Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

— Не забывай, что пирожочек Кай тоже может сделать это для тебя.

Я роняю липкую булочку на тарелку.

— Ты ненавидишь, когда я заимствую твою силу.

Слова, пропитанные горечью, срываются с моих покрытых медом губ. Я бы хотел списать обвинительные нотки в своем голосе на то, что у меня был очень тяжелый день. Но, по правде говоря, я просто хотел бы знать, куда делся брат, который так отчаянно хотел сражаться за себя. Тот, кто жаждал пройти Испытания Очищения хотя бы для того, чтобы доказать свою силу, которую отец никогда не позволял ему использовать. Его обучали, а меня тренировали. А Китт всегда мечтал стать победителем.

Он серьезно смотрит на меня.

— Это было до того, как я по-настоящему понял, какую прекрасную команду мы составляем. — Он мягко улыбается. — Ты — моя сила. Я — твой контроль. Мы не имеем себе равных.

Я опираюсь руками на шаткий стол.

— И когда же ты наконец это понял?

— Когда понял, что нужда в тебе сильнее, чем желание быть тобой.

Это не должно удивлять меня, но почему-то все же удивляет.

— Почему ты вообще хотел этого, Китт? Отец позаботился о том, чтобы во мне жили его худшие черты.

— Значит, мы станем гораздо лучше него. — Он смотрит на меня с вызовом. — Мы с тобой создадим свое собственное наследие — величие, о котором отец не мог и мечтать.

Я улыбаюсь ему, потому что чувствую, что должен. Он выглядит счастливым, даже испытывающим облегчение, будто эти слова сняли с его плеч огромную тяжесть. Однако этот трогательный момент лишь напоминает мне о совершенно другом моменте, свидетелем которого я стал несколько часов назад. До сих пор мне удавалось держать язык за зубами, видя, как Китт пытается уйти от темы. Но, к сожалению, я слишком сильно люблю своего брата, чтобы позволить ему уклоняться от темы и чувствовать себя неловко из-за этого.

— Китт… — начинаю я медленно. — Нам стоит поговорить о том, что произошло во дворе с Калумом и…

— Гейл, — глаза Китта вспыхивают предупреждением, — эти липкие булочки просто восхитительны. Ты что-то изменила?

Я смотрю на брата в ответ в ожидании давно назревшего разговора, не обращая внимания на то, что Гейл находится в комнате. Но я понимаю, почему он так скрытен в этом вопросе. Я видел, как он сообщал Гвардейцам, что смерть Калума должна остаться в тайне. Лишь немногие из слуг знают о жестокости, которую проявил их король всего несколько часов назад, и Гейл точно не из их числа. Она даже не знает того, что узнали мы.

— Ну, я добавила немного другой специи в эту партию, — она вытирает руки о запачканный передник. — Именно такие липкие булочки любила ваша мать, Кай. В первый год брака с королем она съедала их горстями. Я как раз собиралась отнести порцию булочек в башню для нее.

— Причуды беременных? — спрашивает Китт, надеясь удержать разговор на этой теме.

Лицо Гейл бледнеет.

— Я… возможно.

Я смотрю на женщину, что растила меня, когда королева не могла. Ее побледневшее лицо вызывает тревогу. Она бы позаботилась о моей матери, когда та была беременна мной…

Мое сердце сжимается от внезапного осознания.

Пэйдин родилась восемнадцать лет назад, она — дочь королевы Айрис и Чтеца Разума моего отца.

Но все же я на год старше ее.

Горло пересыхает.

Это первый тихий момент за весь день. До этого я едва успел подумать, как сложить фрагменты рождения Пэйдин воедино. Но кое-чего все еще не хватает — нет информации обо мне.

Гейл непринужденно болтает с Киттом. Я не могу разобрать ни слова из того, что она говорит, из-за звона в ушах.

— Когда вы собирались рассказать нам правду о смерти королевы Айрис?

Повариха открывает рот в удивлении.

— Кай…

— То есть, — мой внезапный смех звучит почти безумно, — Китт только что женился на потерянной принцессе и даже не знал об этом, пока Чтец Разума отца не раскрыл нам подробности.

— Что? Вы знаете…? — Гейл задыхается.

Китт встает из-за стола в тот же момент, что и я.

