Магия и кровь - Самбери Лизель

У меня на это не хватает оптимизма.

— Сомневаюсь, что он одумается.

— Прости меня, — повторяет Люк, и слышно, что он вот-вот разрыдается.

Я смотрю в его серые глаза, но не могу заставить себя улыбнуться, чтобы ему стало легче. Все очень скверно складывается.

— Да, конечно.

Я смотрю на Джастина, который медленно катается в кресле взад-вперед, время от времени нажимая кнопки, чтобы открыть моим родным очередные двери.

— Когда вы увидели в данных Лорен последовательность, которая отвечает за нейромедиаторы, — вам этого было достаточно, чтобы вспомнить все, что вы забыли?

Джастин машет рукой.

— У меня после смерти Элейн сохранились кое-какие обрывки — ужины в доме у озера, ночные дежурства в больнице… — Он умолкает, глядя пустым взглядом в окно, а потом снова принимается жать на кнопки. — В дальнейшем начали всплывать какие-то фамилии, и я стал их записывать: Томас, Дэвис, Бейли-Вонг и Картер. Хотя девичью фамилию Элейн я вспомнить не мог. И даже имя. — Он опирается подбородком на руку. — Я разослал всем с такими фамилиями сертификаты на бесплатные геномоды. Просто посмотреть, что будет. Так я нашел Лорен. — Он пожимает плечами. — Честно говоря, я бы и не обратил особого внимания на генетические данные Лорен, но после того как стажер указал на странную последовательность, я пересмотрел данные и сравнил аномалию с другими ДНК, которые мы секвенировали за эти годы. Аномалия была у немногих, более того, у единиц, но этого оказалось достаточно, чтобы сформулировать кое-какие гипотезы. Досадная неудача с Лорен была единственной.

Досадная неудача, значит.

Вот чем была для него моя подруга.

Ноздри у меня раздуваются, я стискиваю зубы.

Бесконечные «сертификаты на бесплатные геномоды», которые я считала спамом, были, оказывается, ньюгеновской приманкой для колдунов. Теперь я припоминаю, как Лорен, хихикая, рассказывает, что модифицировала себе кудри бесплатно. Я была уверена, что она шутит. Даже и не задумывалась до этой минуты.

Я зажимаю глаза ладонями.

— А программа подбора пар — она тоже имеет к этому отношение?

Я не забыла, что Рубине тоже подобрали в пару стажера из «Ньюгена».

— Не совсем. Это вполне законная программа, хотя и она очень помогла получить доступ к вашим генетическим данным и навесить трекеры на всех вас. Я просто немного подправил ее, чтобы все носители фамилий из моего списка получили в пару моих стажеров — так до вас легче добраться. Для получения дополнительных качественных данных.

Я смотрю на Люка, у которого слегка отвисает челюсть.

Пальцы ног у меня поджимаются в босоножках:

— Значит, мы с Люком на самом деле не пара?

— Генетически? Нет, не настолько. Процентов на семьдесят шесть. Тоже неплохо. Но теперь это неважно, верно? — Он смотрит на нас с Люком, стоящих по разные стороны стекла. Глаза Джастина проникают мне под кожу, от его взгляда такое ощущение, что по мне ползают насекомые.

Я смотрю на него с ненавистью:

— Тетя Элейн погибла из-за вас!

Верхняя губа Джастина поднимается и обнажает зубы, плечи сутулятся. Я еще не видела такого выражения на его гладком спокойном лице.

— Она погибла из-за себя самой. Это была командная работа. Партнерская. А Элейн была готова допустить, чтобы мой отец умер, из-за своих представлений о чистоте и нечистоте. Вот я и поставил ее в положение, когда речь шла об интересах ее семьи, — чтобы она ощутила хотя бы малую толику моего отчаяния. И если бы я был ей дорог так, как она была дорога мне, она поняла бы меня. Но этого не случилось! — Последние слова Джастин едва не выкрикивает.

Я понимала, что между Джастином и тетей Элейн были не совсем рабочие отношения, но как гнусно он об этом рассказывает! Он думал, она будет во всем его слушаться! Будто это и есть любовь! Я не специалист, но совершенно уверена, что любовь выглядит по-другому.

— И он умер? — спрашиваю я.

