Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

В ушах звенит так оглушительно, что я едва различаю его последующие слова:

— Сто лет назад, когда Илия была слаба и на грани вторжения, Ученые пытались создать вещество, которое усилило бы наши войска. Фавиан Эйзер — забавно, что я никогда не мог вспомнить его имя во время уроков — был в конце своего правления, когда вспыхнула Чума. Возможно, распространение вируса было случайным, а может, Фавиан сам распылил вирус над королевством, — Китт снова кашляет. — Ты же знаешь нас, Эйзеров, и нашу жажду власти. Так или иначе, то, что начиналось как защита для армии, превратилось в Чуму, охватившую всю страну. — Взгляд короля останавливается на мне. — Но она не смогла усилить всех.

— Это не может быть правдой, — бормочу я, чувствуя, как мурашки бегут по коже под его пристальным взглядом. — Как мы могли не знать, что Чума была искусственной?

— Ты же Экстрасенс, Пэйдин, — размышляет Китт. — Оглянись вокруг и подумай. Почему у нас вообще есть сезон лихорадок? Почему Элита, сильнейшие из нас, истощаются при чрезмерном использовании сил? Почему королева, живущая в западной башне, умирает от скорби, которую никто не может излечить? Почему Целители не смогли предотвратить смерть моей матери из-за твоего рождения? — Его слова режут, но он не останавливается: — Признаки всегда были у нас перед глазами. Потому что Чума была неправильной. Незавершенной. Обычные никогда не должны были пережить ее. И мой отец всю жизнь пытался исправить эту ошибку.

«Они должны были умереть от Чумы, но вместо этого заразили нас. Я давно планировал этот день, ждал, пока смогу избавиться от Сопротивления».

У меня кружится голова, когда я слышу голос Эдрика Эйзера. Его признания, произнесенные рядом с Чашей, обрушиваются на меня потоком, и теперь они становятся более отчетливыми.

«Не беспокойся, Пэйдин, я убил твоего отца не из-за каких-то слухов…»

Я задыхаюсь под тяжестью внезапного осознания.

«Я убил его, чтобы сохранить общество Элитных».

Это и стало приговором моему отцу — правда о нашей Чуме.

Калум был прав. Причиной смерти Адама Грэя была не его связь с Сопротивлением. Он погиб из-за секрета, для которого был достаточно умен, чтобы разгадать.

Перед глазами проносятся образы — доказательства, лежащие на поверхности. Мой отец был разочарован собственной силой и ее неспособностью вылечить больного ребенка. Неразборчивые заметки в его дневнике о пациенте с лихорадкой, которого он не смог вылечить. Элита, постепенно слабеющая с годами. Смерть, от которой он не смог уберечь Алису.

«Я, чертов Целитель, и даже я не могу ее спасти…».

Меня мутит, разум не справляется с потоком раскрывающихся истин. Год за годом я наблюдала, как отец шел в замок в сезон лихорадки, как он боролся за жизнь больного ребенка, несмотря на свои способности — и никогда не задавалась вопросом, почему представители Элиты слабеют. Возможно, какая-то часть меня наслаждалась тем фактом, что всесильные не были богами, что и их тоже настигает болезнь и истощение — последствие слишком частого применения силы. Может быть, я не прислушалась к нему достаточно внимательно, когда он бормотал, что болезнь Обычных — чушь. Возможно, он знал, что король лишь пытался исправить ошибки дефектной Чумы.

Адам Грэй погиб, потому что король не мог допустить, чтобы народ узнал правду о своих недостатках.

— Когда началась Чума, Фавиан заставил всех Ученых поклясться хранить тайну, — рассказывает Китт своему Силовику, когда я возвращаюсь в реальность. — Никто не должен был умереть. Но, опять же, Чума и не должна была распространяться по всему королевству. Опасаясь, что его обвинят в тысячах смертей, Фавиан придумал легенду: якобы выживших избрал сам Бог, и потому они стали Элитой. С тех пор правда о Чуме передается лишь королям.

Я прижимаю ладонь к своей напряженной груди.

— Все эти встречи с Учеными… — бормочу я себе под нос. — Ты хотел, чтобы они создали новую дозу Чумы.

