Елена Пучкова - Приключения графини
Но в данном случае мне требовалось ускорить этот сложный процесс. Я создала вокруг правой руки слабое электрическое поле и провела ею вдоль тела Дарена. Ему нужно было расслабиться и позволить Лили-Оркусу сделать его работу.
Тело от моей руки передавалось больному. Постепенно его мышцы расслабились, дыхание стало ровным и глубоким. Через несколько минут он окончательно заснул.
Я поднесла правую руку к амулету и сосредоточилась на духе-помощнике, подпитывая его своей маной. Подстроившись под организм Дарена, Лили-Оркус оставил десять процентов энергии тела пациента на функционирование всех систем, и направил всю оставшуюся энергию на срастание переломов.
Под контролем духа, в месте перелома запустился процесс образования и пролиферации[15] клеток первичной фиброзно-хрящевой мозоли. Так же, как птица строит свое гнездо, притаскивая глину, веточки, листья, так и организм Дарена принялся строить в местах переломов новую ткань. Я слегка помогла, подтянув прозрачными пальцами переломанные кости друг к другу.
В межклеточном пространстве дух запустил синтез коллагеновых волокон. В хрящевой мозоли из окружающих тканей проросли капилляры, образуя сосудистую сеть мозоли.
Для ускоренного выделения из крови аморфного фосфата кальция нужно было помочь пациенту. Потому как в крови человека не содержится такого большого количества нужного элемента. Я продолжала удерживать сломанные кости вместе, пересев так, чтобы дух напрямую мог брать мою ману. Да, это было опасно, но я доверяла своему помощнику. Лили-Оркус растянул свое тело, превратив практически в веревку с львиной головой посередине, один конец которой крепился к макушке Дарена, а другой, проходя через мою прозрачную руку, в форме полой иглы проткнул его вену на руке. Вокруг иглы появилось серебристое искристое облачко.
В кровь Дарена по вене пошли питательные элементы и одновременно с этим дух ускорил рост аморфного фосфата кальция, завершая образование первичной костной мозоли. Далее необходимо было, чтобы структура костной мозоли, соединившая переломанные кости, стала твердой. Лили-оркус, продолжая вводить в кровь питательные микроэлементы, запустил процесс образования ядер кристаллизации, которые способны извлекать из тканевой жидкости неорганические ионы и, таким образом, увеличиваться в размерах. В отличие от образования первичной костной мозоли, минерализация произошла быстро. На этапе затвердевания от меня требовалось держать обломки костей максимально ровно.
Затем дух запустил образование межкристаллических связей — это вторичная минерализация кости. Кости срослись идеально. Выдохнув с облегчением, я убрала прозрачные руки от костей. Остались разорванные мышцы, которые дух соединил за считанные минуты. Лили-Оркус втянул веревки своих рук снова в тело льва и, зарычав, обе руки вновь положил на макушку Дарена. От духа требовалось вернуть работу тела пациента в привычное русло, чем он и занимался.
По завершении Лили-Оркус взмахнул руками, и все его тело окутало серебристое облачко. Сверкнула крошечная молния, облачко слегка увеличилось в размерах и растаяло. Мой помощник слегка подрос и превратился в полузверя-получеловека: с мордой льва и человеческим бесполым телом.
В кого превращаться — это был его личный выбор. Отец рассказывал, что духи, живущие рядом с магом, набираясь опыта и Силы, росли и крепли, могли менять внешний облик, то ли подстраиваясь под мага, то ли по своим личным предпочтениям. Взрослый дух, привязанный к магу, ценился очень высоко. Часто именно опытный дух-помощник становился целью врага. Потому их берегут, почти как детей.
Сращение заняло больше двух часов и отняло много сил, которые нужно было восстановить. Отправив Лили-Оркус в амулет, я легла спать.
Глава 6. Гонцы от императора
Разрывая ушные перепонки, дребезг поднимался вверх, пока не перешел на сверхвысокую частоту, от которой я начала раздваиваться в прямом смысле слова. Я закричала, но крик утонул в оглушительном писке. Я попыталась закрыть уши руками, но ушей не обнаружила. Мои прозрачные руки прошли сквозь тело. Сводящий с ума писк мешал соображать. Хорошенько тряхнув, меня выбросило из тела к потолку, как пробку из бутылки.
Склонившись над моим пустым телом, Дарен еще, видимо, не проснувшись, не мог понять, что произошло. Он тряс меня, но эффекта ноль — я же здесь, над ним, только он меня не видит.
Звук защитной системы леса стал мягче, но занудство, с которым он действовал на нервы, раздражало еще сильнее.
— Верна, к нам гости.
Путята завис надо мной, указывая пальцем направление.
— Не нравятся они мне…
Не дослушав лесовика, я представила себе окраину леса.
Эндимион всходил над горизонтом, золотя окружающие леса и поля. Густой туман покрывал луга толстым одеялом.
Облетев подступы к лесу, пригодные для прохода, я обнаружила трех наемников на гнедых жеребцах. Эдакие богатыри: маховая сажень в плечах. Кольчуга переливалась в лучах восходящего Эндимиона. Грязные патлы волос портили картину, вместе со стойкими запахами перегара и пота.
Путята в лаптях и рубашке вышел из-за дерева, перегораживая им дорогу. Всадники осадили коней.
— Здорова, дед! Не подскажешь где нам найти графиню Ячминскую, дочь императорского мага Никона Ячминского? — спросил высокий, широкоплечий мужик. Его квадратную голову украшала грязно-русая борода, требующая ухода большего, чем ей доводилось получать.
— А зачем она тебе, мил-человек, понадобилась?
— Император назначил её на должность императорского мага, в связи с кончиной Никона Ячминского. Указ при мне.
— Императорским магом, молвишь? С чаво бы это ей эдакая честь?
Всадники дружно заржали. Коренастый солдат, в яркой россыпи веснушек, отсмеявшись, ответил:
— Честь служить при дворе она унаследовала от покойного бати, старик! Так, где она, ведьма эта?
Император уже не раз присылал мне «приглашения» во дворец. После его вступления на престол Ячминским были возвращены все заслуги: титул потомственных графов, земли, золото и крепостные крестьяне. За крестьянами и грамотой на земли мне и надлежало явиться во дворец. Заставить меня он не мог. Но мог лишить снова титула и земли. Последнее меня особенно волновало. Потому как Чарующий лес стал моим домом.
Вернувшись в свою усадьбу, я нашла пепелище, заросшие поля, разворованное добро. Богатые лесные угодья и охотничья изба — все, что уцелело. Здесь я и обосновалась.
Император Николай доселе прислушивался к моему желанию (точнее уважал нежелание). Я обходилась без крепостных и без золота в Дворянском банке, он без моей службы на благо империи.
