Лавейл Спенсер - Горькая сладость
При воспоминании о нем Мэгги охватила тоска. Оглядываясь сквозь призму зрелости назад, на те легкомысленные дни, Мэгги поняла, что Бруки права. Он счастливо женат на очень красивой женщине, и мы теперь совершенно взрослые люди. Может ли звонок от девушки из его прошлого двадцатилетней давности повредить его браку? Это будет дружеский привет и все.
Следуя указаниям доктора Фельдстейна, Мэгги сняла трубку и набрала номер.
Глава 2
Телефон задребезжал, когда Эрик Сиверсон крепко спал. Рядом с ним, забормотав, заворочалась Нэнси. Он потянулся к тумбочке и взял трубку.
— Ал... — Он откашлялся. — Алло?
— Алло? Это Эрик Сиверсон?
— Кто это? — спросил он нелюбезно, всматриваясь в красные цифры на электронных часах.
— Это Маргарет Стерн... ох, Пиерсон.
— Кто?
Нэнси резко повернулась и раздраженно дернула одеяло на себя.
— Кто же звонит в такой час?
— Это Мэгги, Эрик, — произнес женский голос в трубке. — Мэгги Пиерсон.
— Мэг? — Он старался вспомнить, кто такая Мэгги Пиерсон.
— Ох, я разбудила тебя, да? Прости, пожалуйста. Как это неразумно с моей стороны. Но я звоню из Сиэтла, а здесь только девять часов. Слушай, Эрик, я позвоню потом, днем, когда...
— Нет, все нормально. Кто... Мэгги? Значит, ты Мэгги Пиерсон из средней школы Гибралтара? Выпуска шестьдесят пятого года? — Он узнал ее смех и лег на спину, окончательно проснувшись. — Ну и идиот же я.
Нэнси заворочалась и спросила:
— Кто это?
Прикрывая микрофон, он ответил:
— Девочка, с которой я ходил в школу, Мэгги Пиерсон.
— О, замечательно, — проворчала Нэнси и опять отвернулась.
— С тобой рядом кто-то есть?
— Да, моя жена, — ответил он.
— Прости, Эрик. Это был импульсивный звонок, так случилось. Пожалуйста, извинись перед своей женой за то, что разбудила ее, и ложитесь спать.
— Подожди минутку! — Он сел и спустил ноги с кровати. — Мэгги?
— Да?
— Я перейду к другому телефону. Подожди минутку. — Он встал в темноте, поправил одеяло, наклонился над кроватью и поцеловал Нэнси в щеку. — Положи здесь трубку, когда я возьму внизу, хорошо, милая? Прости, что беспокою тебя.
— Что она хочет?
— Не знаю, — ответил он, выходя из комнаты. — Я расскажу тебе утром.
Другой аппарат стоял на первом этаже. Эрик вышел в темный холл, спустился по ступенькам, прошел по ковру комнаты и по холодному виниловому полу кухни, где включил лампу дневного света над раковиной. От внезапно вспыхнувшего освещения он прищурился и протянул руку к телефону, стоявшему на кухонном столе.
— Алло?
— Да, — ответила Мэгги.
— Ты слушаешь? Теперь мы можем поговорить. Я на первом этаже. Ну, Мэгги, какая приятная неожиданность услышать тебя.
— Я прошу простить меня, Эрик. Было глупо с моей стороны не учесть разницу во времени. Понимаешь, я только что говорила с Бруки. Это она дала мне твой телефон и посоветовала позвонить тебе. Мы очень долго разговаривали, и я даже не вспомнила о разнице во времени.
— Перестань извиняться.
— Но что подумает твоя жена?
— Она, вероятно, уже опять заснула.
Эрик слышал щелчок, когда Нэнси положила трубку телефона, стоявшего возле кровати. Одетый лишь в спортивные трусы, он осторожно уселся в кресло, взяв аппарат с собой.
— Она много ездит, и ей приходится спать в гостиницах и в самолетах, поэтому она везде страдает от бессонницы. А когда она здесь, в своей постели, то уснуть не составляет для нее проблемы, поверь мне.
— Бруки рассказала мне, что твоя жена — очень красивая женщина.
— Да, это так, спасибо. Ее зовут Нэнси.
— Она не из Дор-Каунти?
— Нет, она из Эстервиля, штат Айова. Я познакомился с ней в последний год учебы в колледже. А как ты? Живешь в Сиэтле и?..
Он замолчал, давая ей возможность продолжить.
— И я была замужем в течение восемнадцати лет. Он умер год назад.
— Прости, Мэгги... Я ведь читал об этом в «Адвокате». — После паузы он спросил: — А как дети?
— У меня дочь Кейти семнадцати лет. А у тебя?
— К сожалению, у меня нет детей.
Последовала пауза. Чтобы заполнить ее, Мэгги заметила:
— Бруки сказала, что ты совершаешь чартерные рейсы на лодке отца.
— Да. От Гиллз-Рок вместе с моим братом Майком. Помнишь его? Он на два года старше нас.
— Конечно же, я помню Майка. Мы катались на его машине.
— Действительно, я забыл. У нас сейчас две лодки, а Ма обеспечивает нам радиосвязь и выполняет всю береговую работу: занимается билетами и продает лицензии.
— Твоя мама... Я улыбаюсь, когда вспоминаю о ней. Как она?
— Непреклонная. Выглядит так же, как и раньше — симбиоз гражданина Меридита и персидского овечьего жакета.
Мэгги рассмеялась. Этот голос, идущий по проводу, казалось, поворачивал время назад.
— Ма не меняется. Она все такая же дерзкая, — добавил Эрик, устраиваясь в кресле поудобнее.
— Твоя мама всегда была необыкновенной женщиной. Мне она нравилась. А твой отец... его уже нет, мне кажется, мама об этом писала.
— Да, он ушел шесть лет назад.
— Вы всегда были очень близки с ним. Я уверена, что ты скучаешь по нему.
— Мы все скучаем.
Это была правда. Даже после шести лет Эрик все еще чувствовал свою утрату. Полезные навыки, которыми Эрик владел, он получил от отца. Он начал свое дело, оберегаемый руками отца. Эти сильные руки защищали Эрика при работе с удочкой и помогали крутить катушку. Он помнил голос отца, дающий ему указания: «Никогда не дергай резко назад на ходу, сынок. Так держать!»
Более половины клиентов Эрика пользовались его услугами с давнего времени, ловили рыбу на «Мэри Диар» с первых дней чартеров Сиверсона. Голос Эрика прозвучал хрипло, когда он добавил:
— Он прожил чертовски хорошую жизнь, плавал на лодке до самого конца и умер дома, держа Ма за руку, и все четверо их детей находились возле его кровати.
— Это хорошо — я забыла, что у тебя есть еще один брат и сестра — где они?
— Рут живет в Тулуте, а Лари — в Милуоки. Я вижу твоих родных время от времени, главным образом твоего отца, когда прихожу в магазин. Он всегда спрашивает, как клюет рыба.
— Уверена, что он завидует тебе, потому что ты ловишь рыбу для того, чтобы жить.
Эрик фыркнул от смеха.
— Я был там приблизительно месяц назад и пригласил подъехать как-нибудь, чтобы взять его с собой.
— Думаю, он так и не пришел.
— Нет.
— По-видимому, мама не разрешила ему, — язвительно заключила Мэгги.
Мать Мэгги всю жизнь, сколько он ее знал, была старой каргой. Эрик помнил свой страх перед Верой Пиерсон, когда встречался с Мэгги, и то, что эта огромная женщина, в общем-то, не любила ее.
