Ребекка Уинтерз - Закат любви, восход любви
Его глаза метали молнии.
- Вы лжете, синьора, но я отдаю должное вашей изобретательности.
Его ледяная улыбка обескуражила Элли.
— Я не говорил вам, что изображено на фотографиях. Если бы вы это знали, вы не стали бы подставлять своего друга. Все, что вам удалось, — это убедить меня в том, что вы лгунья.
Он пытается ее запугать...
- Если бы я была мужчиной, вы бы сказали «хороший ход», — насмешливо произнесла Элли, -но, поскольку я женщина, мне нельзя доверять.
Его черные брови взметнулись вверх.
- А разве не так? Пока что вы рассказали мне две взаимоисключающие истории, ни одна из которых не выдерживает никакой критики. Может, пока я здесь, вы придумаете третью? Я никуда не тороплюсь.
- Хорошо. — Элли почувствовала, что у нее не осталось больше сил. — Давайте заключим сделку. Если вы меня отпустите, я дам вам сто долларов. Обещаю, что никто ничего не узнает.
- Даже если бы это были сто тысяч долларов, я бы их не взял.
Он невыносим!
- Послушайте, все, чего я хочу, — это поговорить с мистером Монтефалько. Это дело касается только нас двоих.
Ее мучитель поджал губы.
- Почему, синьора?
Элли серьезно посмотрела на него.
- Потому что речь идет о вещах личного характера. Очень печальных вещах.
Он скрестил руки на груди.
- Я его доверенное лицо. Можете все рассказать мне. Обещаю, это останется между нами.
Что-то в его тоне чуть было не заставило ее поверить ему, но она не поддалась.
- Как я узнаю, что у вас нет с собой записывающего устройства?
- Никак, — отрезал, он. — Вам придется довериться мне.
Элли подалась вперед.
- Простите, но я должна поговорить с ним лично.
Близость ее губ и цветочный аромат, исходящий от нее, взволновали Джино так же, как и ее слова.
Она не могла быть миссис Джеймс Паркер. Любой мужчина, женатый на ней, ни за что не променял бы ее на другую женщину, тем более такую, как Доната.
- Если вы не выпустите меня отсюда, — продолжила она, — тогда привезите ко мне мистера Монтефалько. Я хочу с ним поговорить, и, думаю, он тоже. Мы могли бы утешить друг друга.
От нее исходило приятное тепло, и Джино почувствовал, что не хочет отстраняться. Немая мольба в ее глазах убедила его в том, что она наконец говорит правду.
Он разочарованно потер шею, когда открылась дверь и на пороге показался один из охранников. Он сообщил Джино, что с ним хочет поговорить по телефону инспектор Санти.
Не сказав Элли ни слова, Джино прошел по коридору в кабинет и взял трубку. Зная, что телефон в участке прослушивается, он сказал:
- Инспектор? Я вам перезвоню.
Положив трубку, он достал свой сотовый и набрал номер Карло.
- Карло? Что ты выяснил? — тихо спросил он.
- Она действительно миссис Паркер, Джино.
Хотя его мысли разбредались в разных направлениях, он внимательно слушал Карло.
- Я не удивлен. Она вдова, оплакивающая своего мужа.
У Джино были тому доказательства. Он только что вышел из камеры миссис Паркер. Она утверждала, что хочет встретиться с Марчелло, чтобы обменяться соболезнованиями. Но если это правда, как она объяснит наличие этих фотографий в ее ноутбуке? Здесь явно что-то не так.
- Она сказала мне, что ездила в Санкт-Мориц, чтобы побывать на месте происшествия, — заметил он.
- К несчастью, она выбрала для поездки в Италию именно то время, когда пресса ищет любой предлог, чтобы устроить вокруг этого дела шумиху. Миссис Паркер — последний человек, в обществе которого тебя должны видеть.
Джино был с этим полностью согласен. Для того чтобы его имя попало на первые полосы газет, достаточно всего одной фотографии, изображающей их вместе.
- Ты должен покинуть участок и поручить это дело мне, Джино. Я распоряжусь, чтобы ее освободили. Один из охранников отвезет ее в Рим, где посадит на самолет до Штатов.
Джино что-то пробормотал в ответ. Хотя Карло во многом был прав, у него не выходило из головы, что миссис Паркер проделала такой долгий путь лишь для того, чтобы поговорить с Марчелло. И подвергла себя большому риску... В свете этого не стоит отпускать ее до тех пор, пока он не узнает, почему ей было так важно встретиться с его братом.
- Думаю, ты прав, Карло. Я доверяю это дело тебе.
- Вот и правильно. Тебе нужно держаться от нее как можно дальше.
Он последует этому совету после того, как поговорит с ней наедине.
- Спасибо, Карло. Я перед тобой в вечном долгу.
- Забудь об этом. Чао, Джино.
Элли сидела на кровати и думала о происходящем, когда открылась дверь и в камеру вошел охранник.
- Пойдемте, синьора. Вы свободны. Прошу вас, следуйте за мной.
Не веря своим ушам, Элли схватила сумочку и пошла за ним.
- Где мой чемодан?
- Здесь, — ответил он, проводив ее в приемную.
Уверенная в том, что ее похититель забрал ноутбук, она раскрыла чемодан и обнаружила, что он действительно исчез.
Ей почему-то до смерти захотелось, чтобы он сейчас стоял здесь, рядом со своими коллегами, и она Могла обвинить его в воровстве.
Захлопнув крышку чемодана, Элли подняла голову.
- А как насчет моего паспорта?
- Вам отдадут его в аэропорту Рима.
Она чуть было не выпалила, что пока не может покинуть Монтефалько, но вовремя остановилась. Меньше всего ей хотелось снова оказаться в камере.
Элли глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Сев в самолет, она может притвориться, что ей плохо, и полететь домой более поздним рейсом. Оказавшись в отеле в Риме, она придумает какой-нибудь план, чтобы связаться с мистером Монтефалько.
— Хорошо. Я готова ехать.
Дверь автоматически открылась, и Элли увидела белую полицейскую машину. Человек, стоявший рядом с ней, открыл ей заднюю дверцу. В отличие от ее похитителя, он не помог с багажом. Наверняка считал, что репортер из низкопробной газетенки не заслуживает даже элементарной вежливости.
Элли забралась на сиденье и втащила в салон свой чемодан. Водитель завел мотор и поехал кратчайшим путем к станции. Улицы были переполнены толпами туристов, и она с ужасом подумала о том, что снова придется трястись в набитом битком душном поезде.
Припарковав автомобиль на стоянке, водитель провел ее сквозь толпу на перрон. Поговорив с одним из проводников, он сел вместе с ней в поезд. Элли оказалась в купе второго класса, и ей пришлось самой поднимать чемодан на верхнюю полку. - Я буду в коридоре, signora. — Это был скрытый намек на то, что о побеге она может и не думать.
Он сошел на перрон только после того, как поезд тронулся.
