Энчантра (ЛП) - Смит Кейли

Мимо прошёл официант с подносом, на котором переливались розовые коктейли. Желание попробовать один из них обрушилось на неё внезапно и с непреодолимой силой.

— Женевьева, подожди, — приказал Роуин.

Но она и не думала останавливаться — лавируя среди масок и тел, устремилась за официантом, как мотылёк на свет.

Тем временем голос Нокса снова загремел по залу:

— Обычно мы начинаем вечер в Эчанре с тоста — за всю семью Силверов и ещё один увлекательный сезон Охоты. Но сегодня у нас особое пополнение в игре.

Женевьева почти не слушала, выискивая глазами бокал. Она перехватила один с подноса, розовая жидкость плеснулась в гранях стекла, и она со смехом поднесла его к губам. Ягоды, цитрус — восхитительно.

— Впервые в истории Охоты у нас — команда из двух. Наш непобеждённый чемпион неожиданно женился на очаровательной смертной. И я знаю, как вы все ждали знакомства с ней…

Перед Женевьевой внезапно возник высокий силуэт, сверху ударил яркий прожектор. Она вздрогнула, расплескав напиток по подолу платья и мраморному полу. Кольцо на пальце вспыхнуло жаром, будто лава.

— Чёрт, — выдохнула она, щурясь в свете, глядя на обжигающее кольцо.

— Какой грязный рот, — промурлыкал Нокс. — Не волнуйся, я могу это исправить.

Он щёлкнул пальцами — пятно исчезло. Исчез и напиток.

— А я хотела его выпить, — проворчала она.

— У меня есть кое-что получше, — с тем же жестом он вызвал в своей руке бокал с фиолетовой, шипучей жидкостью. — Попробуй.

Каждая клетка её тела вопила: беги. Инстинкт, выработанный годами. С демонами нельзя играть. Но алкоголь шептал совсем другое.

— Что это? — спросила она, поднеся бокал к носу.

— Питайя, — ответил он. — Моё любимое.

— Никогда не пробовала.

— Тем более попробуй, — мягко, но настойчиво.

— Я настаиваю, — добавил он сквозь зубы.

Она сделала глоток.

Великолепно.

Она подняла бокал, чтобы допить всё разом, но Нокс укоризненно цокнул языком:

— Ах-ах. Сначала — тост.

Он кивнул назад, и Женевьева обернулась: Баррингтон вёл свою семью — без Роуина — к центру круга света. Лица у всех были словно вырезаны из камня. Только Севин ухмылялся, глядя на её фиолетовый бокал.

Она уже собиралась спросить, где же Роуин, когда почувствовала его. Тепло его присутствия — будто ток прошёл по коже.

— В сторону, — прошептал он ей на ухо и мягко повёл к остальным.

В одно мгновение у всех в руках появились бокалы шампанского, и Нокс произнёс:

— Я поднимаю бокал за новый сезон Охоты и за здоровье нашей дорогой Виры.

При упоминании их матери Грейв сжал бокал в кулаке — стекло взорвалось, разбрызгав чёрную кровь и вино. Эллин тихо положила ладонь ему на руку. Реми и Уэллс не обратили на это ни малейшего внимания. Севин и Ковин обменялись многозначительными взглядами.

Гости в зале дружно подняли бокалы в ответ на тост.

Женевьева одним глотком осушила свой. Провела языком по губам, слизывая остатки, и только тогда заметила выражение лица Роуина.

Он был зол. Нет — кипел от ярости. Хотя ни один волос на его голове не выбился из идеального порядка. Даже бокал в его руке казался безупречным — вот только это было уже не шампанское.

А тот самый ярко-фиолетовый напиток.

— Что случилось, Роуин? Тебе не нравится Питайя? — усмехнулся Нокс. — Я просто хотел, чтобы вы с новоиспечённой женой хорошо провели вечер. Всё равно как только часы пробьют полночь — медовый месяц закончится.

У Женевьевы кружилась голова, она не могла сосредоточиться, понять, к чему клонит Дьявол. А Роуин уже оттолкнул бокал в сторону и, не церемонясь, обвил её талию рукой, уводя прочь.

— Всё в порядке? — спросила она, когда он повёл её к дальнему краю зала. Он выглядел так, будто испытывал физическую боль.

— Всё нормально, — процедил он сквозь зубы.

Что, конечно, не убеждало совершенно. Но он только крепче сжал её и не остановился.

