Иномир и Мила (СИ) - Широкова Лана

— На что засмотрелась? — прозвучал строгий голос Отрады. — Давай-ка лучше скорее наряд для меня выбирай и пойдем к моему дорогому мужу.

— Извините, — ответила Мила и вернулась к большим железным сундукам.

У княгини были свои уютные покои, и Миле они очень нравились. Здесь приятно было проводить время. Бревенчатые стены пестрели узорами полевых цветов, лесных ягод и маленьких жучков. Все пледы, наволочки и пододеяльники имели аккуратные вышивки от самых лучших мастериц в Вышгороде. И пахло всегда очень приятно — ароматной мятой.

— Милослава, поторопись, — произнесла Отрада. А Мила еще глубже закопалась в сундуке и выудила яркую красную юбку. — Нет, это мне не нравится. Такой цвет надо молодым носить, вроде тебя. А мне лет уже много.

— А эта? — Мила подняла тяжелую юбку болотно-зеленого цвета. Отрада задумалась, внимательно ее разглядывая.

Мила привыкла стоять долго, пока княгиня выбирала себе наряд. Главное было ее не торопить и не давать никаких советов. Просто молчать и перебирать все вещи, пока та не одобрит. Но в обязанности Милы входили и другие дела. Приходилось приносить еду, следить за порядком в спальне, помогать в бане и везде сопровождать. Так что к концу дня, когда она доползала до кровати, то падала в подушки и беспробудно засыпала.

— Да, неплохо, — наконец закивала Отрада. — Думаю, что мой дорогой муж будет рад меня в ней увидеть. Найди еще платок такого же цвета.

Мила опустилась к сундукам и начала перебирать их содержимое в поисках нужного платка. Но, найдя его на самом дне, поняла, что переворошила все вещи. Огляделась и стала размышлять, что надо будет потом все аккуратно разложить по цветам, чтобы в следующий раз так долго не искать. Пока Мила грустно вздыхала и думала, сколько же на это уйдет времени, княгиня села на резной диван напротив столика с маленьким серебряным зеркалом, в которое Мила боялась смотреть.

— А теперь заплети мне косы. — Она развернулась к ней и протянула гребень. А Мила встала как вкопанная.

— Может, лучше я позову какую-нибудь другую служанку?

— Нету времени, — ответила Отрада и села спиной к ней.

— Я все же кого-нибудь позову. — Мила двинулась к дверям, как Отрада ее окликнула.

— Милослава, мы опаздываем, — твердо произнесла она.

Пришлось оставить дверную ручку, глубоко вздохнуть и тяжелым шагом подойти к княгине. Нехотя она взяла деревянный гребень и стала медленно расчесывать ее густые русые волосы с уже заметной сединой.

— У вас очень красивые волосы, — произнесла Мила дрожащим от волнения голосом.

— Спасибо, — ответила Отрада и после недолгого молчания продолжила: — Все ли тебе здесь нравится?

— Угу, — быстро согласилась она и поняла, что с волнением ей не справиться.

— Иномир был прав, ты способной девицей оказалась. Но с услужливым характером и спокойным нравом — это он приукрасил. Как вначале с тобой тяжело было, помнишь?

В ответ Мила кивнула, но сразу потеряла прядь, и вся коса расплелась. Дрожащими пальцами она попыталась вновь захватить волосы на затылке, а другой держать тугой хвост. Но они каждый раз опять распадались.

— Ну чего ты там возишься? — спросила Отрада.

— Не умею, — запнулась Мила.

— Ты так и не исполнила мое поручение? — Отрада развернулась и нахмурилась. — Я же тебе столько раз говорила: попроси других служанок тебя научить.

— Простите. — Она вся задрожала и почувствовала, как на глазах начали появляться слезы.

— А ну-ка, иди сядь. — Отрада похлопала по дивану.

Мила неуверенно присела и схватилась за сердце. Оно так громко стучало, в ушах пульсировала кровь, что перед глазами все поплыло. Попробовала набрать воздуха, но грудь нестерпимо сдавило. И она поняла, что сейчас задохнется и жизнь ее подойдет к концу.

— Посмотри на меня, — твердо попросила Отрада.

— Я, — задыхалась Мила, не в силах поднять на нее взгляд, — я не умею, не заставляйте меня, пожалуйста.

