Ковен (ЛП) - Вудс Харпер

Так же, как она поступила с тем, что должно было стать Ковеном.

— Почему в роду Гекаты была только одна семья? — спросила я, ища ответ, который так и не смогла дать моя мать. Каждому из других проявлений источника было дано две кровные линии, кроме первоначальной.

— Шарлотта Геката была слишком сильна для своего блага. Ее способность направлять смерть и дарить извращенную жизнь не могла быть воспроизведена. Умножение такой силы могло привести к катастрофе. Поэтому мы дали ей две точки равновесия к одной, надеясь, что так она будет управляться, — сказала она, и в ее словах чувствовалась ложь. Я не сомневалась, что в них есть доля правды, но что-то еще оставалось на задворках моего сознания.

Что-то, что я никак не могла осознать. Линия Гекаты и так была в невыгодном положении из-за того, что она, похоже, не могла передать свою магию членам семьи даже при жизни. В других домах сила в количестве, но в роду Гекаты была только одна ведьма.

Когда она умерла, магия перешла к ней.

До моей тети. Единственным возможным источником магии был мой отец, и он должен был почувствовать ее, даже если кости были недоступны. Но только когда я достигла совершеннолетия, эти кости стали звать меня.

Отец подозревал. К сожалению, он оказался прав.

— Какой бы опасной ни была Шарлотта Геката при жизни, смерть ее последнего потомка стала трагедией для Ковена. Ее смерть позволила Сосудам обрести силу, что сделало невозможным избавление от них навсегда. Как наказать то, что не умирает? Как держать их в узде, когда они слишком сильны, чтобы бороться, и нет угрозы, которая не унесла бы с собой колдовскую магию? — спросила Сюзанна, обводя взглядом комнату.

— Можно сжечь их, — сказал один из желтых, щелкнув пальцами и образовав крошечное пламя.

— Сосуд восстановится даже из пепла, — сказала Сюзанна.

— А что, если заточить его в камне? — спросила белая ведьма, перебирая в ладони кристаллы. Ее темные ресницы нервно вздрагивали, как будто она уже знала ответ.

— На какое-то время это может сработать, но мало что способно надолго удержать Сосуд. Они достаточно сильны, чтобы разбить камень, — ответила Сюзанна, и я подумала о том, как отнесется к этому разговору Грэй.

О том, что она обучает его учеников тому, как причинить ему вред.

— Пожалуй, вы лучше всех ответите на этот вопрос, Ковенант. В конце концов, нельзя убить того, кто уже мертв, — сказала я, приподняв бровь, когда она повернулась и посмотрела на меня из этих жутких пустых глазниц.

Мне показалось, что на ее костях появилась улыбка, если такое вообще возможно?

Можно ли улыбаться, если у тебя нет рта?

Я вздрогнула, когда Сюзанна заговорила.

— Единственный способ ослабить Сосуд — лишить его источника пищи. Только в этом случае его можно надолго заточить в земле, чтобы он постепенно превратился в ничто. Без ведьминой крови, поддерживающей Сосуд, он просто перестанет существовать.

— А как убедить Сосуд не просто брать необходимую ему кровь? — спросила Делла.

— Никак, — ответила я, переведя взгляд на нее. — На этой земле не было ничего, что могло бы убедить Сосуд не питаться.

Я улыбнулась, когда Сюзанна промолчала, но мы обменялись знающим взглядом. В кои-то веки она поняла, что я знаю нечто такое, о чем не позволяла ей говорить клятва, данная ею святости Ковена. Она не могла открыто подстрекать к насилию между ведьмами и Сосудами.

Единственный способ, которым ведьма могла удержать Сосуда от кормления — это вызвать цену нарушенной сделки. Ценой было рабство — неспособность отвергнуть требования другого.

Если Грэй не сможет защитить меня от вреда, как обещал, его жизнь будет принадлежать мне.

Независимо от того, найду я кости или нет.

Грэй

18

Я спустился по лестнице Холлоу Гроув, направляясь во внутренний двор. Одна из ведьм следовала за мной, ее лицо было тщательно выверено, она сжимала перед собой руки. От нее исходило нервное напряжение, и я знал, что оно небезосновательно.

