Надежда Тальконы (СИ) - Корешкова Евгения
— Капитан, «Хаккад» на связи. Они просят принять десантный бот и спрашивают, не нужна ли какая помощь.
Гостей встречали, как положено по военным правилам, с почетным караулом из всех шести охранников, замерших в парадной десантной стойке с леггерами перед грудью и гордо вскинутыми подбородками.
Кларт, едва ступив на палубу чужого ангара, сразу же отыскал глазами Надежду, стоящую крайней в левом ряду с таким же, как у всех торжественно-суровым выражением лица. Она не улыбнулась, когда их взгляды скрестились, только в глазах вспыхнул на секунду восторг.
С Клартом прибыли пять человек сопровождения, в том числе трое ремонтников, которые сразу же из ангара проследовали осматривать поврежденный двигатель. Кларт со своими охранниками ушел вместе с капитаном, и время для Надежды почти замерло и тянулось медленно-медленно. Ей казалось, что капитаны разговаривают между собой слишком уж долго, что Кларт, её Кларт, с которым она не виделась около трех лет, теперь никогда не обратит на неё внимания и не захочет общаться. Вот так, изводя себя глупой детской ревностью, она просидела в ангаре до тех самых пор, пока капитан не вызвал её по браслету в гостиную, где, почти сразу же оставил её наедине с Клартом.
Надежда замерла, едва переступив порог, все ещё ощущая свою, очень детскую обиду, и простояла бы ещё дольше, но Кларт поднялся, улыбнулся грустновато-ласковой улыбкой, и…
— Девочка моя… — он произнес эти слова почти шепотом, но девушка тоненько, по-птичьи пискнув, прыгнула к нему на шею и повисла, согнув ноги.
— Кас Кларт! Как здорово! Я так соскучилась!
Капитан «Хаккада» стиснул её в объятиях и долго не отпускал. Надежда что-то пыталась лепетать, захлебываясь от радости. Получалось слишком быстро и не совсем внятно.
— Ну вот, — вздохнул Кларт, разжимая, наконец, руки, — а я подумал сначала, что ты уже успела повзрослеть. Ты была такая серьезная с леггером в руках.
— Вы даже внимания на меня не обратили. — Всё ещё обиженно посетовала Надежда, отступая на шаг.
— Ещё как обратил! — уверил её Кларт, — я даже заметил, что ты и перед гостями умыться не соизволила. До сих пор вон щека в смазке.
Девушка ойкнула и устремилась к зеркалу, чтоб попытаться убрать со щеки сине-зеленый мазок. Она яростно терла лицо и рассказывала, как они напугались, было «Хаккада». Наконец, оборачиваясь, спросила:
— Кас Кларт, а вы сейчас на Даярду?
— Не совсем, — уклонился он от прямого ответа, — но примерно через месяц, если ничего не случится, рассчитываю на отпуск. И постараюсь провести его у себя дома.
— Как здорово! Вы даже не представляете, как все здорово! — Надежда взяла гостя за руку, потащила за собой на диван, — Вы же ничего ещё не знаете! — И начала рассказывать: перед этим полетом мне передали информблок. От родителей. Они сообщили, что через полгода у них будет отпуск, и они собираются на Даярду. Мы тоже летим домой. Получается, что через месяц или полтора мы все соберемся на Даярде, и будем отдыхать все вместе и Вы с нами. — Лицо её возбужденно зарумянилось, глаза светились, и она никак не могла понять слишком серьезного Кларта, старательно пытаясь передать ему свой восторг от предстоящей, совсем уже недалекой встречи. Ведь это такая редкость, чтоб отпуска у всех самым невероятным образом вдруг совпали. Это же целых три недели счастья, когда можно будет уехать на океан или в заповедник или…
— Надя, — очень тихо и осторожно позвал её Кларт.
— Да? — удивилась она, замолкая.
— Надя… — опять повторил он, глядя в её сияющее лицо, — я должен тебе кое-что отдать… Я не предполагал, что придется встретиться именно здесь.
— Вы привезли мне подарок! — обрадовалась она совсем по-детски и замерла, глядя, как Кларт медленно расстегивает левый нагрудный карман. И почему-то смотрит куда-то в сторону.
— Н-нет. — Как через силу выдавил он. — Подарка я не привез… Я пообещал, что передам…
Надежда, окончательно заинтригованная, со всем возможным вниманием смотрела, как он достал из кармана плоскую синюю коробочку с пол-ладони величиной, открыл крышечку с торца, чуть отодвинулся, освобождая место на диване. Он уже начал наклонять коробочку, когда девушка, чтоб устроить себе настоящий сюрприз, крепко зажмурилась, выждала ровно секунду и открыла глаза.
На гладкой, темно-коричневой поверхности дивана лежали две витые золотые цепочки. На одной был серебряный кулон, на другой — золотой крестик. И по тонкому обручальному колечку на каждой.
