Юлия Колесникова - Солнце бессонных
— Ей 60, она милая элегантная дама с поседевшим строгим пучком, и острыми, как бритва глазами и язычком. Я уже специально ее сфотографировал, чтобы ты могла потом лично убедиться.
Я с облегчением вздохнула.
— Это хорошо. Надеюсь вокруг тебя там одни такие Милен, иначе мне придется серьезно с тобой поговорить.
— Кроме тебя на свете для меня больше никого не существует. Доброй ночи. И выспись сегодня. Я уже знаю о твоей бессонной ночи.
— Предатели, — проворчала я.
— Люблю тебя, и не сердись на родителей. Это я попросил их активнее за тобой присматривать.
— И я тебя люблю.
Минут пять, вытаскивая из глаза несуществующую соринку, я не осмеливалась подойти ближе к девочкам. Они делали вид, что не слышат моих всхлипов.
Так мы шли достаточно долго. Немного успокоившись, я поняла, что тишина вокруг меня стала необычайно тяжелой. Знакомое тягучее ощущение страха скрутило желудок. Приотстав от девочек, я тревожно развернулась, но, насколько говорили мне мои глаза, здесь мы были одни. Если это не паранойя, тогда шизофрения должна быть заразной, я чувствовала себя последним психом, ища то, чего нет.
И если Калеб переживал, что я сегодня не высплюсь, то напрасно. От волнений, тревог, слез и разлуки, я отключилась, коснувшись подушки.
Но сознание мое все никак не хотелось выключаться. Я видела сон. И четко понимала это.
Я все брела по той дороги, что вела от «Клетки», в моей руке по-прежнему был телефон. Из трубки не доносилось звуков, да и я почему-то не осмеливалась сказать что-то, потому как чувствовала на себе чей-то взгляд. Опасности вроде бы не существовало, но я чувствовала, как эти глаза впиваются в меня с ненавистью. Я даже физически ощущала его.
Неожиданно сверху на меня что-то упало. Я подумала, начался снег, но влажная смесь оказалась землей. Словно дождь, на меня градом посыпалась земля, и убежать или скрыться я от нее не могла, потому, как оказалась вдруг лежащей на той дорожке. А страх все не приходил. Лишь сковавшее давление земли, лежащей на мне пластом.
С утра я помнила сон смутно, а в школе, за подготовкой к Рождеству и вообще забыла. К тому же на день намечалась поездка к врачу и у меня появились новые причины для волнений. Страх перед родами подавлял все остальные чувства. Когда рядом был Калеб, он отвлекал меня от мрачных мыслей. Теперь я не могла ни с кем поделиться. Девочки просто не поймут, родители начнут паниковать. Грусть уступила место простой суете, у меня просто не было времени, чтобы погрустить. И оттого само время летело быстрее.
Глава 23. Безумие
Тютчев Федор
БЕЗУМИЕ
Там, где с землею обгорелой
Слился, как дым, небесный свод, —
Там в беззаботности веселой
Безумье жалкое живет.
Под раскаленными лучами,
Зарывшись в пламенных песках,
Оно стеклянными очами
Чего-то ищет в облаках.
То вспрянет вдруг и, чутким ухом
Припав к растреснутой земле,
Чему-то внемлет жадным слухом
С довольством тайным на челе.
И мнит, что слышит струй кипенье,
Что слышит ток подземных вод,
И колыбельное их пенье,
И шумный из земли исход!
Четверг. Дни тянутся так, словно в них не двадцать четыре часа, а все сорок восемь. Итого четыре дня я прожила без Калеба. В состояние истерики мне не давали впасть ежедневные звонки Калеба, по несколько раз в день. Мы разговаривали обо всем, и не затрагивали только тему расставания. Так создавалось впечатление, что он не уезжал, и мы сможем увидеться вечером.
Школа оставалась в памяти сплошным серым существованием, где яркими пятнами были Теренс, Ева и Бет, надежно охранявшие меня от Оливье, ставшей еще более агрессивной, с отъездом Калеба. Странно, что она не боится его возвращения, могла бы вынести хоть какой-то урок из той сцены в столовой. Калеб безжалостен, если затрагивать его интересы. А его интересом была я.
Когда Самюель и Терцо объявили что на один день уезжают в Лондон, я ужасно обрадовалась, потому как все эти дни они не давали мне покоя. Вечное внимание в моем присутствии еще больше выбивало из колеи, чем одиночество.
Я сидела на кровати Самюель пока она одевалась и слушала ее наставления.
— Договорись с кем-то из девочек, пусть переночуют у нас. Допоздна телевизор не смотрите. И ничего противозаконного не делайте, сестры Стоутон выпадут из окна, желая все рассмотреть.
— Так что, мне теперь позвонить стриптизерам и отменить заказ? Какой ужас.
Самюель неодобрительно посмотрела на меня, но я успела заметить, легкую улыбку в уголках ее глаз. Милая Самюель. Всегда заботиться.
Я была рада, что наконец-то родители выберутся в Лондон отдохнуть. Билеты на представление прислали родители Евы, желая поближе познакомиться с родителями подруги дочери. Возможно, они почувствовали себя виноватыми, потому как не могли уделять много внимания Еве, а особенно теперь, когда мать Евы была беременна. Благо у нее маленький срок, а то рожать в одно время с мамой подруги, как-то странно.
Терцо, высокий и статный, и какой-то незнакомый во фраке, зашел в комнату, завязывая на ходу широкий галстук. Он не смотрел в зеркало, но узел вышел идеальным. Как и все в его облике, начиная с вьющихся черных волос и заканчивая носками кожаных туфель. Мне он все равно больше нравился в старых тренировочных штанах Ричарда и его же университетской футболкой, где я маркером сзади дописала «Гордый хоккеист». Больше всех над надписью потешался Грем.
Я с грустью вспомнила, что Грем тоже уехал с Калебом, и вот дорогих мне людей стало в нашем городе на двух меньше. Где справедливость? Не могли уехать, например Оливье и Дрю? Какое тогда в моей жизни настанет равновесие.
За всей кутерьмой на дне рождения, я совершенно забыла о Прате, и меня даже не встревожил тот факт, что он не позвонил поздравить меня с днем рождения. Объяснялось это одним — он снова забился куда-то в глушь и ведет почти монашеский образ жизни. Терцо пренебрежительно относился к таким поступкам брата, так как знал, потом все это закончится чьей-то смертью. Запойные загулы и пиршества, постепенно снова сменялись раскаянием. Вот так Прат и жил: то святой, то грешник.
Стыдно признаться, но я теперь не жалела, что Прат не жил с нами. У него была способность плохо влиять на меня. Дома так никто и не узнал, что в день изнасилования именно Прат напоил меня, притащил на вечеринку и оставил с малознакомым, пусть и моим, другом. А я почему-то так и не смогла его в этом обвинить.
