Королева разрушенных империй (ЛП) - Уивер Бринн

Прямые волосы, блестящие, как занавес черного шелка.

Темная оливковая кожа, сияющая жизнью.

Ее ониксовые глаза, полные страха в последний раз, когда я видела их, теперь полны слез ликования.

Мои колени подкашиваются, но Ашен рядом, чтобы подхватить меня.

— Аглаопа.

ГЛАВА 17

Моя сестра.

Так долго ее не было. Воспоминания были болезненными. Лезвие самой острой потери в моем сердце.

А теперь она здесь, стоит передо мной, будто не прошло ни мгновения.

Ашен поддерживает меня, пока Аглаопа берет мое лицо в свои ладони. Я плачу. Касаюсь ее кожи. Чувствую, как под кончиками пальцев бьется ее пульс, словно метроном. Слезы текут по ее щекам. Ее неповторимая, древняя красота жива.

Она жива.

— Не плачь, любимая. Сегодня твой свадебный день, — говорит она, и из меня вырывается какой-то нечленораздельный звук, когда я прижимаю ее к себе в дрожащих объятиях. Все мое тело трясется, пока ее руки обнимают меня за спину. Я разваливаюсь на части. Я не могу сдержать все, что чувствую. Не знаю, что будет, если это вырвется в мир и покроет его звездной пылью. Знаю только, что уже никогда не буду прежней.

Моя сестра держит меня, пока я пытаюсь прогнать образы ее последних мгновений, заменяя их ощущением ее тела в моих руках. Я до сих пор помню, как ее ладони давили на мою грудь, когда она толкала меня в море. Я переживала это так много раз, что путь к тому моменту прошлого выжегся в моем сознании, снова и снова, пока он не стал больше, чем просто памятью. Он стал топливом. Стал маяком. А теперь я закрываю глаза, вдыхаю ее гранатовый аромат и пытаюсь потушить его.

Я не могу пошевелиться долгое время. Мы просто качаемся вместе, будто стебли морской травы, колышущиеся на ветру. Только когда Аглаопа тянется за чем-то позади меня и наконец высвобождается из моих отчаянных объятий, чтобы вытереть мое лицо черным платком, я начинаю приходить в себя.

Почти.

Ладно… не совсем. Особенно когда на меня обрушивается тысяча мыслей.

Мы с Аглаопой столько лет были врозь. Она возвращается в мир, который оставила века назад. А я все это время менялась.

Я убивала во имя ее и свого. Инсценировала свою смерть. Меня похищали, пытали, превратили во что-то новое.

А теперь я — Королева демонов, того самого Царства, что украло ее душу.

И я выхожу замуж за брата ее убийцы.

…

…О, сладкий маленький Иисус.

Начинается полноценная истерика.

Я почти уверена, что мои ребра сейчас измельчат легкие Может ли у вампира быть сердечный приступ? Кажется, у меня сердечный приступ. Что будет, если у меня остановится сердце? Я попаду в Зал Воскрешения? Это точно испортит свидание. О Боже, это будет худшее первое свидание в истории. Не просто худшее свидание — худшее предложение. Нет, худшая свадьба. Я оставлю Ашена у алтаря из-за смерти от истерики, а потом убью его тоже, и, святая матерь Божья, пусть кто-нибудь поможет мне.

Я корчусь и прижимаю руку к груди, пока на лице Аглаопы мелькает беспокойство. Пара сильных рук оттягивает меня назад, и Ашен разворачивает меня к себе.

— Все в порядке, вампирша, — шепчет он, отводя нас на несколько шагов, пока я пытаюсь поймать воздух легкими. Почему это так сложно? Он, блин, повсюду, но не хочет заходить внутрь. — Слушай музыку, вампирша. Слушай.

Играет знакомая песня. Я слышу голос Тессы и пытаюсь сосредоточиться на словах. Проходит мгновение, прежде чем я понимаю: она поет «Let It All Go».

— Ты помнишь это? — спрашивает Ашен, и я дергаю головой в кивке. Вокруг нас поднимаются клубы черного дыма. — Когда мы танцевали в «Bit Akalum», в тот момент я понял, что не могу остановиться любить тебя. Это было последнее проигранное сражение. Даже тогда я думал, что смогу держать это в себе. Думал, что смогу оттолкнуть тебя, если понадобится, но для меня больше не было смысла отрицать то, что я уже начал чувствовать.