Пятьдесят лет назад я чуть не задушил одну ведьму за то, что она сообщила мне похожие новости.

Ведьма вышла из главного входа, даже не взглянув на меня. Я даже не стал надевать рубашку, когда она постучала в мою дверь, желая увидеть доказательства своими глазами. Не может быть, чтобы такое происходило заново.

Мы нашли человека, который признался в преступлениях, и привлекли его к ответственности.

Ковенант стоял во дворе бок о бок, глядя на землю прямо перед шпалерой, на которой Уиллоу сделала подношение. Свежая жизнь заполнила все пространство в самом центре школы, не оставляя никаких сомнений в том, что здесь что-то произошло. Если бы Уиллоу еще не призналась в содеянном, Ибан, скорее всего, так бы и поступил.

Особенно когда увидел то, что лежало на земле.

Ее глаза уставились в небо, пустые и ничего не видящие, когда я перемахнул через край и вылез в окно. Ведьма, пришедшая сообщить мне о смерти, осталась на месте, прижав руку ко рту.

Тело молодой ведьмы было наполовину обвито колючими лианами. Руки и ноги покрывали розы, словно растение могло забрать ее тело себе и втянуть в землю на этом самом месте. Они шевелились на ее коже, извиваясь и живя так, как я не видел уже несколько десятилетий.

Я подошел к ней ближе, узнав в ней одну из учениц, которых мы привезли из Кристальной Лощины. Она была одной из Тринадцати — одной из немногих студентов, не имевших семейной истории в пределах города.

Лишь немногие знали правду о событиях, предшествовавших резне, в которой погибло так много наших соотечественников. Еще меньше было тех, кто знал ужасающие подробности реальности, с которой столкнулись ученики Тринадцатой школы того года.

Я не мог вспомнить имя ведьмы, но наклонился к ней. Протянув руку вперед, я прикоснулся пальцем к каждому из ее век, закрывая их. С ужасом подумав о том, что никто из них так и не побеспокоился, я поднял голову и посмотрел на собравшуюся толпу.

Уиллоу сразу же поймала мой взгляд и в замешательстве уставилась на тело. Я подозревал, что молодая ведьма не видела в своей жизни много смертей, пока ее не покинула мать.

— Мы должны закрыть школу. Немедленно, — сказал Джордж, озвучив мысль, с которой, я знал, не согласится Сюзанна. Ковенант посмотрели друг другу в глаза, и даже Сюзанна вздохнула, покачав головой. Ее грудь опустилась, костлявое тело обвисло, даже когда в нем не было воздуха.

Или, знаете, легких.

— Мы не позволим тому, кто это сделал, помешать нашим студентам получить образование, которого они заслуживают. Это должен быть подражатель, кто-то, кто думает пошутить, снова вселив ужас в студентов, — сказала она, и я подумал, что должно произойти, чтобы она увидела реальность.

Если это случится еще раз, то ей не с кем будет смешивать новую кровь со своими ведьмами.

— А как же Уиллоу? Она здесь не в безопасности, — сказал Джордж, бросив взгляд в сторону Ведьмочки, которая внимательно наблюдала за нашим общением. Она зарычала, по звуку, не уступая самым свирепым Сосудам, и, поднявшись над карнизом, вышла во внутренний двор.

Она прошла мимо Ковенанта, полностью игнорируя его, и прикоснулась рукой к лианам, обвившим молодую ведьму. Она потянула за них, бормоча под нос на латыни и приказывая им отпустить найденную добычу. Лианы повиновались, медленно уходя в землю, словно, не желая больше причинять ведьме вред.

— Они меня не послушали, — раздался мужской голос, и я поднял голову, чтобы посмотреть в карие глаза старейшины Брэя. В его взгляде затаилось подозрение, когда он смотрел на Уиллоу, поднимавшую с земли грязь и втиравшую ее в рубцы на теле мертвой ведьмы. — Интересно, что они тебя слушают. Как будто они тебя узнали.

— Это потому, что они узнали, — сказала Уиллоу, осматривая останки ведьмы. Она искала раны, как я понял, искала причину ее смерти. — Я сделала подношение этому Двору, когда прибыла в Холлоу Гроув, — она оттолкнула пиджак другой женщины от своей груди и поморщилась, когда ткань прилипла к ее коже.