Ковен (ЛП) - Вудс Харпер

Я попятилась, едва успев схватить рукой, прижатой к стене. Следующий шаг чуть не свалил меня с ног. Воздух вокруг погрузился в холод, такой резкий, что обжег мою разгоряченную кожу, и только тогда я увидела дыхание перед своим лицом.

Я задохнулась, дыхание гулко отдавалось в груди. Я не могла даже видеть, что ее ждет, не могла ничего сделать, чтобы предотвратить повторение всего этого.

— Лоралей! — в панике позвала я. Ее голова резко дернулась в сторону, и жуткий голубой взгляд устремился на меня. Ее глаза расширились, как будто она узнала меня. Она убрала руку от костей, дававших ей силу, и замерла, не сводя с меня взгляда.

— Беги, Шарлотта. Беги! — закричала она, когда я шагнула к ней.

Это был всего лишь сон, напомнила я себе. Я была не в своем теле, не по-настоящему.

Вспышка красного цвета заполнила мое зрение, когда то, что я не могла видеть, нанесло удар. Ее грудь взорвалась тремя глубокими порезами, ее кровь забрызгала мне лицо. Ее рука коснулась моей руки, от нее исходило тепло. Ее лицо опустилось, когда она уставилась на меня, и ужас заполнил ее зрение. Она упала на колени, когда земля под ней задрожала, а тварь приблизилась еще на шаг.

— Очнись, Уиллоу, — сказала она мягким голосом, закатив глаза.

Боль пронзила мою спину, поджигая кожу, пока я боролся за то, чтобы поднять ее на ноги.

— Проснись! — закричала она.

Окна в конце коридора разбились от ее голоса. Ее паника захватила меня, забирая себе. Я упала, когда земля задрожала еще раз, ожидая удара по коленям.

Но удара не последовало.

Я проснулась, задыхаясь. Я вскочила с кровати и едва успела добежать до ванной, как желудок свело. Спина горела, когда я откидывала волосы с лица, кожа трескалась, когда я выгибалась вперед. Ухватившись за край унитаза, я ждала, когда прекратятся спазмы.

Как только я смогла, я поднялась на ноги и подошла к зеркалу над раковиной. Прополоскав рот, я нерешительно повернулась, чтобы посмотреть на свой позвоночник. Это был всего лишь сон, и боль, которую я чувствовала, несомненно, должна была быть плодом страха, который я испытывала, проснувшись.

Но рубашка прилипла к моей коже и была влажной, когда она сдвинулась. Я стянула ее через голову, медленно поворачиваясь, чтобы посмотреть на себя в зеркало.

Три следа от косых чернил в форме странного треугольника омрачали чернила моей татуировки, прорезая черный оттенок изогнутых ветвей татуировки дерева, ползущего вверх по позвоночнику. Кровь стекала с них, скатываясь по спине на грудную клетку.

Я уперлась руками в столешницу, обхватив пальцами ее край, и уставилась на безумное выражение своего лица. Мне снилась тетя, и она знала мое имя.

Правда, не сразу, перепутав меня с ведьмой, которая умерла за много веков до ее рождения. Я обхватила голову руками и перегнулась через раковину, когда желудок снова запульсировал. Это не имело никакого смысла. В этом не было никакой логики.

Дверь в спальню хлопнула, и я повернулась лицом к двери в ванную, схватив в руки каменный дозатор для мыла и приготовившись использовать его в качестве импровизированного оружия. В ванной комнате не было растений, и это надо было немедленно исправить.

В дверной проем между спальней и ванной комнатой вплыла громадная фигура мужчины. Его лицо было скрыто тенью, а спина загораживала свет, падающий из окон за его спиной. Мое тело гудело от энергии, готовясь к бою.

— У тебя кровь, — наконец сказал Грэй, шагнув вперед.

Уронив дозатор с мылом, я поспешила схватить с вешалки полотенце. Я обернула его вокруг своего торса, закрывая грудь от посторонних глаз, пока он с привычной легкостью нащупывал выключатель.

— Ничего страшного. Просто месячные, — соврала я, решив, что унижение от открытого обсуждения таких вещей будет гораздо лучше, чем признание в том, что я видела. Есть вещи, которые просто ненормальны для ведьмы. Вред от сновидения был одним из них. Только у белых и пурпурных в родословной был дар зрения.

