Марсия Иваник - О, мой ангел…
— Это… неважно, Милош. — Он двинулся туда, где, по его предположению, находилась Надя. — Дорогой мой цыганский друг, можешь сделать мне одолжение?
— Только скажи какое, и я все сделаю.
— В следующий раз, когда тебя посадят в каталажку, пожалуйста, не звони мне!
10
Надя сидела под деревом и бросала камешки в ручей. Оуэн осторожно раздвинул ветви кустарника и сел рядом.
— Можно?
— Это же свободная страна, — сказала она, даже не взглянув на него, и продолжала меланхолично кидать камешки в журчащий поток.
— Страна, конечно, свободная, однако ты хозяйка этого ранчо.
— Мне принадлежат только две трети земли, остальной владеет компания Прескотт. — Она взялась за новый камешек. — Кто определит, что ты сидишь именно на территории Прескоттов?
— В прошлый раз, Надя, я уже сказал тебе, что не имею никакого отношения к этому банку.
— Но банк носит твое имя?
Он откинулся на локти и вытянул ноги.
— Почему ты споришь со мной? Неужели из-за того, что твой отец позвонил из тюрьмы мне, а не тебе? Или из-за того, что он отпустил неуместную шутку?
Надя обняла руками колени и положила на них голову.
— Прости меня, Оуэн, это не ты виноват, а я. Я просто сошла с ума. — Она посмотрела на бегущий по валунам ручей. — И вовсе не из-за отца. Он волен говорить все, что захочет.
— Тогда из-за чего?
— Из-за того, что приходится сжигать мосты.
Камешек, брошенный ее рукой, с бульканьем ушел под воду. Оуэн внимательно вглядывался в посерьезневшее лицо Нади.
— Какие же мосты тебе приходится сжигать?
— Самые важные для меня. — Она грустно усмехнулась. — Мосты, которые ведут к любви и счастью.
— Пожалуйста, поподробнее.
— В подробности не хочу вдаваться.
— Я думал, ты мне доверяешь.
От слов Оуэна Надя скривилась, как от резкой зубной боли.
— Я доверяю тебе, Оуэн, и не раз это повторяла, — с усилием произнесла она.
— Но этого недостаточно, чтобы поделиться секретами, так?
— Доверие к секретам не имеет отношения. — Надя быстро отвернулась, чтобы он не увидел ее слез. — Мои секреты — это мой стыд. И этот крест я несу сама.
Он нежно прикоснулся к ее щеке, повернув голову Нади к себе. В его улыбке светилась ласка и любовь.
— Некоторые считают, — сказал Оуэн, — что для тяжелой ноши у них широкие плечи.
Надя посмотрела на его мускулы, рельефно выступавшие под рубашкой.
— Они правы, Оуэн. Твои плечи прекрасны. — Она вспомнила, как обнимала их, когда Оуэн нес ее по лестнице той, их первой ночью.
Оуэн чуть слышно хмыкнул.
— Ты не совсем правильно поняла меня, Надя. Я совсем не имел в виду их форму. Я говорил о выносливости. Когда у человека широкие плечи, это еще не означает, что он в состоянии брать на себя решение чужих проблем.
Кончиками пальцев он погладил ее нижнюю губу.
— С какой стати ты должен решать мои проблемы? Я их создала, ты тут ни при чем.
— Когда ты кого-нибудь любишь, то делишь с ним весь груз забот. А я люблю тебя, поэтому позволь и мне помочь тебе.
Его губы коснулись солоноватой от слез щеки.
— Я боюсь.
— Чего?
Она протянула руку и дотронулась до его шершавого подбородка. Он не брился уже второй день. Ей бы следовало чувствовать себя счастливейшей женщиной в Америке, но, увы, так не получалось. Человек, которого она любит, только что сказал самые желанные для женщины слова, а она ничего не могла ответить. Она не в силах говорить ему о любви и в то же время скрывать свою тайну. Оуэн был достоин иной доли.
— Я боюсь потерять тебя.
Он улыбнулся и потерся колючей щекой о ее ладонь.
— Такого не может случиться.
— Откуда у тебя такая уверенность? Ты же не знаешь моего прошлого.
— Конечно, не знаю. Впрочем, у тебя может быть муж.
Он прижал к ее губам палец.
— Муж?! Ты думаешь, что я замужем?! — Она попыталась освободиться. — Неужели у тебя найдутся основания подозревать меня в тайном браке?
Он усмехнулся.
— А почему бы им не быть, любовь моя? Ведь у тебя же есть проблемы. Я только предположил худшую из них. — Он нежно коснулся ее щеки. — Может быть, тебя разыскивает полиция или что-то в этом роде?
— Не говори глупостей!
Однако он был близок к истине. Ее допрашивали. Долго — часы, дни, недели, пока полиция не убедилась, что она ничего не знает. Она сумела противостоять всему, но заплатила за это дорогой ценой.
— Прелестно. Если ты не замужем и тебя не разыскивает полиция, то все остальное ерунда.
— А если это прошлое?
— Какое прошлое?
Его губы совершали путешествие от ее гладкого запястья до впадинки на локтевом сгибе.
— И тебе все равно, что я натворила?
Она поежилась от прикосновения его губ, которые обласкали смуглое плечо и прикусили воротничок блузки. Оуэн поднял голову.
— Постараюсь быть искренним с тобой, любовь моя. Конечно, мне любопытно узнать, что тебя беспокоит, но как бы там ни было, это не изменит моего чувства. — Он легонько толкнул ее на траву. — Мне плевать на твое прошлое, Надя. — Он наклонился над ней и сдул упавший на рот локон. — Меня волнует больше твое будущее. Твое и мое.
— Но…
Он прошептал ей на ухо:
— В Америке «но» означает конец. Таким образом, обсуждение закончено. Если когда-нибудь ты захочешь рассказать мне о своем прошлом, пожалуйста. Я выслушаю тебя с вниманием, но никогда и ни за что не буду тебя осуждать. Прошлое для меня абсолютно не важно.
Надя, закрыв глаза, отдалась прикосновениям его обжигающих губ. Он обещал ей райский день, и она жадно ловила каждую его минуту. И все же Оуэн был не прав. Прошлое — это очень много. Именно оно укрепило ее, сделало более независимой, но оно же украло у нее прежнюю наивность, доверчивость. Оно превратило ее в ту женщину, которой Надя стала сейчас. И однажды Оуэн захочет узнать все, и она ему все расскажет. Тогда прощай, райский день, едва приоткрывшись, дверь в счастье захлопнется.
Она приподнялась, обхватила шею Оуэна и сразу же почувствовала его отклик. Да, он любит ее! Поцелуи Нади становились все горячей и горячей. Она должна удержать этот райский день как можно дольше, чего бы это ей ни стоило.
Надя медленно повесила телефонную трубку. Оуэн сидел на кухне, попивая кофе с безразличным видом, словно не подслушивал Надиного разговора. Она изобразила на лице улыбку, подошла к двери и поглядела на сарай. Отремонтированные ворота не болтались на одной петле, как раньше, и были окрашены в белый цвет. Вчера один из братьев потратил целый день, чтобы скосить траву и привести двор в порядок. Ранчо Кондратовичей стало похоже на игрушку. Даже Эни и Виктория Роза приобрели более величественную осанку. Что бы произошло со всем семейством, если бы Надя не заплатила в срок очередной взнос за ранчо? Они потеряли бы его с потрохами.
