Иномир и Мила (СИ) - Широкова Лана

— Нет, нет, нет, — твердо произнесла она, закачав головой. — Я туда ни за что не пойду. Что обо мне подумают люди? Хватит с меня мужских одежд, езды верхом, всяких там харчевен и сна рядом с тобой! Мне еще только таких мест не хватало. — Мила пальцем показала на вывеску. — Конечно, может быть, нравы здесь отличаются от тех, к которым я привыкла. Но судя вот по ним, — она кивнула в сторону смеющихся женщин, — что-то не похоже. Сразу понятно: тут пьют, жрут и девок лапают.

— Ну не тебя же лапать будут.

— О чем ты говоришь? — Она подскочила на месте. — Ужас какой, эти же дела можно делать только после женитьбы. Да и то закрывшись занавеской, в темноте, под одеялом.

— В скучном мире живешь, Милослава. — Иномир покачал головой. — Но все же, как бы ты ни была против, я собираю зайти внутрь и по-человечески поесть.

— Иди, — твердо ответила Мила, — а я тебя лучше здесь подожду.

— И долго ждать будешь? — усмехнулся Иномир.

— Смейся сколько хочешь. — Мила сложила руки на груди. — Я никуда не пойду.

— Ну хорошо, жди, — ответил Иномир, поджав губы. — Тогда и за Белогривом присмотри.

Мила забрала у него поводья и молча стала наблюдать, как он с легкостью поднялся на крыльцо и скрылся за массивной дверью. Из груди вырвался тяжелый вздох, и, привязав коня напротив входа, за столб забора, она плюхнулась рядом. Между перекладинами росла высокая трава, и Белогрив принялся ее громко жевать.

— Можешь так не чавкать, — раздраженно бросила она и потерла пустой живот, даже не обратив внимания на то, что к коню вернулся аппетит.

Начинались сумерки. К постоялому двору все больше стягивался шумный народ. Женщины зазывно улыбались, мужики потирали усы. Только от их вида ей еще противнее становилось.

— Они то сейчас будут пить и есть, — пробурчала она.

Живот от этих мыслей закрутило так сильно, что она его обхватила. А с постоялого двора, как назло, так вкусно запахло жареным мясом с ароматными приправами, что даже слюни пошли. Мила вытерла их рукавом, хлопнула по коленям и вскочила.

— Пропади оно все пропадом, — выругалась она, добежала до крыльца и быстро юркнула в двери.

Ее тут же накрыл полумрак, громкие разговоры и почти оглушающий смех. Взрослые мужики били кружки, смачно жевали куриные ножки, разбрызгивались слюной и тискали женщин в ярких сарафанах. Мила с ужасом подумала, что уж такого ей никогда не приходилось видеть. Но вместо того чтобы отвести взгляд, продолжала на них смотреть. Женщины вели себя свободно, пили наравне с мужчинами, громко хохотали и выглядели очень веселыми. И кажется, окружающим их поведение нравилось. Она с досадой подумала, что, наверное, Иномир сейчас сидит с одной такой и хорошо проводит время, не зря же он так хотел сюда прийти. Мила уже решила уходить, подумала: черт с этим голодным животом, — но вдруг над ней навис пузатый мужик с белым передником и полотенцем наперевес.

— Оборванцам здесь не место, — сказал он. — А ну, вон пошел!

— Я не оборванец, — обиженно ответила она.

— Ах я тебя сейчас полотенцем. — Он замахнулся, Мила сжалась, но вдруг послышался громкий голос, который заглушил остальной шум.

— Милослава, подойди сюда! — произнес Иномир.

Мужик нахмурился, а Мила успела сбежать от него в самый дальний угол, где сидел Иномир. Тарелки перед ним пустовали, лишь большая кружка была наполнена медовухой.

— А ты сдалась быстрее, чем я думал, — усмехнулся он, на что она обиженно надула губы. — Давай, садись. — Иномир показал кружкой на место напротив, но Мила не решалась садиться. Все не могла понять, действительно ли он сидел один, и продолжала смотреть на него исподлобья.

— А не помешаю? — спросить она.

— Не помешаешь, — улыбнулся он.

Мила с облегчением вздохнула и села напротив.

— А вообще, — продолжил Иномир, — надо было слушать меня внимательнее. Я же тебе сегодня так долго рассказывал, как мне нравится здешняя кухня.

— А как же… — Она не смогла проговорить это вслух и просто кивнула в сторону соседнего стола.