Она ощущала, как под ладонью, в которую вцепилась, будто в спасательный круг, перекатываются мощные мышцы его бицепса, — и прежде чем успела остановить себя, сжала его руку сильнее. Он сбился с шага от неожиданности, бросив взгляд вниз, на неё. Музыка в зале сменилась — теперь это было нечто куда более… интимное, и Женевьева невольно прижалась к его боку, подстраивая шаг под новый ритм. Казалось, каждая клеточка кожи, укрытая платьем, вспыхнула огнём. Воздуха стало мало, платье — слишком тесным, и в ней вскипело первобытное желание сорвать с себя эту душную клетку прямо сейчас.

Зубы заныли, а рот наполнился слюной — будто тело жаждало чего-то, что она не могла до конца осознать, хотя по форме это отчётливо напоминало его имя.

Желание поднималось откуда-то из самой глубины, разливаясь по венам, затмевая всё: мысли, осторожность, страх. В голове осталась лишь одна мысль — он.

— Ты должна сопротивляться, — прохрипел он, голос хриплый, натянутый… от желания?

Этого не могло быть. И всё же, когда она подняла на него глаза, то увидела, как зрачки почти полностью поглотили золотистый цвет его радужки.

— Мы должны сопротивляться, — выдохнул он сквозь зубы.

Она видела, как он стискивает челюсть, как тяжело вздымается его грудь — как каждый вдох даётся ему с трудом. Он сражался с тем же безумием, что сейчас разрывает её изнутри.

— Я не хочу, — прошептала она. — Не хочу сопротивляться.

— Чёрт, — прошипел он. — Я тоже.

Глава 17. СКАНДАЛЬНЫЕ СВЯЗИ

Женевьева не сопротивлялась ни на миг, когда Роуин увёл их в тень укромного уголка под широкой лестницей. Когда он прижал её к стене, на её губах не возникло и тени протеста — лишь сдавленный стон, пока кожа, лишённая прикосновений, не взывала о них с жаждой.

Его глухой, ответный рык заставил её задрожать от желания, соски болезненно напряглись под тугим корсетом, пока его руки скользнули по её рукам вниз, стаскивая перчатки и бросая их на пол, прежде чем обрисовать изгибы её бёдер. Пальцы скользнули вверх по линии корсета, и подушечки его больших пальцев коснулись ткани, скрывающей напряжённые, жаждущие внимания бугорки. Её бёдра сами двинулись вперёд, с жаждой прижавшись к нему, и в ответ из его горла вырвался низкий рык удовольствия.

В следующую секунду к её коже прикоснулось нечто иное — лёгкое, прохладное, как перо, но пульсирующее силой. Его тени.

Она зажмурилась, когда один из теневых отростков мягко обвился вокруг её шеи, а тёплые губы Роуина коснулись нижней линии её подбородка, вызвав дрожь, прокатившуюся по позвоночнику.

Да, да, да. Вот чего мне не хватало. Удовольствия. Страсти. Секса.

Её собственные руки никогда не могли сравниться с жаром его ладоней, с этой силой, с тем, как они…

…внезапно исчезли.

Женевьева застонала с досады, открывая глаза как раз в тот момент, когда его тени рассеялись, а он поправил маску. Оба тяжело дышали, с трудом сдерживая себя.

— Почему ты остановился? — выдохнула она голосом, наполненным жаждой. — Мне всё равно, если нас увидят.

— Мы не будем играть по его правилам, — прорычал он, отступая.

— Что ты имеешь в виду? Разве это не то, что нам нужно⁠—

— Не Охота. Это. Он нас опоил. Питайей. Если поддаться, магия не отпустит нас несколько часов, — отрезал он мрачно.

Женевьева была уверена, что он вовсе не хотел, чтобы сама мысль о нескольких часах страстного единения прозвучала настолько… привлекательно.

— Ты действительно хочешь сказать, что способен продержаться часами? — усмехнулась она.

— Чёрт возьми, — выдохнул Роуин, закатив глаза к потолку, будто моля высшие силы дать ему выдержку, которой ей, очевидно, не хватало. Когда он снова посмотрел на неё, его голос стал жёстким: — Держись подальше от Нокса и выпивки. И не смей за мной идти.

Мгновение — и он растворился в тенях, исчезнув без следа. Если Женевьева думала, что нить желания между ними исчезнет вместе с ним, она ошибалась. Напротив — потребность найти его только усилилась, нарастая с такой силой, что казалось, она развалится на части, если не увидит его снова.