Ольга Резниченко - Игрушка
"Прощай, Эмиль".
— Ты куда? — неожиданно раздалось у меня за спиной.
Мурашки по коже. Снова боль. Снова слезы выступают на глаза. Едва удерживаясь на ресницах.
Отпусти.
— Габи… — робко позвал. Подошел впритык.
Глубокий вдох. До боли прикусить язык и начать…
Резкий разворот.
Глаза в глаза.
— Эмиль. Я так больше не могу. Слышишь, не могу. Не хочу… Если не можешь быть мне любимым, то… и Тень мне не нужна.
Молчание.
Тяжелое немое молчание.
Значит, согласен?
Резкий разворот.
Шаг вперед.
Но вдруг его рука кандалами уцепилась мне за запястье.
Настойчиво потянул на себя.
Шаг в купе.
Я невольно пошагала за ним.
— Эмиль, — обреченно прошептала я.
Но почему не отпустить? Я прошу лишь капельку сострадания…
Лишь капельку…
Двери захлопнулись за мной.
Ловким движением отпустил мою руку.
Легким толчком в плечо облокотил на двери.
Подошел ближе, немного наклонившись надо мной, рукой нырнул к замку.
Щелкнул затвор.
Глаза в глаза.
И что ты от меня хочешь?
Но не успела я это в себе проговорить, как вдруг его руки неожиданно обняли меня за талию.
Прижали к себе.
В следующее мгновение такие любимые мне губки коснулись моих. Коснулись, срастаясь в неистовом блаженстве.
Я невольно застонала.
Невыносимо. Нереально.
Задыхалась.
Голова пошла кругом от передоза.
Эмиль все крепче и крепче прижимал меня к себе, руками уже проворно забираясь под футболку.
И снова невольный стон.
Неожиданно Готье подхватил меня на руки и развернул спиной к окну.
Шаг наощупь. Я уперлась в стол.
Чай печально затанцевал в стакане, вырываясь за края…. расплескиваясь по столешнице.
Но нам не до этого.
Его руки все властней и властней сжимали меня.
Губы страстно целовали, сводя с ума. Лишая рассудка.
Едва дышала.
Страстные поцелуи в губы, в щеки, в шею. Я чувствовала, как его язычок вырисовывал на мне полукруги, заставляя стонать от безумия.
Еще мгновение — и, уложив меня на мягкий бархатистый матрас сидения, жадно стянул с меня футболку.
Страстные поцелуи в грудь. Властные прижимания к телу.
Я содрала с него куртку.
Рубашка… Не было сил и времени играться с пуговицами. Стянула ее с него и жадно прижалась губами к телу.
Эмиль. Эмиль. Мой Эмиль.
Сумасшествие, сладкое сумасшествие, страстное безумие. Шальные поцелуи и неистовый экстаз.
* * *Вы были хоть раз на седьмом небе?
А я была…
* * *Тело все болело от напряжения. Сладкая боль. Сладкая усталость.
Мы лежали, обнявшись, сильнее тулясь друг к другу, словно от этого зависела наша жизнь.
Слиться. И никогда больше не расставаться. Никогда.
— Эмиль, робко позвала я. Мне важно, важно было это услышать. — Ты меня простил?
Секунды молчания. Тяжелой тишины.
— Ты проиграла пари, — неожиданно раздалось у меня за спиной. Некий глупый смешок. Некая "умная" шутка.
Передернуло. Моментально обернулась и уставилась в глаза.
Сердце печально сжалось и ойкнуло.
В горле запекла обида.
Милая улыбка плясала на его лице.
— Да шучу я, шучу, — не выдержал моего немого шока Готье. — Шучу. Это я его проиграл. Давно уже проиграл. — Робко, нежно коснулся своей тыльной стороной ладошки моей щеки. Нежно гладил, всматриваясь в глаза. Всматриваясь мне в душу. — Как школьник влюбился. И до сих пор без ума.
Пристыжено опустила взгляд.
Покраснела.
Эмиль улыбнулся. Радостно улыбнулся и поцеловал меня в губы.
* * *И снова я лежу в его объятиях, лежу на его руке, всем телом притуляясь к его телу. Прижимаясь к Эмилю.
Нежно гладила рукой его плечо.
Мечты… Мечты… Седьмое небо.
Счастье.
Но зло не дремлет.
И снова дурные мысли. И снова я не могу остановиться.
Не могу.
— Эмиль…
— Да.
— А ты когда-нибудь поддавал меня гипнозу?
Неловкая тишина. Глаза в глаза.
Тяжелый вздох.
— Нет, — наконец-то выдавил из себя Готье. Отвел взгляд в сторону. — Ты так ничего и не ела.
— Не хотелось, — поспешно ответила я, тоже желая сменить тему, убрать неловкость из-за моего безумия, неугомонности. — Но сейчас… с удовольствием.
Радостно улыбнулась я.
Расселась на своей "постели". Ноги спустила вниз, жадно наступивши сверху на свои кроссовки.
Да уж, пол не теплый…
Остатки чая. Мокрые булочки, что едва не сваливаясь с края.
Разбросанный по полу рафинад.
Но из-за бешеного голода все это было за милую душу — жадные глотки холодного чая и божественные кусочки сладкой "восьмерочки".
— Может, тебе еще принести?
— Нет, нет, — торопливо ответила я. — Мне и этого хватит, — бубнила я с переполненным ртом.
И хоть мое положение мне позволяло лишь всматриваться в противоположную стену, но я все же замечала на себе пристальные взгляды Эмиля.
— Не смотри так на меня, — наконец-то не выдержала и с наигранной злостью прорычала я, едва дожевала очередную "порцию" булки.
— Почему? — ехидно улыбнулся Готье.
— Я стесняюсь.
Рассмеялся. Добродушно рассмеялся.
Но снова пожирающие взгляды. Снова не мог оторвать глаз.
— Ну, хватит, — пробубнила я, едва не давясь крошками и кусками пережеванного.
Вдруг его лицо невольно скривилось. Глаза стали серьезными. Тяжелый вздох.
— Я соврал тебе.
Дикий кашель вырвался наружу. Едва я осознала, что услышала, как коварная крошка проскочила в дыхательные пути.
Все еще пытаясь справиться с "назойливой гостьей", я развернулась к Эмилю и вопросительно уставилась в лицо.