— Для этого, Милослава, нужно настроение. А какое настроение, если твой урчащий живот с улицы слышно? — Он довольно на нее посмотрел, а она в ответ лишь нахмурилась. — Ничего, сейчас наешься. Заказывай все, что хочешь, я заплачу.

— Все, что хочу? — воодушевилась Мила и, когда к ним подошел служка, заказала все, что он перечислил. Спустя немного времени из кухни один за другим стали выплывать на деревянных подносах разные блюда: квашеная капуста, горячий хлеб, рассыпчатая каша. А в конце — большая запеченная кура.

— Вот обжора, — посмеялся Иномир.

— Я, — произнесла Мила с набитым ртом, отрывая ножку от тушки, — проголодалась. Ты сам сказал, что платишь. — От жадности откусила такой большой кусок, что начала давиться. Схватилась за горло, стала бить себя по груди, Иномир предложил ей кружку медовухи, но она выставила руку. — Мне же нельзя, — наконец откашлялась.

— Нельзя так нельзя. — Иномир пожал плечами.

— А это вкусно? — Мила подняла на него взгляд.

— Нормально. — Он задумчиво покрутил кружкой. — Что ты, никогда не пробовала?

— Не-а. — Мила покачала головой и с интересом взглянула на его кружку. — А можно?

— Братья не будут ругаться? — усмехнулся он. — Можно то можно, но в самом деле доросла ли? Сегодня вон игрушки рассматривала, а сейчас вдруг медовухи захотела.

— Иномир, — обиженно ответила она. — Не такая уж у нас и большая разница в возрасте. И если ты так волнуешься, то, если я не захочу, мои братья ничего и не узнают.

Мила подняла руку, подзывая служку. Но на этот раз на них обратил внимание большой трактирщик с полотенцем, и Мила съехала под скамейку. Тот что-то пробубнил в ответ. Но Иномир ему кивнул, и перед ней с грохотом опустилась до краев налитая кружка. Она с подозрением посмотрела на медовуху, принюхалась, заговорщицки огляделась и, нагнувшись, осторожно попробовала ее языком.

— Ну. — Иномир поднял кружку. — За нашу долгую дорогу. Признаюсь, мне она поначалу не очень понравилась. Но по конец стало весьма забавно.

— Спасибо, что помог. — Мила двумя руками подняла свою медовуху и стукнула о бок его кружки. — Все же мне будет не хватать наших приключений.

Мила отпила глоток побольше. По телу разлилось приятное тепло. Во рту защипало, но вкус оказался таким сладким, что, поставив кружку на стол, она с удовольствием утерла губы.

— Вкусно, как варенье, — довольно произнесла Мила. — И чего мне братья пить не разрешали? — На этот раз она задрала кружку высоко и выдула столько, на сколько хватило дыхания.

— Осторожнее, — произнес Иномир, — смотри не напейся.

Так и не заметила, как вылакала почти всю медовуху. Вдруг вокруг все таким милым стало. Рожи мужиков — приятнее, женщины — добрее, место — уютнее, чужая болтовня и смех — интереснее, а уж Иномир совсем хорошим показался. Мила посмотрела на его большие руки, крепкие ладони, и широкая улыбка сама появилась на ее губах.

— Ты красивый, — произнесла она.

— Кажется, кому-то хватит.

Иномир попытался забрать у нее медовуху, но Мила так крепко вцепилась в кружку, что он махнул рукой.

— Нет, правда, красивый, — протянула Мила, допила остатки медовухи, положила подбородок на ободок кружки и уставилась на него через стол. — Кудри эти твои, глаза, а нос какой. Никогда таких симпатичных парней не встречала. У нас в деревне все какие-то, — она громко фыркнула, — одинаковые. А ты и высокий, и крепкий, и в кольчуге своей ходишь. Меч только твой терпеть не могу, но столько раз он нас выручал, что думаю: и ладно с ним…

— Милослава, — твердо перебил Иномир. — Тебе и вправду хватит.

— Погляди какой. — Мила с трудом привстала, внимательно попыталась рассмотреть его лицо, но оно начало плыть, и она плюхнулась обратно на лавку. — Скажи, все же кто ты такой? Я с тобой уже столько вместе хожу, а знать про тебя ничего не знаю. Разве что про мать в той странной деревне, да что с разбойниками когда-то шатался. А чем ты сейчас занимаешься? Что любишь? Как развлекаешься? Я хочу знать все-все про тебя. У меня столько к тебе вопросов.