Герой (ЛП) - Кент Клэр

Однако у Зеда была большая фора. Когда мы добежали до конца дороги, его по-прежнему нигде не видно. Естественно. Он решит, что за ними следуют те самые преступники. Он будет держаться от них как можно дальше.

Возможно, я никогда не найду его и Рину.

Я так устала, эмоционально подавлена и напугана хаотической чередой событий, что стою на унылом перекрестке и выкрикиваю его имя. Снова и снова.

Я никогда не ожидала, что это сработает. Это акт последнего отчаяния. Поэтому я с трудом понимаю, что вижу, когда через минуту или две из-за густой группы деревьев, прихрамывая, появляется фигура.

Мужчина. Крупный. И он держит на руках маленькую девочку.

Заходящее солнце находится у него за спиной, так что от него остается только силуэт. Я тупо смотрю на него, пока он не подходит достаточно близко, чтобы я могла его узнать.

Затем девочка кричит: «Эсси! Эсси!» и извивается, пока мужчина не выпускает ее из своих объятий.

Она со всех ног бежит ко мне. Я готовлюсь, чтобы поймать ее. Подхватываю ее на руки и крепко обнимаю.

Я беспомощно дрожу. Может быть, плачу. Может быть, что-то говорю. Я понятия не имею.

— Ты в порядке! — хрипло произносит Рина, когда наконец разжимает объятия. — Я так испугалась, а папа плакал, и я не понимала, что происходит!

— Я знаю, что ты не понимала, — мой голос звучит странно. Я сама едва разбираю свои слова. Зед все еще приближается, двигаясь намного медленнее, чем Рина. Намного медленнее, чем обычно. Он бережет левую ногу. Я все еще не могу ясно разглядеть его лицо. — Мне жаль, что тебе было так страшно. Думаю, теперь все в порядке.

— Папа поранился, и нам пришлось прятаться, — голубые глаза Рины широко раскрыты, а лицо красное и заплаканное, с размазанной грязью по щеке. Она оглядывается на Зеда. — Она говорит, что все в порядке, папочка.

Я снова прижимаю девочку к себе, едва в силах ее отпустить, но смотрю на Зеда через ее плечо. Он наконец-то достаточно близко, чтобы разглядеть его получше.

Он такой же раскрасневшийся и грязный, как и его дочь. По щекам у него все еще стекает пот. Выражение его лица ошеломленное. Потрясенное. Он всматривается в меня, но как-то рассеянно.

Он в таком же смятении, как и я.

— Эта группа женщин пришла, чтобы спасти меня, — объясняю я, обращаясь не столько к Рине, сколько к нему. — Те, о которых мне рассказывали Анна и Рэйчел. Я думаю, они долго искали этих плохих людей и добрались до них как раз вовремя.

— Тебе надо было бежать со мной и папой, — говорит Рина, извиваясь, поэтому я ставлю ее на ноги. Она подбегает и обнимает ноги Зеда. — Мы бежали так быстро. Папа повредил лодыжку.

— Я знаю, что вы бежали. Твой папа спасал тебя от плохих людей. Но теперь они ушли, так что нам больше не нужно убегать или прятаться. Надеюсь, лодыжка твоего папы не слишком сильно пострадала.

— Ты в порядке, папочка? — Рина пристально смотрит на лицо Зеда, очевидно, замечая ошеломление своего отца и не понимая его.

— Я в порядке, — его голос такой же хриплый и натянутый, как и мой. — Теперь у нас все в порядке.

Рина снова обхватывает его ноги, а затем протягивает руки, чтобы обнять меня. Я поднимаю ее и несу на руках.

Я пока не готова ее отпустить.

* * *

Остаток дня проходит как в тумане. Мария и другие женщины сопровождают нас в город Холбрук. Похоже, что когда-то это был небольшой сельский городок, но за прошедшие годы его обнесли стеной и поставили вооруженную охрану. У них есть общественная ферма, организованная ротация рабочих обязанностей и ежедневный рацион.

Я и понятия не имела, что поблизости есть такие города. Они приспособились. Изменились. Выжили. И создают жизнь для членов своего сообщества.

