Бернет Воль - Холодный ветер в августе
— Пойдем, — сказал он, — это не твое дело.
И потянул ее так сильно, что ее руки отцепились от ограды. Его лицо было очень строгим и злым.
Она заметила, что у Вито черные завитки на шее. Ему следовало бы подстричься.
Волнуясь, она начала постукивать ногой по стулу. Плотная ткань брюк облегало тело, ясно подчеркивая все его изгибы. Интересно, заметил ли это Вито? Она почувствовала, что возбуждается, и изумилась этому.
— Тебе нравится мороженое? — спросила она. — Вкусно? Хочешь еще?
— О, нет. Этого достаточно.
— Давай-давай. Бери еще.
Она вспорхнула со стула, чтобы принести ему еще мороженого, и, повернувшись к нему спиной, слегка встряхнула штанины, чтобы немного расправить складки. Вито исподтишка наблюдал за ней. Он видел ее упругие ягодицы. У него перехватило горло. Он мог поспорить, что под брюками у нее ничего не было.
Она дала ему новую порцию мороженого, а сама, вместо того, чтобы вновь вскарабкаться на стул, встала позади него. Указательным пальцем прикоснулась к завиткам на его затылке. Она стояла очень близко от него, так близко, что он кожей чувствовал тепло ее тела.
— Тебе надо подстричься, мальчик. Твоя мама не говорила тебе об этом?
— У меня нет мамы, — сказал Вито. — Она умерла давным-давно, когда я еще был ребенком.
— О, бедный малыш, — сказала Айрис. — Фу, прости меня. Она погладила Вито по голове и приблизила свое лицо к его лицу.
Он ужасно страдал. Его щеки пылали, и даже веки были горячими. Он хотел дотронуться до нее, хотел прижаться головой к ее груди. Но эти духи… Они смущали его, волновали его. Он стал отворачиваться, но успел уловить, как в распахнувшейся блузке мелькнула белизна тела и выпуклости груди. Он быстро отвернулся.
— Прошу прощения, — пробормотал он.
— Прощения? За что?
— Я… я не знаю. Я должен… Мне нужно закончить с кондиционером. Становится жарко.
Ее рука скользнула по его волосам к шее. Она ощущала тепло его кожи, и ей хотелось крепко сжать руку, чтобы почувствовать плотность мускулов под гладкой кожей, но она убрала руку.
— Хорошо. Если ты уверен, что больше не хочешь мороженого, иди и кончай с этим бардаком. Я сейчас все здесь уберу. — Она посторонилась, чтобы он мог отодвинуть стул. Вставая, он не смотрел на нее.
— Большое спасибо за мороженое, — сказал он.
Неуклюже, без своих обычных гибких движений, он попятился и вышел из кухни.
Бедное дитя, подумала Айрис, складывая тарелки в раковину. Бедный, чертовски одинокий ребенок. Ей хотелось что-то сделать для него. Хотелось взять его на руки, просто взять на руки и покачать его, посадить на колени, как ребенка. Она улыбнулась, подумав об этом и представив его худощавое смуглое лицо у своей груди, почувствовав тепло его дыхания и влажность его губ на своей коже. И вдруг — невероятно — она почувствовала, как в ней поднимается желание, и была совершенно шокирована этим. О, мальчик, о, мальчик, о, мальчик, шептала она себе. Теперь не было никаких сомнений — она хотела его. Хотела его. Прямо сейчас.
Она наклонилась над раковиной и открыла кран. Холодная вода текла по ее рукам и запястьям. Желание утихало, оставляя после себя слабость. Неожиданно она почувствовала усталость. Вытерла руки и пошла в спальню, чтобы прилечь. Но не могла даже закрыть глаза. Всякий раз, когда она закрывала глаза, ее атаковали сексуальные фантазии, столь живые, столь непосредственные и так неотразимо прекрасные, что доводили ее до оргазма.
В раздражении и беспокойстве она встала с постели и подошла к туалетному столику. Вытащила шпильки из волос и затем вновь стала втыкать их, поворачиваясь так и этак, все время хмурясь.
— Эй, мисс Айрис, все, — услышала она голос Вито из гостиной.
Она быстро вышла из спальни, придерживая одной рукой высоко зачесанные волосы, а в другой руке держа коробочку со шпильками. Комнату наполнял приглушенный звук кондиционера. Как будто бы появился кто-то третий. От их близости не осталось и следа.
— О, прекрасно, — сказала она, и лицо ее стало несчастным. — Ты все сделал.
— Угу, — сказал Вито. Он гордо улыбнулся и подошел к кондиционеру, покрутил шкалу. Аппарат работал прекрасно.
— Молодец. Сколько я тебе должна?
— О, — он махнул рукой. — Вы угощали меня мороженым.
— Не дури, — скомандовала она. — Я хочу заплатить тебе.
Она положила шпильки и потянулась за сумочкой.
— Вот, — сказала она, вытаскивая пятидолларовую бумажку. — Нормально?
Он держал руки в карманах, собираясь уходить.
— Нет, забудьте об этом. В другой раз. — Он повернулся к двери, глядя на что угодно, только не на нее. Ему не хотелось уходить.
— Да бери же! — Она злилась на его уход, на его стыдливость. Быстро двинулась за ним, смахнула коробочку со шпильками со стола:
— О, черт!
— Он подскочил к ней и поспешно нагнулся, чтобы собрать шпильки с ковра. Айрис смотрела на него. Его смуглые руки торчали из старенькой хлопчатобумажной футболки, лопатки двигались под тканью. Импульсивно она пододвинула ногу и легко опустила ее на тыльную сторону его ладони. Он неуверенно посмотрел на нее.
— Ну, сказала она, немного задыхаясь, — я тебя поймала. Ты собираешься взять эти пять долларов?
Он покраснел и попытался убрать руку, но она надавила сильнее.
— Собираешься?
— Ну ладно. — Он улыбнулся. — Возьму.
— Так-то лучше, — сказала она. Убрала ногу с его руки и провела босыми пальцами под его подбородком. Пальцы были холодными и ароматными, а ее высокий подъем находился так близко от его губ. Затем она отвела ногу в сторону, и он встал. Она вложила деньги ему в руку и сжала пальцы в кулак. Ее ногти царапнули ему, запястье.
— Большое спасибо, — сказал Вито уходя. — Если он еще будет беспокоить вас… Я не думаю, что он будет, но если…
— Я позову тебя.
— Да. Только…
— Я понимаю, только позвать тебя.
— Хорошо.
— Не напейся.
— Что?
— С такими деньгами.
— О, — он засмеялся, — только не я. Я не пью.
Улыбаясь, она открыла дверь, но в ее улыбке была тень раздражения.
— Ну, до свидания, — сказал он.
Она не ответила. Продолжая улыбаться, перед тем, как закрыть дверь, она сказала:
— Подстригись.
Он было засмеялся, но она закрыла дверь. Постояла, прижавшись лицом к холодному блестящему металлу двери. Затем сжала груди руками. Они болели. Теперь квартира казалась мрачной и скучной, хотя день был в разгаре. Боже, сказала она себе, медленно растирая груди, кажется, я снова заплачу. Боже. На этот раз она не смогла сдержаться, и слезы покатились. Она медленно побрела в комнату, высоко запрокинув голову, чтобы не потекла тушь, и выключила кондиционер.
