Ольга Резниченко - Игрушка
Еле держась на ногах, я протолкнулась в туалет.
Хоть не смотри на себя в зеркало… А то вообще депрессия задавит.
Неожиданно дверь громко, насильно захлопнулась — и щелкнул замок.
Сердце предательски ойкнуло и застыло на месте. Дикий мороз сковал все внутри.
Резкий разворот.
Дыхание на замок.
Сердце в кулак.
— Эмиль, — током пронзило все тело. — Ты… ты… ты меня сильно напугал.
— Прости, — живо прошептал Готье и стремительно, спешно ступил шаг ближе. Его руки тут же обвились вокруг моей талии и жадно прижали к себе.
Нежный поцелуй в макушку.
Зарылся в мои волосы лицом.
Нервно дышал.
Я едва осознавала, что происходит.
— Эмиль… Эмиль, а вдруг нас заметят?
— Не заметят, — торопливо, раздраженно пробурчал Готье и принялся дальше нежиться в моем тепле, аромате.
— Я боюсь, — робко прошептала и наконец-то в ответ прижалась к нему всем своим телом. Всей своей душой… к любимому.
— Я знаю.
— Но то, что ты здесь — это неправильно.
— И это я знаю. — Нервно хмыкнул. — Но я сильно соскучился…
— Всего несколько часов прошло…
— И что? Не успел я тебя обрести, как вынужден отпустить. И снова бродить вокруг да около, подглядывая, присматривая, высматривая…. где ты там…. как ты там.
— Эмиль. Мой Эмиль, — шептала я сама себе, словно ничего и не слышу. В голове снова дурман. Снова тяжело дышать.
Задыхаюсь.
Задыхаюсь от счастья.
— Я тоже очень скучала.
Его руки робко коснулись моих плеч.
Нежный, ласковый поцелуй.
Страстное объятие.
И снова безумие.
И снова срываюсь с катушек.
От нежных игривых касаний его язычка моих губ каждый раз пронзает током. Каждый раз невольный стон.
— Эмиль, — пристыжено оторвалась от него. Уткнулась носиком в шею. — Не сейчас. Нельзя. Нельзя терять голову… Только не сейчас.
Понимающе молчал. Молчал и лишь сильнее прижимал к себе.
— Как я хочу вот так быть с тобой всегда. Всегда рядом. Неотделимо. Всегда.
Неожиданный стук в дверь.
Я невольно сжалась.
От боли.
Нет. Нет. Не отпущу.
— Ты там уснула? — послышался раздраженный голос женщины из коридора.
Еще мгновение — и та злобно заколотила в дверь.
Едкий смешок Эмиля.
Вдруг он дернулся. Все еще не сходя с места, прижимая одной рукой меня себе, второй потянулся к двери.
Затвор щелкнул.
— Ты чего? — пораженная его действиями, невнятно прошептала я.
Дверь отворилась.
К нам зашла женщина лет сорока пяти.
Возмущенная, удивленная, смущенная.
Мы все еще стояли обнявшись, прижавшись друг к другу, и с недоумением смотрели на непрошенную гостью.
— Э… э… вы… э…
— Вы что-то хотели? — с наигранной наивностью и "искренним" интересом обозвался мой Готье.
Язвительная усмешка все же предательски вылезла наружу, едва слова утихли.
— Э… э… я… я, вообще-то, в туалет. — Недоумевала та.
— Молодец, — не унимался Эмиль. Вся та же искренность и "неподдельная" забота.
И снова женщина в ступоре. И снова еканье вместо слов.
— Еще что?
Надулась. Напыжилась. Брови нахмурились. Губы сжались. Глаза прищурились.
Секунды молчания… и наконец-то!
— Что вы тут устроили зал свиданий! Тут вам туалет, а не…
— Так идите в свой туалет, мы-то тут причем.
Я едва сдерживала смех от "детской наивности" и искренности, с какой он это говорил.
Прижалась сильнее. Отвернулась в другую сторону, пряча свою улыбку.
Аромат. Аромат моего Эмиля.
Нет ничего прекрасней.
И снова женщина начала пыхтеть от немого возмущения. И снова еканье вместо слов.
Неожиданно Готье немного наклонился и вкрадчиво прошептал мне на ухо:
— Можно, я ее покусаю? Ты не будешь против?
В его словах слышался искренний смех. Добрый, невинный смех.
Как мне этого не хватало… Все это время… Как раньше…
— Не буду, — тихонько прошептала в ответ.
И снова недоумевающий взгляд на гостью.
— Ну, ну, ребята, так нельзя. Нельзя. Это же туалет… — казалось, еще минуту — и она разрыдается от возмущения. — Выходите. — И указала рукой на дверь. Замерла в ожидании. Но сдвига так и не произошло. Снова нахмурилась. — Выходите. Иначе я позову охрану.
Но не успели ее слова сорваться с губ, как Эмиль вдруг напрягся, застыл, не дыша. Пристально уставился ей в глаза.
— Заткнись и успокойся! — грубо, нагло приказал ей Готье.
В душе что-то дернулось. Сжалось.
— Эмиль, — робко, умоляюще позвала я. Зло. Зло закипало в нем внутри.
Отдернул взгляд.
Быстро перевел его на меня. Секунда раздумья — и робко, пристыжено отвел глаза вбок. Обижено поджал губы.
— Прости.
В ответ я прижалась лицом к его груди.
— Мне не за что тебя прощать. Не за что.
— Все равно прости, — задумчиво прошептал Готье.
Тяжело вздохнул.
— Ладно, тебе действительно пора. Гудвин пришел.
— Пришел? — от удивления я даже вскрикнула.
— Пришел.
— Но, может, может…
Предательски запекло в груди. Боль разрывала сердце.
Жадно уцепилась пальцами ему в одежду.
Не отпущу. Нет.
Женщина все еще стояла рядом и немо, молча наблюдала за происходящим.
Первый приговорено шевельнулся Готье. Оторвался спиной от стены. Выпустил меня из объятий.
— Тебе пора, — снова повторил ядовитые слова. Нервно ухмыльнулся. Но в душе, в глазах все еще было много боли.
— Хорошо, — робко прошептала я и ступила шаг на выход.
— Я люблю тебя. — Послышалось вдогонку.
— А я тебя, — смущенно улыбнулась. Обернулась.
Счастливая, хоть и со вкусом слез, улыбка. Его улыбка.
— Береги себя.
— Ты тоже.
* * *Каждый шаг от него давался с трудом. Но, сжав кулачки, прикусив язык и выпучив до боли глаза, я шла вперед. Лишь бы не заплакать.