И нечем стало дышать, горло перехватило. Она, не мигая, смотрела на такие, до мельчайших деталей знакомые вещи и лихорадочно соображала, так и не дыша (она умела очень надолго задерживать дыхание):
— Родители никогда не снимали этих цепочек. Никогда. И, если они у Кларта… обе… Нет!.. Они обещали через месяц на Даярду. Обещали мне. Они меня никогда не обманывали… Обе цепочки… обе…
И кислород в легких выгорел без остатка. Она судорожно выдохнула и коротко, со всхлипом втянула новую порцию воздуха. Рука сама поползла к цепочкам, чтоб дотронуться, но замерла на полдороге. Плечи ссутулились, до предела подтягиваясь вперед.
— Такого не может быть! Просто не может! — губы сами почти беззвучно шепнули спрашивая: Ма?… Па?
Кларт молчал. Надежда заставила себя поднять голову.
Капитан «Хаккада», уткнувшись губами себе в плечо, старательно отводил взгляд, но девушка спросила его не совсем то, чего он так боялся.
— Когда? — с трудом выдавила она, уже почти зная, что именно он ей ответит.
— Два месяца назад.
И уже только потом:
— Как?
Кларт медленно поднялся, прошелся несколько раз туда-сюда, опять сел, сплетя пальцы на левом колене. Глядя в одну точку перед собой, полностью втянул в рот губы, прикусив их. Надежда молча ждала. Кларт посидел так ещё с минуту и, опустив подбородок на грудь, наконец, начал.
— В седьмом секторе, в созвездии Синдантол есть планета Локм. Это довольно старая колония Ксантлы. Ты наверняка знаешь — на Ксантле перенаселение, а тут — почти необитаемая планета. Там в свое время была довольно развитая цивилизация, но они почти все погибли. Умерли. Была пандемия. Эта болезнь так и названа — Локменская чума, хотя к настоящей чуме не имеет никакого отношения. Переселенцы с Ксантлы высадились туда и спокойно жили около двухсот лет. На Локме уже насчитывалось около девяти миллионов человек.
А потом планету накрыл тайфун. Настоящее светопреставление: наводнения, сели, ураганный ветер. С Локма запросили помощь. Туда вылетело десять экипажей Патруля для укрощения тайфуна и ликвидации последствий. Шесть из них было с Накасты.
Поначалу все шло нормально, а потом в лагерях для беженцев начали заболевать люди, все больше и больше с каждым днем. Патрульным пришлось организовывать размещение и лечение заболевших. На Локменскую чуму никто и не подумал. Заболевание считалось мертвым, оно не встречалось более трехсот лет. Оно даже не включалось в состав комплексной вакцины. А характер у болезни весьма дурной. Инкубационный период у неё больше трех недель, причем человек опасен, как источник инфекции, практически с первого дня после заражения. Он убивает окружающих, сам не подозревая, что болен. И распространение самое обширное: при дыхании, при контакте, с водой, с пищей… Когда удалось идентифицировать вирус, все Патрульные одели биомаски и скафандры, но слишком поздно. Их подвел слишком длительный скрытый период болезни, когда вирус, находясь в организме, ничем себя не проявляет, чтоб потом, меньше чем за неделю свести человека в могилу. Скорее всего, именно старые захоронения, размытые водой, и стали источником заразы.
На Даярде, в Институте межгалактической микробиологии КНОЛа, в коллекции хранился штамм этого вируса. Корабли Даярды самые быстрые. Вакцину готовили уже на «Хаккаде», в полете. У нас было девять миллионов доз вакцины, но когда мы долетели, понадобилось уже только шесть. И ещё около двух миллионов человек мы привили слишком поздно.
Аринду я уже не застал, а Сергея видел. Мы поговорили, успели поговорить. Ему было плохо, несмотря на прививку, температура зашкаливала. У него на правый кулак была намотана цепочка Аринды, он отдал мне сначала её, а потом и свою снял. Отдай, говорит, Надюшке после дезинфекции и скажи, что я прошу у неё прощения, что обманул с отпуском. Она уже большая девочка, должна понять. Я ему говорю, перестань, все обойдется, мы же тебя привили. А он мне сказал, что, мол, давай хоть сегодня не будем врать друг другу. Аринда ждет, я и так задержался. И ещё он велел, чтобы ты вернула на Талькону какой-то голубой перстень, что Аринда просила это сделать его, а он не сумел. И все беспокоился о тебе, что ты одна остаешься. Я ему поклялся, что буду заботиться о тебе. Потом он начал говорить с Шетоном, о корабле, о каких-то технических подробностях. Шетон сидит весь тусклый, выцветший, а Сергей ему про микросхему в навигационнике, которую не успел заменить, про кладовщика на базе, который обещал новый вакуум-комплект для десантного бота и, конечно, зажмет, если ему не напомнить. Все торопился, торопился, а потом говорит, что устал, попросил воды и уснул. Он умер к вечеру, так больше и не приходя в сознание. Их вещи у меня на «Хаккаде».