— Кай, какого черта ты…

— Я иду за ответами, — выдыхаю я. — Мы тонем в тайнах, Китт. Не только твоей жене лгали.

Рука Гейл прижата к сердцу, и выражение сожаления на ее лице — последнее, что я вижу, прежде чем выйти за дверь. Китт следует за мной в замешательстве. Его шаги эхом звучат позади.

— Брат, просто скажи мне, что происходит. Прошу.

Я лишь слегка поворачиваюсь.

— Скажу. Но только после того, как удостоверюсь, что прав.

И тогда я отправляюсь за своей королевой, чтобы украсть ее.

Глава шестьдесят пятая

Кай

Солнце уже садится, когда я, наконец, стучу костяшками по двери кабинета Китта.

— Эта ночь бесконечна, — фыркает Пэйдин.

Она без конца крутит кольцо на большом пальце, отводя взгляд от резной двери перед нами. Мысли ее, вероятно, блуждают там же, где и мои, после всего, что мы узнали. Но я заставил себя вернуться к брату, как и обещал. Как делал это снова и снова на протяжении многих лет.

Я сглатываю.

— Беру страницу из твоей книги, Маленький Экстрасенс.

Рот Пэйдин приоткрывается, но прежде чем она успевает ответить.

— Входите.

Голос Китта приглушен дверью, которую я распахиваю после. Он сидит за своим столом, лампа заливает комнату мерцающим светом. Пергаменты разбросаны по всей поверхности облупленного дерева перед ним, и я каждый раз поражаюсь тому, что каждый лист исписан торопливым почерком. Но мое внимание привлекает церемониальный меч, прислоненный к камину. Кровь отца Пэйдин исчезла, и теперь он сияет серебром.

Король приглашает меня войти взмахом своей испачканной чернилами руки. Его бледная кожа резко выделяется на фоне вен цвета индиго, сбегающих от виска. Я щурюсь, вглядываясь в его болезненное лицо. Покрасневшие глаза и впалые щеки не ускользают от моего пристального взгляда. Я никогда не видел его таким, никогда не замечал, насколько он нездоров на самом деле.

Служанки.

Они старались скрыть его недуг, как могли.

Я вхожу в освещенную комнату, и Китт с облегчением улыбается моему приходу. Но тень, ступающая за мной, заставляет его чуть замереть.

— Пэйдин. Не ожидал увидеть тебя этим вечером.

Я заставляю себя глубоко вдохнуть.

Это их первая брачная ночь.

Если бы не последние открытия, они были бы сейчас вместе? Эта мысль вызывает во мне нечто мрачное, но я подавляю это, как и растущую, терзающую меня ревность.

— Я тоже, — честно говорит Пэйдин. — Но Кай…

— Хотел, чтобы твоя жена была здесь, когда мы наконец обсудим то, что произошло.

Слова удивляют даже меня, главным образом потому, что они не были произнесены с упреком. Я чувствую, как взгляд Пэйдин обрушивается на меня, как и взгляд Китта. Король медленно собирает исписанные листы и задвигает их в ящик рядом.

— Я бы предпочел не говорить об этом. Ты, как никто другой, должен это понять, брат.

Слова искусно выверены. Они ранят достаточно глубоко, чтобы я на мгновение усомнился в предстоящем разговоре. Я смотрю на брата, снова видя ту толику хитрости, что он так тщательно скрывает. Раньше я считал себя расчетливым братом, а его — заботливым. Но теперь кажется, будто целая жизнь пролегла между этими чертами, и я уже не уверен, кто из нас их достоин.

— Китт, — медленно говорю я. — Сегодня ты убил человека.

Он откидывается на спинку стула.

— Я сделал то, что было необходимо.

— Это было твое первое убийство.

— Да? — Пэйдин делает шаг вперед, качая головой. — Конечно, первое.

— Я в порядке, Кай, — бормочет король. — Это была необходимость. Теперь, можем ли мы, пожалуйста, прекратить…

Я опираюсь ладонями на его стол.

— Тот брат, которого я знаю, был бы разбит, после того как вонзил меч в грудь человека.

— Ну, он повзрослел, — парирует Китт. Он старается скрыть язвительность в голосе. — Я теперь король, и все, сделанное мной, было ради величия этого королевства.