Иномир и Мила (СИ) - Широкова Лана

— Сестра Иномира, — неприятно протянул он, — что ж, братца твоего еще не нашли. Но ничего, скоро висеть во дворе будет.

— Не говорите так, пожалуйста, — отозвалась Мила и прикрыла глаза. — Я вам клянусь, он ни в чем не виноват, не он отравил князя.

— Не дерзи! Скажи спасибо княгине, что до сих пор тебя здесь держит. Была бы моя воля, давно уже в темницу отправил.

Мила подняла взгляд и с ненавистью на него посмотрела. Всеволод свел брови, и она уже испугалась, что он сейчас ее ударит, но обошлось. Он на мгновение замер, а затем высоко поднял бровь.

— Кажется, я наконец-то вспомнил, где тебя видел, — задумчиво произнес он, а затем нахмурился больше обычного и прокашлялся. — Можешь идти, нечего служанке отнимать мое время.

Мила со всех ног бросилась из дворца. Сколько бы она ни встречала Всеволоа, он постоянно вызывал в ней такую дрожь, что сердце готово было выскочить из груди. Он ее пугал и не только тем, что грозил Иномира казнить. Порядки при нем стали строже, а наказания за провинность — страшнее. Не только слуги, но и все во дворце боялись лишнего слова сказать. И совсем не хотелось напоминать ему, что они виделись в избе знахарки. Когда она подпрыгнула перед ним, и он был этим поступком страшно недоволен. Чувствовала, что может создать себе проблем еще больше.

На улице стоял пасмурный день, грязь застыла от мороза, но снега еще не было, только листья шуршали под ногами. Она дошла до конюшен. Взяла тяжелую сбрую и открыла стойло Белогрива. До сих пор ее удивляло, почему Иномир его не забрал.

— Привет, мой хороший. — Она погладила коня по морде, а тот в ответ радостно закивал. — Как ты здесь? Прости, что захожу к тебе совсем редко. Так много дел. Хочешь, покатаемся?

— Покатаетесь? — послышался звонкий знакомый голос. Мила повернула голову и увидела у входа в стойло Евсея. Он стоял, сложив руки на груди, и улыбался. — А тебе разве разрешили из дворца такого красивого коня уводить?

— Евсей, — улыбнулась она в ответ. — Разреши мне недолго с ним погулять. Посмотри, какой он грустный. Я же знаю, что он никому не позволяет себя оседлать…

— А тебе позволит? — Евсей подошел к ней, попытался похлопать Белогрива по боку. Но тот от него шарахнулся и недовольно зафырчал.

— Не умеете вы с ним обращаться, — ответила Мила и нежно погладила по гладкой, лоснящейся шерсти. — Он заботу любит, и ласку.

— Кто же ее не любит, — ухмыльнулся Евсей, но от коня отошел. — Удивлен, что ты умеешь ездить верхом, не каждая девушка осмелился даже задуматься о том, чтобы сесть в седло. Им только телеги, утепленные сеном или мехом, подавай.

— Я тоже раньше боялась. — Мила уже ловко управлялась с подпругой, а Белогрив послушно ждал, пока она закончит. — Пожалуйста, отпусти меня. Сделаю небольшой кружок вокруг города и сразу же вернусь.

— Ладно, если Белогрив лишь тебе в руки дается, то что же тут поделаешь? — Евсей принес седло и помог закрепить его. Дальше дело оставалось за уздечкой — Мила с ней справилась сама.

И попрощавшись с Евсеем, она впервые за долгое время вышла за стены дворца. Верхом на Белогрива не садилась, боялась кого-нибудь сбить по дороге, поэтому вела его по городу за поводья. Переступала через заледенелую грязь и смотрела по сторонам. Маленькие окна в домах были закрыты ставнями или заложены сеном. Народу, как всегда, было много, но все расступались перед ней, завидуя тому, как она была одета. Богато расшитая юбка в цветах, дубленая куртка, шапка из соболиного меха и высокие красные сапоги. Княгиня не скупилась красиво одевать своих служанок. Все смотрели на Милу, разевали рот, и она хотела поскорее выйти из города. Оставалось пройти только торговые ряды. Восторг они сейчас у нее не вызывали: монет у нее было много, только ничего не хотелось покупать. Лишь бы поскорее оказаться за городскими стенами… Вдруг ее окликнули:.

— Красавица, заходи, погляди на мой товар, — позвала ее одна из торговок.

