Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

Кай прочищает горло. Я моргаю, прогоняя слезы.

Пытаясь снять напряжение между нами, я спрашиваю:

— Думаешь, записи в этом столе?

Я заглядываю через его плечо на отпечатки пальцев, что он оставил на пыльной поверхности. Кай дергает за дрожащую ручку — безуспешно.

— Заперто, — бормочет он. Это его вовсе не останавливает, — он легко выдергивает ящик и говорит:

— Силач. — Кивает в сторону двери. — Там, в конце коридора.

Спустя несколько мгновений он достает из глубины запертого ящика три потертых свитка и раскладывает их на столе.

Один говорит о рождении, другой — о смерти, третий — о браке. Каждый — указ с тайнами.

Мы склоняемся над ними, быстро пробегая по темным завиткам чернил. Мои глаза мечутся между страницами, голова кружится. В раздражении я пытаюсь вписать признания Калума в эти строки.

Восемнадцать лет назад у короля родилась дочь.

Восемнадцать лет назад королева Айрис умерла при родах.

Я была той дочерью — Обычной, от которой король избавился. Стыдясь и гневаясь, он скрыл правду о смерти жены, заявив королевству, что она умерла, родив наследника. Королев держали в изоляции ради безопасности, так что это была правдоподобная ложь…

Я провожу пальцем по брачному свидетельству.

— Здесь нет ни слова о ребенке. Только то, что Эдрик Эйзер и Мила Роув были обвенчаны.

Кай проводит рукой по взъерошенным волосам.

— Нет ни одной записи о моем рождении.

— Мы что-то упускаем, — рассеянно говорю я. — Может, есть еще один свиток…

— Возможно, — перебивает Кай. Я моргаю, и он уже отходит от стола, направляясь через комнату. — А может, стоит сразу обратиться к источнику.

Вдовствующая королева безучастно смотрит на свитки.

— Я хочу получить ответы, мама, — настаивает Кай.

Длинные черные волосы Милы прорезаны серебром. Ее когда-то красивые серые глаза запали и покраснели. Койка, на которой она лежит, жесткая, комната вокруг душная. Она выглядит хрупкой в болезненном свете западного крыла, словно сама ветхая башня высасывает жизнь из ее вен.

Я ерзаю на своем месте. Королева едва меня знает, а теперь я сижу у ее смертного одра, нарушая те крохи покоя, что у нее были.

— Я знаю правду о смерти Айрис, — говорит Кай медленно, указывая на один из свитков. — Как король женился на тебе, чтобы все это скрыть. Но чего я не понимаю — так это где мое место во всем этом. — Его взгляд пронзителен. — Если Айрис действительно умерла через два года после рождения Китта, то как я мог родиться всего на год позже?

Взгляд королевы перемещается на ее сына — такой же пустой, как и ее едва слышные слова:

— Король не рассказал мне всей истории, пока не решил, что любит меня. Сначала моя обязанность была выйти за Эдрика — по крайней мере, так сказал мой отец. Будучи советником короля, он отдал меня как решение проблемы, о которой я и не знала.

Она поднимает руку к щеке сына.

— Несмотря на уговоры отца, я не думала, что король захочет так внезапно жениться на мне. Потому что… у меня уже был сын от другого. — Ее голос становится тише. — Но я ошибалась. Это тебя он хотел.

Я вижу, как эти слова пробивают в Кае трещину, способную сломать его каменное лицо.

— Он привел Глушителя, чтобы почувствовать твою силу, — шепчет королева. Она сжимает руку Кая, ее грудь сотрясает кашель, прежде чем она продолжает: — Король хотел сильного запасного, и мой мальчик был необычайным. Эдрик захотел его себе.

Ничего. Кай ничего не говорит.

Я опускаю взгляд на свои сжатые пальцы. После того как он поверил, что его ребенок — Обычный, неудивительно, что король хотел только самых сильных Элитных. Я была позором. Ошибкой. А Кай — самый сильный из Элитных — должен был заменить меня.

