Кристина Хемлетт - Сердцеед
Час ночи! Ни один из обитателей замка не имел права нанести ей визит в столь позднее время! Закрыла ли она дверь на замок? В этом Виктория не была уверена. А может быть, это просто призрак Дункана? Виктория отбросила мысль о шуме, не желая проверять, что же это такое.
Но тот, кто повернул ручку двери и вошел в спальню, был далеко не привидением.
26
— Виктория? Вы не возражаете, если я войду?
Охватившие ее противоречивые чувства — желание и недоверие — придали взгляду Виктории холодную сдержанность.
— Зачем вы здесь? — спросила она, сразу вспомнив, что на ней только шелковый халат и почти ничего под ним. Будь обстоятельства другими, она могла бы рассмеяться при мысли, что еще несколько недель назад по иронии судьбы их манера одеваться с точностью до наоборот соответствовала нынешней.
— Думаю, нам надо поговорить, Виктория… Почему вы не спите в такое время? Может быть, я немного поздно? — неуверенно спросил Хантер. Вопросы звучали откровенно глупо, но он не собирался признавать этого, потому что тогда вынужден был бы уйти.
Хантер осторожно закрыл за собой дверь.
— У меня возникло чувство, что вы, может быть, еще не спите… — Он откашлялся.
— Как вы попали сюда? — спросила она. — Вы же не можете пользоваться лестницей.
— Скажем так, мне помогло одно из придуманных Дунканом устройств, — загадочно ответил Хантер.
Через секунду Виктория все поняла.
— Лифт для подачи блюд из кухни?! — воскликнула она.
Но, к сожалению, понять человека, находившегося в ее спальне, было не столь легко.
— Пусть лифт останется нашим с вами общим секретом, — предупредил Хантер. — Его блоки не рассчитаны на перегрузки.
«Лифт мог бы, конечно, существенно обогатить сексуальную жизнь Пэгги», — подумала Виктория. Правда, улыбка, появившаяся на лице Хантера, выдала, что и ему пришла в голову та же мысль. Одним богам известно, сколько еще любовников могла бы затащить к себе наверх мисс Гливи, если бы знала, как миновать главный вестибюль.
— Вы хорошо разожгли камин, — похвалил он ее, пытаясь сменить тему разговора. — Мои ирландские предки одобрили бы.
— Эта заслуга отряда скаутов.
— Вы были в нем?
Виктория сложила вместе три пальца правой руки:
— Клянусь честью!
— Трудно представить…
— Мою честь?
Хантер улыбнулся.
— Нет. То, что вы герлскаут.
— Тогда я была гораздо моложе.
Он задумчиво всматривался в ее лицо, будто пытался вообразить, какой она была двадцать лет назад, а затем снова стал наблюдать за языками пламени. Они оба испытывали неловкость и смущение.
Виктория скрестила руки на груди, пытаясь подавить нервную дрожь, которая охватила ее при его приближении.
— Но сейчас не время для приготовления пищи на огне, да и я не в том возрасте, — заметила она. — Поэтому-то я и не понимаю, зачем вы здесь.
— Согласен.
Виктория почувствовала, что должна прервать воцарившееся молчание, — пусть даже вопросом из области, над которой начертано «Вход воспрещен».
— Ваша… встреча этим вечером прошла нормально?
Хантер прикрыл веки, чтобы она не смогла увидеть выражения его глаз.
— Строго говоря, это не была встреча, — сказал он, издав усталый вздох человека, оказавшегося перед необходимостью выполнения тяжкого долга.
— Да? — ответила она, полагая, что это прозвучало отвлеченно и безразлично.
Подыскивал ли он нужное слово для определения своих отношений с другой женщиной? Он, конечно, не мог не понимать, что Виктория знает о ее существовании и видела фотографию красивой девушки на его письменном столе…
Хантер заговорил низким голосом, предвещавшим разговор на чрезвычайно неприятную тему.
— В Мэриленде у меня есть некоторые личные обязательства, которые я… Словом, проблемы, которым я должен уделять внимание и о которых я вам еще не говорил.
Ее надежды на то, что он разовьет свою мысль, быстро развеялись.
Хантер указал на стул у ее письменного стола.
— Вы не возражаете, если я присяду?
— Конечно! — ответила она, поджав ноги, чтобы он не споткнулся о них. — Так о чем вы хотели поговорить? — спросила она Хантера после того, как тот, наконец, уселся.
— Я много думал о сказанном вами, — начал он. — Не только минувшим вечером в машине… — заколебавшись, он на мгновение умолк. — Между прочим, не могу не отметить вашу предприимчивость: до этого никто и никогда не устраивал на меня засаду в моей собственной машине. Даже Чен не удержался от комментария.
— У него один комментарий на все случаи жизни, — заметила она.
— Но он, пожалуй, касается многого. Вы, Виктория, открыли мне глаза на то, мимо чего я мог пройти.
— Я никак не соображу, за что вы меня благодарите.
Странная смесь осторожности и удовлетворения промелькнула на его точеном лице, когда он вновь взглянул на пляшущие тени огня в камине. «Бог мой, как же он красив! — подумала она. — Красив и совершенно недосягаем…» Сознание этого отдалось в душе Виктории тупой болью, излечить которую не смогло бы даже время.
Хантер откашлялся.
— Вы мне напоминаете одного человека, Виктория, и я стану первым, кто скажет вам, что это очень меня беспокоит.
Виктория ждала, что же дальше. Она предполагала, что Хантер сравнит ее с какой-нибудь своей подружкой, которую любил, а потом потерял.
— Вы во многом мне напоминаете, — наконец произнес он, — меня самого.
— Не знаю, какой реакции вы ждете от меня, — заметила Виктория. Но это было совсем не то, что он, как она считала, должен был ей сказать.
— Быть может, это зависит от вашего отношения ко мне…
— В настоящий момент или вообще? — спросила она. По правде говоря, ответ был бы, конечно, одним и тем же.
Хантер благоразумно не обратил внимания на вопрос.
— Думаю, что я наконец понял, почему Эллиот направил ко мне именно вас, — вместо этого сказал он.
— Вам просто был кто-то нужен, — заметила Виктория и тут же пожалела о том, какими двусмысленными словами выразилась. — Чтобы работать у вас, — попыталась она исправить себя, но результат такой попытки тоже был далеко не однозначен.
Обратил ли Хантер на это внимание или нет, в любом случае он не стал обсуждать ее слова.
— Мы оба упрямы, чрезмерно самонадеянны и не боимся риска, — сказал он. — Уверен, что Эллиот сразу же понял, что либо наши темпераменты приведут к обоюдному смертоубийству, либо…
Все внимание Виктории сконцентрировалось на опасной паузе после этой неоконченной фразы.
— Либо что? — наконец спросила она.
