Энчантра (ЛП) - Смит Кейли

Поправив платье, она вернулась в зал. За то короткое время, пока их не было, жара бала усилилась. И под жаром она понимала не воздух — а звуки удовольствия, доносящиеся из-за полупрозрачных занавесок кроватей, и тела, сливающиеся в танце, больше похожем на предвкушение соития, чем на вальс. Всё это лишь добавляло мучения её неудовлетворённому телу.

Оглядевшись в поисках Роуина, она заметила несколько его родственников в откровенно компрометирующих сценах. Ковин развалился на одной из кроватей, шторы распахнуты, пока две женщины склонились над его бёдрами, лаская его одновременно. В другом углу она едва узнала Уэллса, лицо которого поглощал поцелуй мужчины с ярко-синими волосами, в то время как женщина, стоящая на коленях, обслуживала их обоих. Эллин оседлала колени мужчины, кормящего её клубникой с его пальцев.

— Он ушёл наверх.

Женевьева резко повернула голову. Севин стоял у подножия лестницы, прислонившись к стене, в руке бокал с густой, тёмно-красной жидкостью.

Кровь.

— Медовый месяц уже закончился? — спросил он с кривой ухмылкой.

— Не если я успею что-то с этим сделать, — пробормотала она себе под нос. А вслух добавила: — А ты не собираешься присоединиться к… веселью? Это ведь как раз твой формат.

— Здесь моя бывшая. Так что я страдаю, — ответил он.

Женевьева изумлённо приподняла брови. Из всех братьев Роуина именно у Севина, казалось, было больше всего обаяния. Не говоря уже о внешности. И всё же он стоял в стороне? Она уже хотела обронить об этом язвительное замечание, но заметила, как его взгляд помутнел, точно так же, как у Баррингтона, когда тот погружался в воспоминания. Она решила оставить его в покое — пусть бродит в своих мыслях.

Поднимаясь по лестнице, Женевьева обнаружила, что второй этаж предлагал свой особый уровень скандала.

Вампиры.

Повсюду, куда ни глянула Женевьева, виднелись скопления окровавленных, клыкастых существ, которые целовали друг друга в шеи, бёдра, груди. Капли алой влаги стекали с прокусанных участков кожи, и она наблюдала, как они поочерёдно пили из ран и… между ног партнёров.

Похоже, я вляпалась в нечто куда большее, чем рассчитывала, — подумала она, когда взгляд зацепился за ближайшую пару.

Одна из женщин обводила знакомую леденцовую палочку по вершинам груди своей партнёрши, а затем склонялась, чтобы слизать тянущийся за ней след — алый, липкий. Женевьева подозревала, что этот леденец был изготовлен вовсе не из сахара.

— Прелестный кролик, — протянула женщина, перехватывая взгляд Женевьевы, в то время как её спутница продолжала ласкать её грудь. — Хочешь попробовать? У нас этих леденцов сколько угодно, если ты заинтересована.

Женевьева не была уверена, о каком именно виде «леденцов» шла речь — и решила, что лучше пройти мимо, пока не узнала.

Балкон второго этажа, изогнутый полумесяцем, позволял прекрасно видеть происходящее внизу. Женевьева двинулась по коридору, ведущему к тем самым комнатам, где она впервые встретила Эллин и Севина. По обе стороны тянулись двери — по пять на каждую, а в самом конце находилась закрытая двустворчатая дверь.

В первой комнате пара, явно захваченная страстью, разрывала простыни на кровати, которой вчера ещё не было, но она была точной копией тех, что Нокс поставил внизу. За второй дверью — полноценная оргия. Женевьеву бросило в жар.

Третья комната оказалась неожиданно пустой. А в четвёртой…

Роуин.

И он был далеко не один.

Он лежал, прислонившись к изголовью кровати. Пиджак валялся на полу рядом с маской лисы. Рубашка расстёгнута наполовину, открывая кожу, украшенную чёрными завитками татуировок, играющих на рельефных мышцах груди и живота. Слева от него стояла женщина, и она… привязывала его запястье к изголовью.

Лицо Женевьевы мгновенно вспыхнуло.

Но даже не сцена с привязыванием Роуина привлекла её внимание в первую очередь — а сама женщина. На её пальцах сверкали когти, похожие на изогнутые когтистые кольца, а кончики длинных чёрных волос пылали оранжевым огнём. Пламя горело и в её зрачках, переливаясь от ярко-оранжевого до ледяного синего.

