Ольга Резниченко - Игрушка
Выровнялся.
Пристально посмотрел в глаза.
— Так надо.
Я кивнула головой.
Согласна.
Робко, нежно немного наклонил меня к себе.
Аккуратно придерживая одной рукой за голову, а второй обняв за талию и сильнее прижав к телу, коснулся своими жгучими губками.
Снова невыносимый, сводящий с ума поцелуй.
Но едва я расслабилась, едва позволила сумасшествию, блаженству и счастью овладеть собой, как вдруг резкая боль.
Его клыки пробили кожу и вошли внутрь.
Мой жалобный писк вырвался наружу.
Но это ничего не даст.
Ведь это неправильно.
"Так надо", — повторила я себе и сжала до боли кулачки.
Терпеть, Габи. Терпеть.
Но слишком больно. Больно.
Неужели, он пил мою кровь?
Еще мгновение — и я снова почувствовала легкие, нежные поцелуи его губ. Ласковые касания языком.
Задыхалась. Задыхалась от всего, что взрывалось во мне.
Боль. Любовь. Страсть. Все взрывалось во мне, не давая возможности нормально думать, дышать.
Он лишал возможности жить… без всего этого. Без него.
Но буквально еще секунды — и боль стала стихать.
Легкое нытье еще недавних ран. Легкий раздражающий зуд.
Последний…. прощальный ласковый поцелуй… И Эмиль оторвался.
Выпустил меня из своих объятий и робко ступил шаг назад.
Буквально секунда растерянности и волнения. Буквально секунда истинных чувств на лице.
А затем вновь. Вновь выбралась наружу ядовитая улыбка, вновь поморщилась щечка в насмешке.
— А ты боялась.
"Спасибо", — хотела, было, сказать, но дурман в голове так и не дал этого сделать.
Эмиль.
Зачем ты так?
Зачем?
Я все еще стояла в растерянности посреди купе.
Смотрела в никуда и думала. Думала над тем, что происходит. Что будет дальше.
Как вести себя рядом с ним.
Эмиль присел рядом на сидение.
Скрестил руки, упершись локтями об колени.
Он тоже думал. Думал свои думы, наверняка, не менее тяжелые и болезненные.
— Ты что-нибудь ела сегодня? — нерадостно прошептал Готье и тяжело вздохнул.
— Нет, — едва слышно ответила я. Наконец-то. Речь вернулась ко мне… Но радость ли в этом?
— Сиди здесь. Я скоро вернусь.
И не успев договорить, Эмиль сорвался с места и выскочил из купе.
Выскочил… Тоже мне сказала: "Выскочил"…
Вот был. Стоял здесь. А затем пуфф — и исчез. Растворился… Уж точно подумала, что растворился, если бы не предательски щелкнула дверь, захлопываясь за ним.
Прошло несколько одиноких минут.
Я смогла наконец-то сбросить оковы шока, шока от всего происходящего. От всего сумбура боли и радости.
Только теперь я заметила, что потеряла свою куртку. Видимо, забыла на своем законном месте. Там, где все началось.
Но уж лучше пусть она идет прахом, чем я туда вернусь. Вернусь в тот ад.
Ведь может, они сбежали. Еще живы… и только и ждут, когда я…
Села на красные мягкие сидения. Прижала к груди рюкзак.
И что дальше?
Неожиданно замок щелкнул. Дверь распахнулась.
— Вот чай, булочки. Сахар. Сахар не бросали. Я не знаю, сколько тебе, — казалось, Эмиль говорил все это сам себе. Ведь ни одного взгляда на меня так и не бросил.
Поставил на стол свою добычу.
Стеклянный стакан в железном гравированном подстаканнике. Булочки-восьмерки, присыпанные сахаром. Небольшие две упаковки рафинада "Sugar Train"
Готье вытянулся рядом. Застыл. Застыл на мгновение.
Уставился в окно.
Еще с десяток секунд сопротивления "за" и "против".
— Ты… никуда не выходи. Я скоро вернусь.
Немного помедлив, все же развернулся к двери.
Ухватился за ручку.
Снова застыл, словно ожидая моих слов. Ожидая вопросы.
— Ты куда? — едва смогла выдавить из себя. Не шевелилась. Не дышала.
И снова "за" и "против".
И снова рассуждения, сомнения и волнение.
— Подкрепиться. — Коротко, вполне серьезно прошептал Готье и тут же скрылся за дверью.
"Подкрепиться", — болезненно повторилось во мне. "Вампир".
* * *Прошло около получаса.
Я смотрела на эти булочки, на этот долбанный чай, а видела там лишь боль, боль будущей разлуки.
И снова я ловлюсь на крючок Эмиля.
И снова я готова стать ему Игрушкой. Без сожалений и претензий.
Дура.
Невыносимая глупая дура.
Замок приговорено щелкнул.
От неожиданности я даже подпрыгнула на месте.
— Мисс, — послышался робкий голос проводника, и тут же показалась в щелке его круглая красная рожа, — Вам еще чего-нибудь принести?
Но не успела я ответить, как вдруг резкий стук. Удар. Дверь нервно дернулась, а затем печально заскрипела, отворяясь настежь.
Застыла. Застыла в ужасе.
Неужели… еще? Неужели это не все на сегодня?
Двери окончательно описали полукруг — и я увидела Эмиля, стоящего ко мне спиной.
Крепко сдавив горло бедняги, он прижал его к окну напротив, едва не раздавливая в блин.
Мужчины и без того красная рожа еще больше побагровела. Ноздри нервно раздувались, а изо рта выскакивали напуганные, отчаянные пузыри слюны.
— Йа… Я как лучш-ше х-хотел.
Наконец-то послышались слова.
И снова злобный шепот Эмиля. Едва различимый. Едва реальный.
— Пр-простите.
— Эмиль, — не выдержала я и, едва ко мне вернулась речь, — заорала ему в спину.
Я сорвалась с места и бросилась к нему.
Руками ухватилась за плечи, желая отодрать его от бедняги.
— Тебе повезло, что я сытый, — злобно прорычал Эмиль проводнику в лицо и тут же отпустил.
— Простите, — жалобно прохрипел мужчина, жадно сжимая руками свою шею. Он словно пытался спасти ее, спрятать, запоздало… Он обнимал ее своими потными холодными ладонями, желая потушить пожар боли и ужаса.
Резкий разворот Эмиля. Грубо схватив меня за кисть, потянул меня за собой в купе.