Охранники знают Марию, так что нас без проблем впустили, и когда мы объяснили, как попали в этот район. Стало ясно, что все они также знают Мака, Анну, Кэла и Рэйчел. Люди, с которыми мы общаемся, хотят узнать о нас побольше, но в их расспросах нет враждебности. Они говорят нам, что если мы готовы сотрудничать и разделять нагрузку, то можем остаться в городе. Жить здесь. Постоянно.

Вот так просто. Они разрешили нам остаться. Чтобы мы могли сделать этот город своим новым домом.

Я уже давно потеряла счет дням недели, но, должно быть, сегодня пятница, потому что вечером на городской площади играют музыку и танцуют, что, судя по всему, у них организовано в каждую пятницу. Здесь подают блюда — картофель, жареную свинину и жареные яблоки — и это настолько вкуснее, чем все, что мы ели за последние годы, что я с трудом перевариваю вкус. Площадь освещена десятками факелов, и они ярко мерцают в ночной темноте.

Люди подходят поприветствовать нас. Кажется, они рады познакомиться с нами, и никто не задает вопросов, как и зачем мы пришли. Мы не единственные, кто оказался здесь бездомными и отчаявшимися.

Самое приятное — это когда подходят несколько маленьких девочек, чтобы представиться Рине. На вид им от четырех до семи лет. Поскольку Рине скоро исполнится пять, она примерно их ровесница.

Рина стесняется других девочек. Ей потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к общению с другими детьми. Но это только начало.

Мы слишком измотаны и подавлены, чтобы танцевать или петь под музыку, хотя узнаем многие песни в стиле кантри, исполняемые на гитарах, барабанах и скрипке. Праздник еще в самом разгаре, когда мы решаем, что пора спать.

Нам разрешили пожить в одном из гостевых домиков города, пока мы не подыщем себе жилье. У нас две маленькие спальни, в одной из которых две односпальные кровати, поэтому я ложусь на вторую кровать в комнате Рины, чтобы обстановка была как можно более привычной для девочки.

Зед ложится на большую кровать в другой спальне.

После того, как мы выключаем свет, Рина еще несколько минут болтает, расспрашивая о том, что будет завтра, и думаю ли я, что она понравится этим девочкам. В конце концов она замолкает, а я лежу без сна, уставившись в темноту. У меня все еще кружится голова. Мне трудно переварить все, что произошло сегодня. И я никак не могу унять дрожь.

Дружок забрался ко мне в постель и тихо похрапывает на моей кровати. Я жду, пока не услышу, как дыхание Рины замедляется и становится глубже. Затем я жду еще минут двадцать, чтобы убедиться, что она крепко спит.

Наконец я встаю так тихо, как только могу, и босиком выхожу из комнаты и направляюсь к Зеду.

Я несколько раз спотыкаюсь, потому что темно, и я не очень хорошо знаю планировку этого дома. Но мне удается не разбудить Рину, и я на ощупь пробираюсь через комнату Зеда, пока не натыкаюсь на кровать.

— Эстер? — у него мягкий голос. Слегка хрипловатый. Но не сонный. Он не спал, как и я.

— Да.

— Слава Богу, — он тянется ко мне, чтобы схватить за руку, и утягивает меня на кровать рядом с собой. — Я боялся, что ты не придешь.

— Я… — я не знаю, что сказать. Прямо сейчас мои мысли не наполнены ничем, кроме глубокого облегчения от того, что я с Зедом. Его крепкий запах. Жар, исходящий от его тела. Настойчивость в его объятиях, когда он прижимает меня к себе всем телом. — Мне это было нужно.

Он меняет наше положение, ложась на спину, так что я почти всегда лежу на нем сверху. Меня это устраивает. Я могу зарыться лицом в его майку. Я дышу часто и глубоко, пытаясь отпустить, пытаясь разжать кулаки после того, как так долго держала их стиснутыми.

Он тоже шумно дышит, и одной рукой сжимает в кулаке мои волосы, которые я расчесала и распустила перед сном.

Проходит несколько минут, прежде чем он снова заговаривает.

Тогда он, наконец, бормочет:

— Никогда, никогда больше так со мной не поступай.

Я точно знаю, что он имеет в виду. Острая боль этого момента все еще сотрясает меня изнутри.

— Я не хотела… У нас не было другого выбора.

— Я знаю это. Я знаю это. Но мне пришлось оставить тебя умирать, — его голос скрипит, как наждачная бумага. Он даже сейчас не полностью контролирует свои эмоции. — Мне пришлось… оставить тебя.