— Да, прости, что сорвался на крик, — сипло отвечает Джастин. — А потом и ее не стало. А я остался один с ощущением, что в моей жизни чего-то недостает, а чего именно — я не помню. Вообрази, как это раздражает: чувствовать бесконечную скорбь и не понимать почему!

Я переминаюсь на месте. Не хочу, чтобы он так о ней говорил. Будто тоскует по ней. Будто она и правда была ему дорога, как он утверждает.

— Она стерла мои поверхностные данные, но скрытые слои остались. Это и прекрасно в данных. Они надежные. Как только я вспомнил больше, мне удалось найти архивные видео наших экспериментов. — Джастин тяжело вздыхает. — Я ошибся, решив, будто она всегда будет готова помогать мне, поэтому никогда не прилагал усилий, чтобы узнать, как модифицировать колдовской дар у тех, кто не связан с колдовским родом генетически. Когда воспоминания начали возвращаться, я ждал, надеясь, что способности Элейн всплывут у кого-то из ее родных естественным образом, но потом решил, что лучше самому создать желаемое. Найти ближайшего генетического родственника и сделать попытку.

— Лорен.

— Да. Она не очень хорошо подходила, но добраться до нее было проще, поскольку ее данные уже были в системе. К тому же она и так постоянно сбегала из дома, так что легко было бы объяснить ее исчезновение в случае неудачи.

Он с самого начала знал, что его опыты могут убить Лорен. Подготовился к этому. И все равно провел эксперимент.

На экране появляется стрелка вверх над лифтом. Джастин улыбается — блестят белые зубы.

— Вот и они.

Он встает с кресла, руки в боки.

— Не делайте этого! — умоляет Люк. — Пожалуйста!

Лифт звякает, Джастин коротко смотрит на меня:

— Спасибо за сотрудничество.

Ну и как теперь прикажете выпутываться?!

Глава тридцать третья

Двери лифта раздвигаются, и я вижу бабушку, Кейшу и Алекс. Мои двоюродные по-прежнему в костюмах для Карибаны, даже головные уборы на месте. Макияж размазан, а купальники в блестках выглядят слишком легкомысленно с учетом обстоятельств. Бабушка, как всегда, держится гордо и царственно.

Джастин откашливается:

— Вы здесь, чтобы помочь провести церемонию посвящения в матриархи, поскольку я не сумел поймать Вайю до того, как она пройдет Призвание. Она примет этот титул от Авы, получит право загадать желание — и попросит дар как у ее тетушки Элейн. Любые попытки этому помешать приведут к неприятным последствиям для Иден.

Его объяснения просты и лаконичны. Он не упомянул, что для того, чтобы я получила титул, бабушка должна умереть, однако не забыл о гнусной угрозе в адрес моей сестренки.

Вот только бабушка — матриарх. Наверняка она знает десяток других способов обеспечить Джастину требуемое.

— Я уверена, что у бабушки есть в запасе другие чары, которые мы можем применить с той же целью.

— Нет, — бесстрастно говорит бабушка.

— Наверняка есть другая церемония и другие чары! — не сдаюсь я.

— Есть два способа получить дар предка: естественным образом, с течением времени, или попросив предка об этом. Если бы у нас были другие способы обеспечивать себе сильные дары, нам не понадобилась бы ничья помощь. — Бабушка шагает ко мне. — Зачем мою внучку подсоединили к этой штуковине? — Она показывает на Иден.

Я никогда не слышала, чтобы бабушка так ее называла.

Иден прижимается лицом к стеклу, плачет и зовет бабушку. У меня щиплет глаза.

— Чтобы заручиться вашим согласием, — отвечает Джастин бабушке.

Нет, это не взаправду. Такого не может быть. Наверняка есть какой-то выход из положения.

— А твой дар? — шепчу я так, чтобы слышала только бабушка.

Она тихо смеется — и больше ничего.

Джастин снова откашливается и стучит по своему запястью — по тому месту, где у нас трекеры.

— Это на случай, если вам вздумается сделать что-то неуместное.

Я смотрю на трекер. Я еще не свыклась с мыслью о том, что теперь я колдунья, но, если бы на мне его не было, я бы, конечно, попыталась исподтишка что-нибудь сделать. Для крови можно, например, прикусить щеку. Но даже если бы я его сняла еще дома, Джастин наверняка нацепил бы на меня другой. Его запасов хватило на всю мою семью.