София Герн - Хрустальное сердце
Хозяина встретили с распростертыми объятиями, и метрдотель-итальянец усадил их за столик, отгороженный от остального зала декоративной решеткой, оплетенной виноградом. На столе, покрытом вышитой скатертью, стояла синяя свеча в бронзовом тяжелом подсвечнике, бронзовой была и подставка с синими салфетками. Меню было в бархатной, тоже темно-синей, папке с золотым тиснением.
— Ну это нам ни к чему, — сказал Оленин и отодвинул меню в сторону, — Джакомо, дорогой мой, принеси нам что-нибудь на свой вкус. Хочу поразить даму в самое сердце. Хотя, как известно, это путь к сердцу мужчины лежит через желудок…
— А путь к сердцу женщины — через уши, — засмеялась Катя. — Только без лапши, пожалуйста.
— Дама не вегетарианка? — спросил метрдотель.
— Нет. Ни в коем случае.
— Тогда баранина в «amarone»? Подойдет?
— Отлично. То, что нужно. И тогда вино подбери соответствующее.
— Может быть, «Tiniatello»? Хотя оно из категории «vini da tavola», но очень достойное. И урожай хороший.
— Неси. Я уже его пробовал. Ты прав, вино достойное.
— А что такое баранина а… — перебила мужчин Катя.
— Это мясо барашка, тушенное в вине с шалфеем и розмарином по особенному рецепту. «Amarone» — сладкое вино типа портвейна, отлично сочетается с майораном, душицей, мятой и уже упомянутыми мной травами.
И вино, и блюдо оказались выше всяких похвал. Кате было на редкость спокойно и уютно в этом милом ресторанчике, рядом с привлекательным мужчиной, который не умолкая рассказывал ей всяческие интересные истории про итальянскую кухню. И слушала она Оленина с удовольствием, потому что Сергей был прекрасным рассказчиком, и ела с непривычным для себя аппетитом.
Потом они пили кофе с мускатным орехом, и Сергей сделал «страшное» лицо, сказав Кате, что мускатный орех на самом деле не что иное, как наркотик. Легкий, конечно, но все-таки. Девушка в который раз отметила, что этот человек ей все больше и больше нравится, и к концу обеда почти перестала сопротивляться его удивительному обаянию.
Когда они расставались у офиса «Modus», куда Катя все-таки решила поехать, Сергей поцеловал девушке руку, задержавшись губами на запястье, и она вдруг покраснела, как девчонка. А ее сердце, которое казалось разбитым окончательно и бесповоротно, принялось биться единым целым, вмиг сложившись, как картинка из калейдоскопа, обозначив новый узор, пока еще неясный, но определенно красивый.
— Катюша, — сказал Оленин, — мне было очень приятно пообщаться с вами, и я очень надеюсь, что это не в последний раз. Свободен ли у вас завтрашний вечер? Звучит, конечно, банально, но мне очень хотелось бы провести его с вами. Так что вы об этом думаете?
— Я совершенно свободна, — ответила Катя, — и тоже буду рада вас видеть. А что мы будем делать? Куда-нибудь пойдем? В ваш очередной ресторан? Это будет опять итальянская кухня или французская?
— Нет, хотя у меня есть и французский ресторан, — улыбнулся Сергей, — и я открыл один новый, фьюжн, поддался европейской моде смешения стилей. Мой холдинг называется «Кухня мира», так что можем хоть каждый день пробовать что-то новое. Кроме японской кухни — я ее, признаться честно, не очень люблю. Да и хорошего повара-японца сложно уговорить работать у гайдзинов, делать же пародию на японскую кухню мне совершенно не хочется. И без этого в Москве слишком много «суши-баров», не имеющих никакого отношения к приготовлению суси. Но, боюсь, вам быстро наскучит сидеть в ресторанах. Я подумал, что вам будет интересно пойти на выставку в Манеж. Там как раз открытие. А потом, конечно, мы поужинаем, где захотите.
— Фотовыставка? — Катя нахмурилась. — Там может быть мой бывший муж, мне бы не хотелось его видеть.
— Именно поэтому мы с вами туда и пойдем, — твердо проговорил Сергей, глядя девушке в глаза. — Катя, вам нужно перестать прятаться от своего прошлого, вам нужно научиться открыто смотреть на него. Я не знаю, что там у вас приключилось, но знаю другое — избегая проблемы, ее не решить. А Кирилл, по-видимому, ваша проблема. Он вас очень обидел?
— Обидел? — Катя дернула плечиком. — Нет. Он делал все, чтобы меня уничтожить. Он не мог мне кое-чего простить. Он очень мстительный человек.
— А зачем же вы вышли за него замуж? — удивился Оленин. И тут же замахал руками, осознав всю глубину бестактности своего вопроса. — О! Простите, я не хотел вас обидеть! У нас впереди найдется время поговорить о массе других приятнейших вещей. Конечно, если вы захотите мне довериться.
— Захочу, — вдруг решительно и просто сказала Катя, — я уже вам доверяю. И на биеннале пойду. Вы правы. Это хорошая идея. А ваш сын будет?
— Понятия не имею, — Сергей пожал плечами, — вполне возможно. И Вера любит такие мероприятия. Вас это пугает?
— Нет. Уже нет, — Катя покачала головой, — пусть будет как будет.
Весь день Катерина занималась набросками для квартиры Никиты Оленина — да так увлеклась, что результат понравился даже ей самой. «Он хотел холодный хай-тек? Да ради бога!»
То, что задумала дизайнер, было похоже на покои Снежной Королевы, помешанной на стекле и металле, а также на всех возможных новинках домашней и бытовой техники. Закончив продумывать отделку стен, пола и потолков, Катя подобрала по каталогу столики из зеленоватого стекла, напоминающие глыбы льда, светильники, похожие на сосульки, шкафы, сверкающие белизной айсбергов, и ко всему этому патологическому и замораживающему великолепию добавила детали, копирующие отделку «Титаника». Катя Симонова совершенно не представляла себе, как Никита станет жить в такой квартире, но сам проект увлек ее, постепенно превращаясь в произведение искусства.
Пришел Станкевич, долго и сосредоточенно рассматривал проект, все объемные планы в компьютере, рисунки на бумаге, тер виски и морщился. Катя уже подумала, что сделала какой-то кошмар, но тут Федор обнял ее и расцеловал в обе щеки.
— Прекрасно, девочка моя! Совершенно непригодно для нормальной жизни, и именно поэтому прекрасно! Поздравляю. Ну а теперь беги домой и собирайся на светское мероприятие.
— А вы уже знаете? — смутилась Катя.
— А как же! — рассмеялся Федор. — И сам пойду. Мы с Сережкой нечасто балуем своим присутствием подобные вечеринки, но он на этот раз почему-то решил пойти. И меня позвал. Для поддержки, что ли? И сказал, что тебя пригласил. И что он там задумал? — Станкевич повернул Катю к себе и уставился ей в глаза: — Темнишь? Или нет?
— Ничего я не темню, — пробормотала Катя. — А задумал он, по-моему, сеанс шоковой терапии.
— В каком смысле?
— Там может быть Кирилл.