— Хорошо, не будешь. — Княгиня осторожно забрала из ее рук гребень. — Но что же тебя так расстроило? Это же всего лишь волосы.

— Понимаете, — Мила взглянула на княгиню, — меня никто никогда не учил плести косы. Все всегда вокруг ходили такие красивые, а я, — она показала на свои волосы, — лохудрой. Потом уже как-то смогла эту вот косицу плести, да смех один только. И сколько бы мне сейчас другие девушки ни показывали, ничего повторить не могу. А они злятся, не хотят со мной возиться.

— А как же твоя мама? — удивилась Отрада.

— Моя мама? — Она подняла заплаканный взгляд, как вдруг вспомнила, что здесь была сестрой Иномира. И только сильнее разревелась.

— Прости, она же совсем недавно у тебя умерла.

— Да, недавно, — соврала Мила, отводя взгляд и вытирая слезы.

Отрада погладила ее по руке, и от этого Мила только сильнее заплакала. Сердце сжалось оттого, что у нее даже не было воспоминаний о своей родной, настоящей матери. Плечи вздрагивали, слезы лились на подол юбки. И, должно быть, она очень жалобно выглядела, потому что княгиня даже ее приобняла.

— Давай я тебя научу. У меня терпения больше, чем у девиц молодых. — Она кивнула на столик с зеркалом.

— Но мы же торопимся…

— Давай быстрее, — перебила Отрада и встала с дивана.

Мила развернулась к ней спиной и распустила волосы. Отрада стала их по-новому заплетать, показывая, как правильно ставить руки.

— Одну прядь сюда, другую туда, крепко пальцем держишь, — говорила Отрада. — Сама попробуй, я тебе помогу. — Мила убрала руки назад и стала вместе с ней заплетать косу. — А теперь посмотри на себя. — Княгиня отошла и кивнула на зеркало.

Мила боязливо подняла взгляд и увидела в глади серебра свое отражение. Только смотрела на нее совсем не она, а какая-то другая девушка. В речной глади Серебрянки она запомнила себя не такой. А сейчас лицо сильно похудело, появились скулы, юношеский блеск в глазах прошел, взгляд стал серьезнее и старше. Из груди вырвался тяжелый вздох, как вдруг от размышлений оторвал голос Отрады.

— Пойдем, — произнесла она. — я совсем не хочу оставлять его одного надолго.

В покоях князя давно уже стояла мрачная, давящая тишина. Занавески были задернуты, ярко горел камин, а кровать укрыта мехами и тяжелыми одеялами. В тот день, когда Иномир ушел, князь Светозар провалился в глубокий сон и больше и приходил в себя. Лицо его исхудало, покрылось тяжелыми тенями, и все ждали его неминуемой кончины. Даже знахари хоть и лечили его, но разводили руками. И только одна княгиня все еще надеялась на его выздоровление. Сама за ним ухаживала и раздавала указания, на тот случай, когда он очнется.

Отрада села на кровать к князю, а Мила отошла к камину и стала уже привычно мешать дрова кочергой. Прежде знать не знала, что это такое. Все думала: зачем же людям большой открытый огонь в комнате, но потом, благодаря княгине, поняла, что дело это нужное и ценится среди знати. Находясь в своих мыслях, Мила услышала, как в дверь осторожно постучались.

— Войдите, — разрешила Отрада.

В покои зашел высокий и стройный мужчина с гладко выбритым лицом. Волосы его были светлые и коротко подстрижены. На нем по фигуре красиво сидел красный камзол, повязанный кожаным поясом, на котором висел длинный меч. Мужчина учтиво поклонился княгине и коротко посмотрел на Милу.

— Евсей, — произнесла Отрада, — что понадобилось от меня начальнику дворцовой стражи?

Мила иногда с ним встречалась в коридорах дворца. Он часто ей помогал: то поднос с едой донесет, то большие одеяла и подушки до спален дотащит. А иногда она настолько была занята другими делами, что забывала про огонь в камине. Он всегда ее прикрывал и сам закидывал дрова. За разговорами она выяснила, что он был хорошим другом для Иномира. А как узнал, что она его сестра, стал помогать еще больше. Ей нравилось, что у него всегда было хорошее настроение и он много шутил. Но сейчас Евсей выглядел весьма мрачным, что насторожило.

— Княгиня, прошу прощения. — Евсей наклонил голову. — Как вы? Как ваше здоровье?