Джан Макдэниел - Подарок
Направляясь к машине, Саймон посетовал на неизбежность гололеда и снежных заносов приближающихся зимних месяцев. Чертовски противно. Он надеялся, что все это подзадержится немного, хотя бы до праздников, которые он решил провести в теплых краях, съездив на несколько дней в Сарасоту, к своему старику. Ему ясно представились солнце, песок и плавание на парусной лодке по синей морской воде. Но почти сразу же все эти образы исчезли, стоило ему осознать, что ничего этого вдали от Ярдли ему не нужно.
В офис Саймон приехал около десяти. Полночи он провел за компьютером, а другую половину бессонно проворочавшись в постели, вдруг оказавшейся слишком большой даже для его крупного тела.
Перед самым рассветом он встал, сварил кофе и с чашкой в руках наблюдал восход солнца, медленно поднимающегося прямо против фасада его дома. Забавно, подумалось ему, как это он, большую часть своей жизни посвятив созданию и распространению предметов искусства, умудрился почти не замечать красоты окружающего его мира? Да, появившись в его жизни, Ярдли будто открыла ему глаза. Небо вдруг совершенно очистилось, и солнце, засияв в полную силу, высветило каждую каплю влаги на опавшей листве, заставив ее сверкать драгоценными камнями. Когда солнце встало, его сердце воспрянуло вместе с ним. Почему из всех женщин он выбрал внучку Джеррида? Видно, он всегда инстинктивно следовал путем, который вел его в этом единственно верном направлении. А теперь вот удивляется, почему только теперь по-настоящему смог оценить красоту мира.
Вечером машина Ярдли подъезжала к его воротам. Саймон видел это, и сердце его радостно забилось. Он ждал, что вот сейчас она нажмет кнопку переговорного устройства и он услышит такой родной голос. Но, так и не выйдя из машины, она умчалась прочь. Женщины вроде Ярдли заслуживают того, чтобы их любили и ценили. И он способен на это как никто другой. Он никогда не был трусом, так почему же до сих пор не осмеливается сознаться ей в своих чувствах?
Лишь однажды он признался женщине в любви и предложил ей руку и сердце. Больше десяти лет прошло с тех пор, как Моник отказала ему…
А Ярдли подавляла его уже одним тем, кем она была. Мог ли он сломить свою гордость и начать испытывать теплые чувства к Мими? Ведь что ни говори, она бабушка его возлюбленной. Ярдли так предана старухе, что ей совсем не просто покинуть ее, да и не смеет он требовать от нее ничего подобного. В конечном счете Ярдли права: она не сама по себе, а часть своего семейства. И он не может просто выдернуть ее из родной среды. Если он хочет ее, то должен считаться со всем кланом Киттриджей. Боже, ему надо было бы трижды подумать, прежде чем сваливаться с ней той ночью в песчаную яму! Он просто обязан был сообразить, какие это может иметь последствия.
И вот он стоит в открытых дверях кабинета Кей Хэрмон с портфелем в одной руке и пластмассовым стаканчиком в другой. Кей, говорившая по телефону, жестом пригласила его войти.
— Да, Робин. Уверена, что мы решим этот вопрос положительно. Вы получите товар еще до Дня Благодарения.
Саймон вошел, сел и снял со стаканчика пластиковую крышку. Кей повесила трубку. В ее кабинете витали запахи парфюмерии, а на столе стояла ваза с красными гвоздиками. Девушка широко улыбнулась ему и сказала:
— Корриган из Атланты хочет скорей получить сельскую девушку. Ну, я подумала, поскольку мы приступили к производству…
— Никакой спешки, Кей. Мы не можем жертвовать качеством. Это, конечно, имитация, но все же не дешевая подделка.
— Да, да, Саймон, я понимаю. Интерес к сельской девушке возрос именно поэтому. Но Корриган просит ее для витрины. Они приглашают вас представительствовать со своей продукцией на открытии их нового магазина. Это отличная реклама.
Саймон пододвинул стаканчик к ней. Она посмотрела на его соблазнительное содержимое, увенчанное сбитыми сливками.
— Горячий шоколад, — провозгласил он.
— Благодарю, но это настораживает. Раз босс решил побаловать своего агента горячим шоколадом, значит, что-то тут не так, и меня, возможно, ждут огорчения. Я плохо справляюсь с работой?
— Нет, Кей, вы хорошо справляетесь с работой. Но только, я вижу, мне придется ехать в Атланту.
— Не думаю, что мы должны пренебрегать такими вещами.
— Я тоже так не думаю. Но вы уверены, что сельская девушка по-настоящему заинтересует их? А не получится так, что они поместят ее на витрину и на том все кончится?
— Если она окажется на витрине, то непременно привлечет внимание покупателей. Вы же знаете, как медленно люди решаются приобрести новые вещи, а ваши пояснения не могут не возбудить их интерес. Это такой авангард…
Блай сухо улыбнулся.
— Ну, конечно, смесь двадцать первого века с девятнадцатым. Вам действительно, Кей, стоило бы немного поизучать искусство.
Кей взглянула на него слегка обиженно.
— Послушайте, босс, а вы не передумали с производством этой селяночки?
— Почему я должен передумать?
— Ну, хотя бы из-за Ярдли Киттридж. Я слышала кое-какие толки в загородной закусочной…
— Вы не должны посещать такие места, Кей. Еда там совсем никуда не годится. И потом, откуда им знать про мисс Киттридж? Она вращается совсем в другом обществе…
— Рада слышать это. — Кей улыбнулась. — Но берегитесь, Саймон. Перетянуть неприятеля на свою сторону — тактика, старая, как мир.
— Кей, я плачу вам за советы, касающиеся деловых вопросов. Так что не беритесь за то, за что вам не платят.
— Но разве это не касается сбыта? И потом, я полагала, что мы друзья, Саймон. Почему бы мне и не посоветовать вам что-то бесплатно? Господи, да неужели вы сами ничего не понимаете? Местный мальчик с благими намерениям возвращается домой, идет в гости к местной королеве, а она и дня не потратила, чтобы завладеть его чувствами. Вы слишком хороши, чтобы так просто сдаться. Ну скажите, разве она не советовала вам отказаться от производства статуэтки? — Не дождавшись ответа, она продолжила: — Только не подумайте, что я говорю все это из ревности.
— Ох, Кей, перестаньте…
Он понимал, что эта женщина на его стороне, что она печется о его интересах и никогда не предаст его. Но в данном случае она не права. Проследовав в свой кабинет, Саймон сел за стол и стал рассматривать дорогие панели, которыми обшиты стены, массивную дубовую мебель, кожаную обивку кресел. Только несколько недель назад, восседая тут и поглядывая через стол на высокое окно, за которым простиралась ухоженная лужайка, он чувствовал себя просто королем. А теперь он понимает, что нашел нечто, гораздо более важное, нечто такое, в чем он нуждался более всего. Джеррид Киттридж мертв, пусть его судят теперь высшие силы. Киттриджи всегда были хитрыми и изворотливыми бизнесменами. Блай были художниками, мастерами. Он хочет только одного — чтобы правда стала известна.
