Одельша Агишев - Свадьба в Катманду
— Буддизм Непала и Индии стоит на ступах как на вечном фундаменте, — продолжал Шарма. — А разрушать фундамент не позволит никто. Вот почему в нашем правительстве принято принципиальное решение — замуровать расчищенный коридор и ликвидировать все подходы к нему.
Ученые подавленно молчали. Энгельбах отвернулся к окну, его плечи поникли.
— У нас только один шанс, — помолчав, заключил Шарма. — Если мы успеем быстро и без особого шума проникнуть за дверь до сезона дождей, правительство может как бы не заметить этого. Если нет, то второго такого случая не будет. К началу сезона дождей подвалы монастыря замуруют и забьют высококачественным бетоном наглухо. И, видимо, навсегда.
— Почему все связано именно с сезоном дождей? — повернувшись от окна и, кажется, вновь оживая, спросил Энгельбах.
— Дожди заливают все подвалы и галереи монастыря доверху, так как старая система гидроизоляции давно разрушена, — объяснил Шарма. — Так что с началом дождей мы все равно работать не сможем. Да к тому времени и скрывать нашу деятельность вряд ли удастся. Богомольцы, паломники, монахи — летом вокруг ступы очень много людей. Если они хоть что-то заподозрят… Так что в любом случае нам дан месяц, от силы полтора… Теперь вы понимаете, почему мы вас так торопили и настаивали на сохранении конфиденциальности.
— Ну что ж… — Глаза Энгельбаха снова заблестели. — Все эти сообщения очень важны, но они не меняют сути дела. Когда выезд?
— Послезавтра в восемь утра, — сообщил Шарма. — До монастыря два часа на автомобиле.
— Нам необходимо докупить кое-что. — Энгельбах быстро набросал несколько строк на листке бумаги. — У нас маловато надежного упаковочного материала и, главное, активных препаратов закрепления и консервации. Вот список всего, что необходимо, и примерные адреса, где все это можно добыть. Кто возьмется?
— Очевидно, придется мне, — подал голос Тарновски. — Кажется, это по моей части.
— Благодарю вас, Дэн! — Энгельбах передал ему список и повернулся к Шарме: — Есть ли полевые дневники вашей работы?
— Да, конечно. Все здесь.
— Значит, распределяемся так, — заключил Энгельбах. — Мы с доктором Шармой садимся за полевые дневники. Доктор Бехал анализирует и дешифрует по фотографиям надписи на печатях. Что же касается мистера Сабашникова, то мы командируем его в город, который ему так не терпелось увидеть. Заодно он поможет мистеру Тарновски. Вопросов нет? Действуйте.
Игорь уже не в первый раз убеждался, что, несмотря на возраст, с памятью у Энгельбаха все в порядке.
…В том году на раскопках в Кок-Янгаке был необычайно трудный сезон. В отрогах Тянь-Шаня стояла немыслимая жара, воды в палаточном городке не хватало, продуктов тоже, почта из Ташкента не доходила. В связи с жарой над главным раскопом натянули брезентовый тент, но от него совсем не стало лучше: в раскопе установилась раскаленная, неподвижная духота.
Горы вокруг не давали прохлады. Изъеденные зимними дождями и ветрами камни крепостной стены нагревались так, что обжигали кожу. Кустики туи и арчи, уходящие вверх по ближнему склону, поникли от суши и почти не отбрасывали тени. Только длиннохвостые серые ящерицы как ни в чем не бывало дремали на камнях. Грелись.
Обливаясь потом, похудевший, почерневший от солнца, Игорь на дне раскопа уже вторую неделю расчищал древнюю настенную фреску. Работа была адова: надо было кисточкой миллиметр за миллиметром снимать высохшую, осыпающуюся землю, но так, чтобы не уронить ни крошки из такого же рыхлого, мягкого и сыпучего красочного слоя. За прошедшие века они уже почти полностью слились — грунт и красочный слой, — так что отделить их можно было лишь при дьявольском терпении. Игорь отвоевывал у этого сыпучего тлена буквально песчинку за песчинкой, обрабатывал, закреплял, и уже можно было любоваться половиной фигуры князя в охряно-желтом камзоле на небесном фоне и прелестной головкой юной пери[5] с завитками волос на висках. Впереди предстояло еще самое главное — защитить фрагмент от всех превратностей погоды и решить его судьбу: оставлять его здесь или вырезать и вывозить в Самарканд, в музей.
— Игорь! — позвали сверху.
Весь приникнув к фреске, он отозвался не сразу.
— Сабашников, Игорь!
Он поднял голову.
— Там тебя девушка спрашивает.
Он почувствовал, как его лицо поневоле растекается в глупой счастливой улыбке, и, отложив кисточку и приглаживая волосы, выскочил по лесенке из раскопа. Перед ним стояла незнакомая девушка лет двадцати, темноволосая, в брючках, с бумажкой в руке.
— Здравствуйте, товарищ Сабашников, — произнесла она, старательно выговаривая русские слова. — Я Дэвика Биджаи из Непала. Я должна проходить практикум. Вот. — Она протянула ему свою бумажку.
«Направляется для прохождения курсовой практики… в качестве… по теме…» — без всякого интереса прочел Игорь.
— Так, ясно. А вы хоть что-нибудь умеете?
— Я… не знаю.
Игорь вгляделся в нее и вдруг узнал:
— Зато я знаю. Танцевать ламбаду вы не умеете.
Это была та самая студентка, что на дискотеке так и не присоединилась к общей «змейке», несмотря на уговоры.
Краска залила все ее круглое, темноглазое, смуглое личико. Девушка отвела взгляд, потом тихо, но твердо сказала:
— Комплексировать… не означает… не уметь.
— Вот как? — рассмеялся Игорь. — Прекрасно. Мы тут тоже иногда устраиваем танцы — вот и посмотрим. Договорились?
Она снова покраснела, опустила голову, кивнула.
— А пока пойдемте со мной.
«Совсем дикая. Дитя Гималаев», — подумал Игорь.
Они спустились в раскоп и подошли к фреске. Оказалось, что Дэвика кое-что знает и закрепитель от лака для ногтей отличает вполне уверенно.
— Ну вот и давайте, действуйте. Я буду счищать, а вы обрабатывайте.
Поначалу Игоря томило желание немедленно отвязаться от нее, сплавить кому-нибудь другому, но уже к концу первого дня «дитя Гималаев» так уверенно держала в своих смуглых детских пальчиках и кисточку, и скребок, и нож, и лопату, что Игорь оставил ее у себя в помощницах.
* * *А через несколько дней случился завал.
Двое молодых практикантов долго колдовали над сводчатой нишей, заделанной тесаным камнем, пытаясь сквозь узенькую щелку в кладке определить, что она за собой скрывает.
— Может, вскроем?
— Да что ты, нельзя! Не знаешь, что ли? Надо разрешение.
— Да какое тут разрешение! Они на неделю совещание развезут. А тут смотри — вот оно, святилище огнепоклонников. А может, и могильник… Или просто клад времен Александра Македонского!