— И они сопротивлялись, — признает Китт. — Короли до меня хотели удержать власть, как и Ученые. Но ты разве не видишь, сколько Обычных заполонило королевство? — Его голос становится все более безумным. — Наши способности слабеют, Кай. С каждым поколением Чума в нашей крови размывается, и Защитная и Атакующая Элита становятся редкостью. Скоро мы не будем ничем отличаться от Обычных. Но теперь Ученые довели формулу до совершенства.

Я сдерживаю усмешку, когда король добавляет:

— Отец был слишком наивен, чтобы осознать, что каждый народ может стать Элитой. — Его губы кривятся. — Но я спасу нас от вымирания. И когда в каждом городе появится могущественная Элита, я стану намного сильнее Отца.

— Ты сошел с ума? — шиплю я.

— Подумай, что ты говоришь, — медленно произносит Кай. — Может, ты и сохранишь силу, но погибнут десятки тысяч, Китт. Половина населения каждого королевства будут мертвы. А скольких тебе придется подчинить силой, прежде чем они склонятся перед тобой?

— Ты сам это сказал, брат. Именно поэтому ты здесь. Чтобы спасти меня от жестокости. — Китт делает шаг ближе. — Мы отличная команда.

На лице Силовика появляется тень.

— Значит, как и твой отец, ты собираешься использовать меня как оружие.

— Я не использую тебя, Кай, — искренне отвечает Китт. — Мы работаем вместе. Используем свои сильные стороны.

Ответ Силовика — едкий:

— А я — смерть.

— Это дар, брат, — Китт поднимает руки, словно ожидая объятий, — вместе мы правим величайшей нацией, которую когда-либо видел этот мир. Все королевства будут верны мне — нам — за то, что мы укрепим их. — Он улыбается, и эта улыбка пугающе искренняя. — Отец всю жизнь готовил меня к управлению Элитой. Я заставлю Элиту встать в строй, а твои бойцы помогут мне. Жители окрестных городов сами захотят последовать за мной.

В комнате воцаряется тишина. Я выхожу вперед и останавливаюсь перед мужчиной, за которого вышла замуж.

— Это безумие. Китт, которого я знала… он бы понял, что…

Его резкий смех заставляет меня вздрогнуть.

— Китт, которого ты знала? — От приступа кашля у него перехватывает дыхание, но он все равно пытается рассмеяться. — Тот Китт был настолько наивен, что сказал отцу: ты не осмелишься меня предать.

Мой голос срывается:

— Ты знал о плане Эдрика относительно Сопротивления?

— Калум послал тебя найти тоннели под замком, а отец использовал меня, чтобы убедиться, что ты это сделаешь. — Он качает головой. — Я был достаточно глуп, чтобы думать, что ты не станешь меня так использовать.

— Калум не контролировал тебя, — говорит Кай. — Вы действовали заодно.

— Нет, он не контролировал меня. — Король едва сдерживает смех. — Но мне было удобно, чтобы так думали. Я знал о Калуме и его играх при дворе еще до смерти отца. Поэтому, когда ко мне пришел Чтец Разума с предложением продолжить отцовский план по уничтожению Обычных в Илии, я не был удивлен. — Китт делает шаг ближе, и Кай слегка смещается ко мне. — Сначала я тяжело переживал смерть отца, ты знаешь. Поэтому, когда Калум предложил жениться на Пэйдин, чтобы выманить оставшихся Обычных, я согласился. Но потом я нашел письмо отца. И оно напомнило мне, насколько ничтожны были его цели, насколько мало он заботился обо мне. Тогда, узнав о созданной людьми Чуме, которую можно было воссоздать, я понял, как похоронить его наследие под своим.

Меня начинает бить мелкая дрожь.

— И Калум согласился на это?

— Он понял, что мой путь куда действеннее. — Китт машет рукой, запятнанной чернилами. — Но стал мешать, когда я нашел письма в твоей шкатулке с украшениями. Если бы выяснилось, что я бастард, он мог растрезвонить это всему королевству. — Медленно его взгляд встречается с моим. — Но он был не единственным слабым звеном.

Кровь приливает к моим щекам, когда мне напоминают о моем королевском происхождении.

— Я не угрожаю твоему трону, Китт.

— Я видел, как весь Лут преклонил перед тобой колени, — шипит Китт. — Если трущобы узнают правду о твоем происхождении, они могут восстать, чтобы посадить тебя на трон.