Мила посмотрела на ее прилавок и поняла, что именно здесь в самый свой первый день в Вышгороде разглядывала птичку. Женщина продолжала зазывно улыбаться и угодливо предлагать товар. И наверняка даже не помнила, что когда-то с ней разговаривала совсем по-другому.

— Я тороплюсь, — ответила Мила.

— А вы посмотрите, — любезно произнесла женщина. — У меня для людей с княжеского двора товар другой имеется. — Она опустила руку под прилавок, достала светлый платок и аккуратно его развернула. Мила подумала: что же может быть еще интереснее, чем искусно выполненные игрушки. И любопытство взяло верх.

— Если только быстро, — ответила она и, поведя за собой Белогрива, осторожно подошла и заглянула в платок. Ахнула: — Какая же красотища!

— Бери, бери, разгляди хорошенько. — Женщина кивнула на содержимое платка.

Войлочные игрушки зверят в нарядах, как у людей, приковали восторженный взгляд. Тут были и красавица-лисичка в расшитом сарафане, и девочка-зайка с длинными ушами и в пышной юбке. Волк в красном кафтане и рыжий кот в белой рубашке и кожаных штанах. Последнего Мила осторожно взяла в руки.

— Ну точно Иномир, — засмеялась она и погладила его по голове. Но улыбка быстро сошла с ее губ, как вспомнились его слова. — Нет, спасибо. — Она поменялась в лице и нахмурилась. — Я совсем взрослая, и игрушки мне ни к чему.

Она отошла, а женщина стала предлагать отдать всех задаром, лишь бы про ее лавку в княжеском дворце замолвили словечко. Но Мила перехватила поводья покрепче и повела Белогрива через городские ворота. Встала на широкую лодку, чтобы переплыть еще не замерзшую реку, только вдруг так страшно стало. Она с ужасом представила, что будет, если она упадет в холодную воду. Даже невольно вспомнила родителей и их трагичную смерть. Но дороги обратной не было: лодка уже была на середине реки, и ей ничего не оставалось, как прижаться к Белогриву и прикрыть глаза. Лодку качало, внутри все сжималось от ужаса, но все же они благополучно пристали к берегу.

Народу на пристани было немного, и никто особо внимания на нее пока не обращал. Грузили большие ящики, перевозили скотину, но, когда она поставила сапог в стремя, все на нее вылупились. Она хотела уже перекинуть ногу через седло, как вспомнила, что была в юбке, а не в шароварах. И подумала, как же было бы удобно ездить в штанах. Только не в таких, как у Иномира, на несколько размеров больше, а как у разбойников — кожаных и в обтяжку. Пришлось сесть боком под удивленные взгляды прохожих.

— Вперед, — твердо произнесла она и ударила поводьями.

Белогрив нес ее легко и быстро, она смотрела вперед и не переставала удивляться, как ловко теперь ездила верхом. Совсем скоро они оказались в той самой деревне, куда она так стремилась попасть. Только выглядело селение теперь более обжитым и уютным, чем в прошлый раз. Дома все достроили, больше не стоял стук молотков и скрежет пил. В небо поднимался печной дым, и звучали звонкие голоса детишек.

Все на нее смотрели, но ей совсем не было стыдно, как тогда. Наоборот, чтобы поразить народ еще больше, она ловко спрыгнула с седла и медленно повела Белогрива к избе знахарки. У одного из домов заметила тех самых девушек, которые над ней смеялись. На этот раз Мила выглядела намного красивее, чем они: те были в пуховых платках, а она — в соболиной шапке; те носили бесформенные тулупы, а она — дубленую куртку. И как же ей приятно стало, когда они вылупились на нее, не в силах подобрать слов. Уж узнали ее или нет, Мила не поняла, но, гордо подняв голову, прошла мимо них с Белогривом.

— И кто теперь чудище? — довольно пробормотала себе под нос и повела коня дальше.

Дошла до пригорка и подняла взгляд на избу знахарки. Только удивилась, что в ней не горел свет, никаких кадок не было и стояла полная тишина. Правда, заметила, что почти все деревья вокруг вырубили, а со стороны берега возвышалась мельница. Она поднялась, заглянула в окна, которые даже не были закрыты ставнями, хотя уже было так холодно. И разглядела, что та была пуста. Она походила еще немного у забора, где когда-то стоял Иномир, и увидела старика. Он прилаживал к невесть откуда образовавшейся дыре новые доски. Мила заметила, что, ловко стуча молотком, он постоянно на нее поглядывает.