— Эдрик сказал королевству, что оплакивал свою покойную жену три месяца, а на следующий месяц женился на мне, — королева задыхается от слов. — Он был очень убедителен, твой отец говорил людям, что не имел сил объявить о смерти Айрис, пока не убедился, что его новая королева и сын в безопасности.

— Значит, ему нужно было решение проблемы, — ровно говорит Кай. Его голос опасно спокоен. — Король стыдился Обычной, которая даже не была его, и заявил, что сильнейший Элитный — его собственный сын.

— Прости меня, Кай, — стонет его мать. — Замок поклялся хранить тайну, и мне запрещалось рассказывать правду кому-либо. Так ты и вырос, веря в то, во что верило все королевство.

Кай усмехается:

— Но я никогда не был его. Моя сила — не заслуга Эдрика. — Он поднимает глаза на женщину, так похожую на него. — Тогда чья же?

Ее горло подрагивает.

— Мужчины, которого я когда-то сильно любила. Много лет назад.

Кай отводит взгляд, позволяя ее словам повиснуть в воздухе. Я вижу ту боль, которую он изо всех сил пытается скрыть под маской ярости.

— Король переписал историю, — сквозь зубы говорит он, — и сделал из меня свою марионетку.

Мила издает хриплый кашель — возможно, это начало извинения. Когда она переводит дух, с пятнами на лице, она хрипит:

— Он всегда был слишком жесток с тобой. И я так… так жалею об этом.

— Я был его по имени, но он все равно ненавидел, что я не его по крови, — бормочет Кай. — Вот почему он никогда не любил меня, да? Вот почему он давил на меня, пока я не сломался? Все потому, что моя сила не принадлежала ему.

Во мне закипает ярость за мальчика, которого втянули в эту судьбу случайно. Все, через что он прошел, каждая маска, которую он был вынужден надеть, каждое оружие, вложенное в его руки — все это никогда не предназначалось ему. Кай Эйзер вовсе не Эйзер. Он был силой, способной все изменить.

— Прости, что тебя втянули в это, — пытается оправдаться королева. — Сначала мы просто хотели скрыть, что Обычная убила покойную королеву.

Ее серые глаза скользят ко мне.

Кай фыркает, прежде чем резко спрашивает:

— Все это время ты знала?

— Я подозревала, — кашляет королева. — Эдрик был не в себе после того, как впервые ее увидел.

Мои щеки пылают.

— Я не была Обычной короля, — заметив ее скептический взгляд, я добавляю: — Я была дочерью его Чтеца Разума.

Тяжелая тишина нависает над нами, но Кай великодушно снимает этот груз с наших плеч.

— Король всегда прятал своих Фаталов. Мы никогда их не видели. Глушитель был единственным, с кем я встречался, когда пытался добыть информацию о Сопротивлении — которое, как я теперь понимаю, было фикцией. — Его смех лишен всякого веселья. — Хотя, похоже, Дэмион встретил меня задолго до того, как рассказал королю о моей силе.

Глаза королевы расширяются при взгляде на меня.

— Если это правда, то король умер, думая, что ты…

— Что я была его величайшим провалом?

Его Обычной. Его слабостью. Его смертью.

Даже без способностей, я убила его.

Уголки моих губ приподнимаются в легкой улыбке.

Я надеюсь, он увидел лицо своей дочери — Обычной, которую презирал — когда я вонзила тот меч ему в грудь.

— Я смогу с этим жить.

Эдрик

Швея скоро отправится на последнее Испытание.

Это означает начало конца, или, по крайней мере, так думает король. Адина не более чем пешка в его игре, которую выдернули из замка и бросили в Яму из-за чего-то столь же хрупкого, как его эго. Эдрик ненавидит дочь, которую считает своей, и в наказание за убийство женщины, которую он любит, король лишит Пэйдина ее единственного утешения в этом мире.

Сидя высоко в своем стеклянном ложе Эдрик с удовольствием наблюдает за слабостью Пэйдин Грэй. Она кричит, плачет и умоляет Бога, которому совершенно безразлично ее положение. Как ни странно, но испытания не оборвали жизнь Обычной, хотя сам король и желает такого.