— Как я смогу выполнить свою часть сделки, если ты не будешь честна со мной, Ведьмочка? — сказал он, понюхав воздух, и его нос дернулся.

— Как видишь, я в полном порядке. Убирайся, — огрызнулась я, не поворачиваясь к нему спиной. Я не хотела, чтобы он видел следы, не понимая, что они означают.

Как сон может причинить мне боль? Как он мог пометить меня в моем бодрствующем теле?

— Я чувствую запах твоей крови. Покажи мне ее, — приказал Грэй, шагнув вперед. Его пальцы ухватились за верхнюю часть полотенца, как будто он хотел оторвать его от моего тела. Я не знала, была ли мысль о том, что я полуголая перед ним, хуже, чем обнажить скрученную рану на спине.

Я не была уверена, что хочу это выяснить.

Я все равно отпустила полотенце, чувствуя, как оно падает на мою кожу. Только его пальцы, вцепившиеся в полотенце, удержали его, когда оно распахнулось, обнажив мою грудь. Его взгляд упал на них, когда его лицо замерло, вбирая в себя их выпуклость. Я почувствовала, как этот взгляд переместился чуть ниже, прошелся по моим соскам и перешел на живот. Это было осязаемо, оно скользило по мне, как змей в Эдемском саду.

— Я могу придумать гораздо более интересные способы провести ночь, — пробормотала я, подавшись вперед.

Его глаза метнулись к моему лицу, дыхание стало более сдержанным, когда я коснулась пальцем его груди. Его рубашка была частично расстегнута, обнажая тонкую линию кожи в верхней части. На нем не было ни галстука, ни пиджака. Только тонкая белая ткань рубашки не позволяла мне добраться до его обнаженной кожи.

Я просунула один палец в щель и провела им по его прохладной плоти.

— Ты играешь в очень опасную игру, маленькая ведьма, — пробормотал он, напряженно глядя на меня.

Я надула губы, и медленный вздох покинул меня.

— Обещания, обещания, Демон, — возразила я.

Он быстро шагнул вперед, схватил меня за локоть и развернул так неожиданно, что я едва успела ухватиться за тщету. Резкое движение выбило дыхание из моих легких, и я задыхалась, наклонившись вперед над раковиной. Он переместился за мою спину и положил одну руку на мое неповрежденное плечо. Он обхватил его, удерживая меня в неподвижности, пока я пыталась оттолкнуться от него.

Другой рукой он расчесал мои волосы на плече. От нежности этого движения у меня сжалось сердце, и я оскалила зубы, как шипящая дикая кошка. Лучше бы он был груб и жесток, когда осматривал мою рану.

Я предпочла бы откровенную ненависть, а не ложную привязанность.

Его рука замерла на моей плоти, заставив мурашки подняться на поверхность.

— Откуда это у тебя? — спросил он. Его пальцы возобновили движение, нежно прикасаясь к ранам и посылая в меня пламя агонии.

Я застонала, крепче вцепившись в край раковины.

— Во сне, — призналась я, давясь от смеха. Я была уверена, что он мне не поверит, что он решит, что на меня напали, пока я спала, и я была слишком забывчива, чтобы осознать это.

— Расскажи мне, — сказал он и, обойдя меня, взял с тумбочки чистую мочалку. Он подставил ее под теплую воду и выжал насухо, после чего встал рядом со мной и осторожно вытер кровь с раны.

Я рассказала о том, что вспомнила, о видении моей тети. Я отказалась назвать имя, которым она назвала меня вначале, понимая, что любая связь с Шарлоттой только привлечет к себе внимание. Я солгала, сказав, что никогда в жизни не видела эту женщину. Я опустила подробности о костях, пристегнутых к ее бедру, но рассказала ему правду о существе, преследовавшем ее.

О том, что он оставался совершенно невидимым.

— Ты уже видел это раньше, — сказала я, повернув голову, чтобы посмотреть на него.

Он торжественно кивнул, повернув меня так, чтобы я могла видеть, как его пальцы прослеживают следы. Они уже как-то затянулись, превратившись в старые раны, и кожа не была сырой, а покрылась шрамами. Но боль все еще пульсировала во мне, как будто раны были свежими, чувствительными к прикосновениям, несмотря на то, что он старался быть нежным.