Моя грудь наконец начинает втягивать воздух. Тьма, которая, как я теперь понимаю, подкрадывалась к моему зрению, рассеивается, пока я сосредотачиваюсь на ощущении пальцев Ашена в моих волосах. Чем дольше я слушаю музыку, вдыхаю его успокаивающий аромат, наблюдаю, как клубы дыма кружатся вокруг нас, тем больше кулак, сжимающий мое сердце, ослабляет хватку. К тому времени, когда группа заканчивает песню, мой пульс замедляется почти до нормы.

— Этого слишком много для того, чтобы осознать, — шепчет Ашен, не меняя ни объятий, ни ритма, с которым его пальцы перебирают мои волосы.

— Аглаопа знает? Про Эмбер? Все остальное?

— Не все. Но она знает самое важное. Я говорил с ней сегодня днем. Она просто хочет, чтобы ты была счастлива, — я закрываю глаза и прижимаюсь ухом к груди Ашена, наслаждаясь ровным звуком его дыхания. Кровь наполняет камеры его сердца. Я сосредотачиваюсь на звуках и запахах, и постепенно мое сердце начинает биться в такт с его. — Нам не обязательно жениться сегодня, если это слишком.

— Я хочу.

— Никто не осудит тебя, если передумаешь. А если кто-то посмеет, я вырву им позвоночник.

Я фыркаю, прижавшись к груди Ашена.

— Я серьезно.

— Знаю.

— Через горло.

— Могу представить. Очень ярко.

Объятия Ашена сжимаются, прежде чем он отпускает меня. Его ладони согревают мои плечи, пока он изучает мое лицо. Наверное, я выгляжу ужасно, после всех этих рыданий, но он словно не замечает.

— Ты уверена, вампирша?

Я дарю ему дрожащую улыбку, киваю и вытираю лицо еще одним черным платком, который Ашен мне протягивает.

— С каждой минутой увереннее, Жнец.

Взгляд Ашена скользит по моему лицу в поисках сомнений. Я знаю, что их нет. Когда он, кажется, удовлетворен, дым развеивается на ветру. Его ладонь опускается с моего плеча, чтобы обхватить мою руку, согревая золото на моем пальце. Когда я оглядываюсь на сестру, ее улыбка уже не такая яркая, как была, а рука лежит на груди.

Я поворачиваюсь вперед, и мы с Ашеном идем к сцене, где мистер Хассан, Коул и Эдия спустились в орхестру. Виолончель и контрабас играют мелодию, одновременно завораживающую и полную надежды, а глаза Эдии темнеют, превращаясь в космос и звезды. Она поднимает ладони, словно совершая подношение, и создает над нами арку из света. Сверкающие цветы пастельных голубых и розовых оттенков расцветают и осыпают нас светящимися лепестками, когда мы останавливаемся перед ними.

— Когда дело доходит до брака, вампирские обычаи адаптируются под человеческие обряды, — говорит мистер Хассан, его улыбка мерцает, как пламя свечи, когда он открывает тяжелую книгу на закладке с лентой. — Жнецы редко вступают в брак, даже в своем Царстве. Я не знаю вампира, который когда-либо женился на демоне. Поэтому мы воспользуемся древними обрядами Гильдии Гильгамеша, и ваш союз будет вписан в анналы Аптекарей. Вы согласны?

— Да, — говорю я, и Ашен кивает один раз.

Мистер Хассан кряхтит, поворачиваясь к Эдии.

— Диадемы, sahira.

Эдия улыбается, ее кожа светится в сиянии, исходящем из глаз, где кружатся крошечные звезды галактик. Я чувствую, как что-то вплетается в мои волосы, и поднимаю руку, чтобы коснуться венка из тонких веточек и крошечных кристаллов, холодных, как капли льда. Эдия переводит внимание на Ашена, и я пытаюсь сдержать растущую улыбку, кусая губу, пока не чувствую вкус меди.

— Она сделала мне рога, да? — Жнец бросает на нее пустой взгляд.

Звонкий смех наполняет амфитеатр, когда две короткие сверкающие ветви вырастают из его волос. Но через мгновение они разделяются, удлиняются, превращаясь в низкую корону из оленьих рогов и черного плюща.

— Кольца, — говорит старик, и Коул кладет кольца на раскрытую книгу. Я отдаю свое обручальное кольцо, когда пожилой аптекарь бросает на меня выразительный взгляд. Мистер Хассан достает из пиджака маленькую ампулу и рассыпает пыль с нее на кольца. — Beata sunt haec amoris signa, quae latorem in omnia regna sequuntur.

Пыль трещит и исчезает, будто впитываясь в кольца. Затем старик передает мне первое кольцо — широкую черную полосу с отполированными краями того же золотого оттенка, что и мое кольцо. Я поворачиваюсь к Ашену, беру его руку и держу кольцо у кончика его пальца.