А лицо… Маска либо была снята, либо её не было вовсе — Женевьева бы тоже не стала скрывать такую красоту. Это было то лицо, ради которого развязывают войны. Королева Ада.

Женевьеву кольнула неожиданная, но отчётливая ревность, когда та сделала шаг назад, любуясь результатом своей работы, и спросила:

— Достаточно туго?

Женевьева негромко прокашлялась.

Глаза Роуина тут же метнулись в её сторону.

— Женевьева, — прорычал он.

— Дорогой, я дома, — хмыкнула она, скрестив руки на груди.

Женщина окинула их обоих заинтересованным взглядом, и, судя по выражению её лица, в следующий миг узнала Женевьеву.

— Ты жена, — произнесла она.

— Пока что, — сказала Женевьева ровно в тот момент, когда Роуин отрезал:

— Да.

Женщина расхохоталась — звонко, без стеснения.

— Уходи, — процедил Роуин. Но говорил он не Женевьеве.

Женщина усмехнулась, не двигаясь с места.

— Ты уверен?

— Да, — выдохнул он, словно это слово причиняло ему боль. — Я справлюсь с ней.

— Спасибо, что спасла меня от Севина, — бросила та, проходя мимо Женевьевы. А, оказавшись рядом, шепнула: — Устрой ему ад.

— Не сомневайся, — прорычал Роуин, глядя ей вслед, когда за ней закрылась дверь. — Я ведь велел тебе не следовать за мной?

— А ты правда думал, что именно сегодня я начну слушаться? — отрезала Женевьева.

Его губы сжались в напряжённую линию.

— Но, как по мне, более важный вопрос — что со мной не так? — продолжила она.

Он протянул руку, чтобы развязать узел.

— Придётся уточнить.

Она насупилась:

— Ты оставил меня ради… той, кого я застала в этой комнате, и ради какого-то чертовски странного сексуального перформанса⁠—

— Кто сказал, что там было что-то сексуальное? — фыркнул Роуин. — Это всё страстный фрукт затуманивает тебе разум. Именно поэтому я и ушёл от тебя.

Что он вообще несёт? Женевьева едва не подалась вперёд. Ту женщину — с когтями, огнём в глазах и пальцах, телом, как у богини — забыть было невозможно. И она привязывала его к кровати, чёрт побери.

— Гвен просто пыталась помочь мне держаться от тебя подальше, — сказал он, развязывая последний узел и поднимаясь. — Надо было догадаться, что как только я скажу тебе не делать что-то, ты тут же кинешься это делать.

Он шагнул к ней, и его взгляд опустился вниз — слишком уж надолго задержавшись на её губах. И всё. Всё. В голове у Женевьевы стало пусто, кроме одной мысли: что, если бы он снова её поцеловал? Что, если бы тени снова обвились вокруг неё? Что, если бы она провела языком по его татуировкам, по груди, по животу…

— Я не смогла удержаться, — прошептала она, подходя ближе. — Я этого хочу.

Он остался на месте, но дыхание его стало тяжёлым.

— Чего именно ты хочешь? Будь конкретна. Здесь нас никто не видит, можешь не сдерживаться.

Её щёки мгновенно вспыхнули. Она спала со многими, но никто из них не просил её сказать, чего она хочет.

— Я хочу узнать, каково это — поцеловать тебя, не играя на публику, — призналась она.

— Поцелуй? Как мило, — прошипел он, с жадностью окинув взглядом её лицо. — Но я ищу не милости. Возвращайся на бал.

— Я не невинна, — отрезала она. — У меня достаточно опыта.

Он приподнял бровь.

— Милая, мне кажется, максимум, что ты познала, — это сладость. А я — не о том.

— Перестань называть меня проблемой.

— Перестань её создавать.

— А может, ты просто присоединишься ко мне в этом? — пропела она.

Она увидела момент, когда его выдержка лопнула. В следующее же мгновение он оказался перед ней, его тени мягко прижали её к стене.

— Гипотетически, если мы это сделаем, это будет просто трахаем, — выдохнул он, а его янтарные глаза пылали жаждой.

— Не думаю, что можно называть это просто, когда мы женаты, — прошептала она, чувствуя, как жар его тела поднимает её собственный.