Но вот я на палубе «Гнева Сирены» и не могу представить лучшего места, чтобы обеспечить мирное будущее моим людям. Порох и дым заполняют воздух, серая дымка скрывает тонущие галеоны захватчиков из Ледяных земель. Солдаты пытаются зарядить пушки, но их сбивают с ног и волокут по разломанной палубе в распахнутую пасть океана Эсте. Несколько испуганных до ужаса душ соглашаются сдаться, чтобы выжить. Я смотрю в огромное море — такое синее, такое холодное, и боюсь, что поступила бы так же.

— Принцесса Галатея, — зовёт он. Само воплощение благопристойности, Фернандо стоит на расстоянии шести шагов, требуемых по леонесским традициям. На его лице кровь, порез портит его красоту. Но это будет его первый боевой шрам. Он сражался с яростью льва, это у него в крови. Тёмные океаны его глаз смотрят на меня так пристально, что я чувствую одновременно и притяжение, и чуточку страха. Меня ещё никто никогда так не любил. И сама я так не любила.

— Ты довольна своей победой? — спрашивает он.

— Да. Королевствам Мемория и Пуэрто-Леонесу будет что отпраздновать. У меня есть для тебя подарок.

— Ты уже подарила мне всё, о чём я только мог мечтать, и даже больше, — шепчет он, хотя его обсидиановые глаза вспыхивают, когда я тянусь к поясу. Церемониальный клинок украшен сверкающими сапфирами. Все члены королевской семьи мориа носят такие клинки в честь Госпожи Теней. Совсем мелочь для будущего короля, но он с радостью его принимает и прижимает к груди.

— Иди ко мне, любимая, — говорит он. — Вместе мы изменим этот мир.

Посреди хаоса битвы он оглядывается по сторонам и улыбается — этой секретной улыбкой, которую он хранит только для меня. Я хватаю его за кольчужный воротник, он обхватывает руками мою талию. Свечение моего альмана озаряет его лицо неземным светом. Он проводит большим пальцем по перламутровым отметинам на моей шее.

Когда мы целуемся, мы превращаемся в море и пламя.

Глава 14

— Рен, — голос Кастиана прорывается сквозь видение, но я всё ещё вижу перед собой лицо короля Фернандо. Молодого, как в этом воспоминании. Воспоминании, которого у меня не должно было быть. Воспоминании, которого не должно было существовать.

— Я ненавижу тебя, — шиплю я.

— Знаю, — шепчет король.

Я закрываю глаза на мгновение и падаю в чёрную пропасть. Сколько ещё таких приступов я выдержу? Я не жалею, что сбежала от Деза и Шепчущих, но задаюсь вопросом, смогли бы они разобраться, что со мной происходит. Я отказываюсь верить, что это было реальным воспоминанием. Как такое возможно? Та девушка — принцесса — была робари. Её доспехи были украшены альманом в форме сапсана — священной птицы Госпожи Теней, и на шее были отметины. Они отличались от моих, но я уверена, что это были шрамы робари. И она обнимала молодого Фернандо, целовала его. Даже если мне всё это приснилось, как вообще моё воспалённое воображение могло такое выдать? Я не забирала воспоминаний после встречи с теми сборщиками, да и воспоминание принадлежало девушке. Я никак не могла забрать его у неё… Или могла? Пытаюсь вспомнить занятия со старейшинами мориа. Они рассказывали нам о монархах прошлого, которые были до падения Мемории, но их имена стёрлись со временем.

Дрожь пробирает моё тело, и малейшее покачивание на волнах вызывает неприятные ощущения в животе. Я сползаю с кровати, но ноги отказываются меня держать. Я сбиваю стакан со столика рядом, и он разбивается. В каюту врывается Лео, тяжело дыша, бегло осматривает меня и закутывает обратно в покрывала. Мир так вращается, что даже когда я зажмуриваюсь, темнота тоже кружится.

— Пей, — резко произносит Лео.

Это так непохоже на него, что я набираюсь сил и пытаюсь сесть. Рядом с ним я позволяю себе быть слабой, какой не могу быть с Кастианом. Лео, в конце концов, видел меня в куда худшем состоянии.

— Благодаря тебе я выжила во дворце, — признаюсь ему.

Он ухмыляется, но тревога не даёт ему заговорить. Он придерживает меня за голову, помогая подняться. Вместо воды он наливает в большую ложку коричневую жидкость из зелёной бутылки. Я чувствую прохладу серебра, коснувшегося моих губ, и кривлюсь от горького, маслянистого вкуса лекарства. Я должна рассказать ему о том, что увидела, но вместо этого вспоминаю, как в детстве слегла с лихорадкой, как и многие в нашей деревне. Мама приготовила отвар из горьких ягод, грибов и цедры лимона. Тогда мне тоже хотелось выплюнуть это лекарство. Но, как и сейчас, меня заставили его выпить.

— Что это? — Я облизываю пересохшие губы. — На вкус отвратительно.

Лео закупоривает бутылку и ставит её на прикроватный столик. Я только сейчас замечаю красно-золотое убранство капитанской каюты. За спиной Лео есть окошко, через которое видно серое небо и капли дождя. Лекарство прогревает меня изнутри, подавляя тревожность. Даже мышцы начинают расслабляться, и я отмечаю, какая мягкая здесь кровать.

Лео садится рядом со мной. Он молчит. Интересно, он жалеет, что вообще отправился вместе с нами? Его кошачьи зелёные глаза часто моргают, и грустная улыбка играет на губах. Он находит чистый кусок ткани, обмакивает в холодной воде и прижимает к моему горячему лбу и шее.