Ребекка Йенсен - Любовь и риск
На лице Майкла появилась особая улыбка, предназначенная только для двоих. Глубоко интимная. Словно они были одни единственные на этой земле. Глаза Майкла еще раз оглядели ее опытным взглядом мужчины, и Эбби поразилась, откуда вдруг взялся ветерок, обдавший в это жаркое, тихое утро ее кожу.
Они стояли неподвижно друг против друга, как им обоим показалось, целую вечность. Оба боялись нарушить то прекрасное, что возникло между ними — Мужчиной и Женщиной.
— Вы не узнали меня? — робко спросил Майкл. — Возможно, если бы я был в моей обычной униформе…
— Униформа совсем не обязательна, — сказала она, сияя глазами от счастья видеть его. — Повязка выдаст вас сразу же. Я всегда узнаю свой профессиональный почерк, — с вызовом заключила Эбби.
Его пальцы непроизвольно потянулись к бинтам, все еще охватывающим его голову.
— Это всего лишь повязка, — возразил он, — а не произведение искусства.
Эбби ослепила его лукавым блеском своих глаз.
— Человек имеет право гордиться своей работой…
— …Замечательного качества, я уверен.
— Что вы здесь делаете? Последний раз, когда я вас видела, вы играли на четвертом этаже роль раненого героя.
В ответ на это он скорчил комичную гримасу:
— Не умею отдыхать в больнице, вы можете это понять.
— Но вряд ли вы хорошо отдохнули, проехав почти полдороги до Висконсина, чтобы поболтать со мной, — парировала Эбби.
Майкл сделал вид, что не понял ее иронии.
— Я обещал доктору, что, если начну заговаривать с автобусами или у меня будет двоиться в глазах, я снова вернусь в больницу.
— Какая непростительная глупость! — воскликнула Эбби. В ней заговорил профессионал, врач по призванию. Эбби возмутило такое беззаботное отношение взрослого человека к своему здоровью: пулевое ранение в голову — не шутка! Она привыкла к этой необъяснимой браваде, которую наблюдала каждый день в своем кабинете «неотложной помощи». Она испытывала необъяснимый гнев, что именно Майкл оказался таким беззаботным. — Интересно, что заставляет вас, копов, вести себя подобно несмышленым детям?
В глазах Майкла блеснуло озорное веселье:
— Всего лишь естественное желание не подчиняться властям, я полагаю.
— Эбби? Ты не хочешь пригласить джентльмена зайти?
Это был голос матери. Она услышала их разговор, стоя в сводчатом проходе в гостиную. Ничего удивительного, что она почувствовала волнение Эбби.
Наконец Эбби справилась с собой и как гостеприимная хозяйка предложила:
— Хотите кофе?
— Со сливками, — ответил Майкл, следуя за ней в гостиную, — и без сахара.
Эбби закрывала входную дверь, и в этот момент ей захотелось задать Майклу вопрос, который уже некоторое время не давал ей покоя:
— Как вам это удается?
Майкл насторожился:
— Что вы имеете в виду?
— Появляться как раз тогда, когда я думаю о вас. Вот почему я так удивилась, когда увидела вас на пороге своего дома. — Я не все сказала, призналась она сама себе, это не единственная причина, почему я остолбенела, увидев Майкла. — Вы сделали это вчера вечером. Я подумала о полиции… или, скорее, этот наркоман сказал что-то о полиции, раздался выстрел, а вы — тут как тут!
— Сейчас вы тоже подумали обо мне?
Они стояли вдвоем у двери, снова забыв о матери Эбби, которая терпеливо ждала в дальнем конце комнаты. Они не замечали ни тщательно вычищенной мебели, на которой сохранилась каждая царапина, нанесенная детьми почти за сорок лет, ни аромата сосен и роз, наполнявшего дом.
— Подумала о вас в связи с прессой, — ответила весьма прозаически Эбби. Серьезным намерениям снова угрожала близость Майкла. — Мне предстоит встреча с корреспондентом сегодня, поэтому я размышляла, с кем бы могла поговорить, кто бы мог дать мне дельный совет, как себя вести, о чем следует рассказывать, а о чем лучше умолчать. Помогите мне!
— Эбби…
В его голосе звучало деликатное напоминание. Эбби сразу все поняла. Господи, как она бестактна и черства! Она не могла поверить, что и в самом деле забыла о присутствии своей матери. Снова! В который раз!
— О, мама, извини…
Она не успела продолжить. Майкл и Эбби обернулись к загрустившей женщине одновременно. Он толкнул Эбби, и чашка с кофе вылетела из ее руки, обдав их обоих горячими брызгами. Эбби вскрикнула. Майкл обругал себя за неосторожность.
— Может быть, мне вообще не следовало появляться у вас! — огорченно воскликнул он. — Наверное, мой приход опять накликает беду… — Вряд ли Майкл и в самом деле так думал, скорее это был «черный юмор».
Эбби, услышав сетования Майкла, побледнела.
— Сюда, — внезапно вмешалась ее мать, устремившись к ним, словно Красный Крест, — идемте на кухню. Надо полить холодной водой…
Она взяла Майкла под руку и повела его к раковине раньше, чем Эбби успела что-либо возразить.
— Ведь вы сержант Вивиано, не так ли?
— Майкл. Да, мэм.
Ожог был пустяковый, вызвавший легкое покраснение кожи, но Майкл подчинился этой маленькой женщине, с материнской теплотой оказывающей ему помощь.
— Я мать Эбби, — продолжала миссис Фицджеральд, обмывая его запястье холодной водой. — У меня не найдется должных слов, чтобы отблагодарить вас за то, что вы сделали для Эбби вчера вечером.
Майкл чувствовал странную неловкость. В комнате витала какая-то тревога. Она сказывалась в отрывистой нервной речи миссис Фицджеральд и в молчании ее дочери, не предвещавшем ничего радостного.
— О, это была моя обычная, повседневная работа, мэм.
Эбби тут же оборвала его, не дав Майклу, как ей казалось, щеголять своей скромностью. Он это понял и перевел разговор в другое русло.
— Эб, твоя нога в порядке?
Эбби кивнула. Слабый румянец вновь окрасил ее щеки. Что со мной происходит? — подумала она с раскаянием. Эбби упрекала себя в нетерпимости, особенно же в отсутствии чуткого и внимательного отношения к матери, которая так в этом нуждалась. Ей было стыдно, что Майкл заметил это. Почувствовав, что молчание затянулось, она обратилась к Майклу со словами:
— Вы только что вышли из больницы, а я упорно стараюсь уложить вас туда.
Он только улыбнулся в ответ.
Глядя в его погрустневшие глаза, Эбби почувствовала, как ранима душа у этого отважного сержанта.
— Я вижу, что вам не терпится осуществить свой коварный замысел. Но меня больше тревожит другое: может быть, находясь рядом со мной, вы теперь будете брать в руки только холодные напитки, а? — последняя реплика была вызвана желанием развеселить Эбби.
— Лишь в том случае, если вы объясните, почему разыскали меня в девять часов утра.
