Джан Макдэниел - Подарок
— Знаешь, у тебя с Бо нет никаких причин уезжать в Теннесси. Бо найдется работа и здесь, и вы все трое можете остаться. Мы с Мими поможем тебе возвратиться в школу…
— И мы все трое вынуждены будем провести остаток жизни под надзором Мими?
— Вы все трое можете обзавестись собственным домом. Я предоставлю Бо хорошую работу.
Селина бросила на сестру удивленный взгляд.
— Ты собираешься предложить Бо работу? На своей фабрике?
— Почему бы и нет? У него, конечно, может и не быть опыта работы с керамикой, но я сама готова учить его…
Селина расхохоталась, потом потрепала сестру по плечу.
— Я люблю тебя, Ярдли. Это даже забавно, что мы так с тобой сблизились, хотя практически происходим из разных семейств. Мы должны были бы чертовски завидовать друг другу.
— Я и завидовала иногда — и тебе, и папе, и Франческе.
— А знаешь, почему папа уехал из Киттриджа? Он долгое время лишь о том и думал, как бы вырваться на свободу и зажить собственной жизнью. Хотел, чтобы мы росли в реальном мире, а не в маленьком царстве деда, где все имеют правильную работу, правильных друзей, правильных женихов для подрастающих внучек. А папа стремился научить нас независимости и самостоятельности.
— Отец никогда не говорил мне этого.
— Он боялся, что уже потерял тебя, поскольку ты принадлежала Джерриду и Мими. Даже когда твоя мать была еще жива, они всегда старались присвоить тебя, задаривали дорогими игрушками и одеждой, решали, в какой школе тебе учиться.
— Но когда умерла мама, со мной рядом были они, а не отец.
— Ты вот сочувствуешь Мими, потерявшей мужа, а задавалась ли ты когда-нибудь вопросом, что пережил папа после смерти твоей матери? Когда это случилось, папа был гораздо моложе Мими, и он лицом к лицу столкнулся с тем, что остаток жизни должен провести без женщины, которая, как он думал, будет с ним всегда.
— Я была слишком маленькой, чтобы понимать такие вещи. А теперь, когда Мими состарилась и в конце жизни осталась одна, я не могу не сочувствовать ей.
— Приглядывай за ней, Ярдли. Если у вас с Саймоном в самом деле родилась любовь, не позволяй ей встать между вами.
— Прости, Селина, но с этим я как-нибудь разберусь сама.
— Рада слышать. Но вот о чем я хочу попросить тебя, сестренка. Не предлагай Бо, чтобы он работал на тебя. Неужели ты не понимаешь, единственное его желание забрать нас с Кэйси и укатить отсюда подальше. Он уже понял: Мими заботит лишь одно, как бы поскорей благословить нас, а остальное ее трогает мало.
Какое отношение к Мими имеет Бо? — удивленно спросила себя Ярдли. Чем его-то она не устраивает? Может, задела его гордость? Но, не найдя ответа, взяла поднос и направилась к лестнице. Да и что ломать себе голову, все само как-нибудь решится.
Носком туфли, поскольку руки у нее были заняты, она постучала в дверь Мими.
— Входи, дорогая, — отозвалась та.
Ярдли бедром толкнула дверь и вошла. Портьеры были задернуты, в спальне горел свет. Мими в хлопчатой ночной рубашке цвета шампанского сидела в постели, откинувшись на подушки. Без косметики ее лицо на фоне ярких узоров постельного белья выделялось болезненной желтизной. Поставив поднос на столик у стены, Ярдли налила в чашку чай.
— Я приготовила твой любимый, с ароматом корицы.
— Спасибо, милая, — ответила Мими, повыше садясь в подушках. — Я не собиралась еще ложиться, хотела поболтать с тобой, но, кажется, совсем расклеилась в эти дни. Сил хватило только на то, чтобы раздеться и завалиться в постель.
— У нас будет время поговорить. — Ярдли присела на краешек матраца. — Ты что-нибудь приняла от головной боли?
— Ох, приняла. Да только все эти пилюли никогда не помогают. Дорогая, должна сказать, что ужасно о тебе беспокоилась.
— Беспокоилась? — переспросила Ярдли.
— Видишь ли, когда мне сказали, что ты появилась на осеннем балу с молодым мистером Блаем, то я, должна сознаться, была просто шокирована. Все, что этот человек делает, заведомо направлено против нашего семейства. Он последний мужчина на земле, в обществе которого я хотела бы тебя видеть. Но потом я немного успокоилась, поняв, что ты решила очаровать его с тем, чтобы он отказался от своих злодейских замыслов. Я даже ожидала получить от тебя вскорости добрые вести. Но когда открыла сегодня утром газету, то ужаснулась, увидев, что он и не собирается отказываться от своих намерений! Ярдли, только не говори мне, что этот кретин покорил твое сердце.
— Он не кретин, Мими. И потом, я ведь еще до твоего отъезда говорила тебе, что мне не по душе вся эта затея с похищением формы и что больше ни на что подобное я не пойду.
— Ну, хорошо, ладно… Но тогда объясни мне, ради всего святого, что он делал здесь, в нашем доме, сегодня вечером?
— Он привез меня домой.
— Домой? Откуда? И почему это у тебя появились от меня тайны? Ты ведь с малых лет всегда во всем советовалась со мной.
— Да, Мими, мы с тобой всегда понимали друг друга. Надеюсь, и сейчас ты поймешь меня. Саймон весьма заинтересовал меня.
— Но он вовсе не принадлежит к тому сорту мужчин, которые могут тебя интересовать. Он тебе не пара. Правда, глядя на мистера Блая, можно понять твое увлечение, но ты уравновешенный и здравомыслящий человек и не можешь не видеть, что он из себя представляет. Уж взять хотя бы то, что он задумал отомстить твоему дедушке.
— Почему дедушка всячески старался задержать разрешение на учреждение Саймоном собственной компании? Ведь он уже был сильно болен. Не могу понять, с какой стати это его так заботило.
— У нас в городке и так не слишком много работы, а тут, представь, появляется еще и конкурирующая фирма. Твой дедушка был просто…
Ярдли сузила глаза.
— Он был умирающим стариком, почти уже не способным двигаться, разве не так? Ведь это была твоя идея — остановить Саймона?
Лицо Мими приняло выражение, которое подтверждало подозрения Ярдли. Правда бросила ее в дрожь.
— Он где угодно мог основать свое предприятие! Почему обязательно здесь? Это наш город и всегда будет нашим.
— Это не только наш город. Множество других людей живет в нем, и им нужны рабочие места, магазины и все, что нужно для нормальной жизни. С появлением «Эвергрин Имиджес» у специалистов по фарфору появились еще кое-какие возможности, а раньше, если мы сокращали производство, им грозила безработица.
— Мерси, детка. Вижу, он здорово успел запудрить тебе мозги, если ты отворачиваешься от собственной семьи.
— Нет. Я не говорю, что он во всем прав. Но Саймон Блай убежден, что борется за справедливость. Нельзя же, в самом деле, думать только о себе. И почему ты считаешь, что он хуже, чем дедушка?
