Миранда Ли - Предложение плейбоя
– Ты плохая, плохая девочка.
Мишель дерзко вскинула подбородок.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты знаешь, черт побери, о чем я говорю. Я примчался, сюда высунув язык. Но это пустяки по сравнению с тем, что я испытываю сейчас когда вижу тебя в таком потрясающем наряде. Думаю, ты не будешь возражать, если мы быстренько упадем в кроватку, прежде чем уедем отсюда, не так ли?
Мишель не только не возражала, она сама страстно жаждала этого.
Но гордость остановила ее. К тому же подействовала Многолетняя привычка – ни в чем не соглашаться с Тайлером. А то бы она легко согласилась на это, чтобы не изнемогать от желания весь длинный утомительный вечер.
– И испортить мою стодолларовую прическу? – насмешливо ответила она, – не говоря уже о платье?
Тайлер внимательно осмотрел ее еще раз.
– Держу пари, ты просадила на платье больше, чем сто долларов.
– По правде говоря, оно досталось мне бесплатно. Его дала мне Люсиль.
– Кто такая Люсиль?
– Соседка. И хорошая подруга. Серьги тоже ее. Не думай, что я потратила состояние, чтобы поразить Гаррисонов.
– А я, грешным делом, уже так было, и подумал, – ответил он колко.
– И вообще мне не нравится делать что-то на скорую руку.
– В таком случае нам придется перенести некое мероприятие на утро. И не беспокоиться насчет ночи.
Она посмотрела на него с изумлением, в ответ он бросил на нее лукавый взгляд.
– Я полагаю, ты не будешь возражать против того, чтобы переночевать у меня? Мне бы хотелось немного выпить за обедом, а под хмельком я не сажусь за руль.
– Тогда подержи мою сумочку, пока я соберу кое какие вещи.
Мишель тревожили сомнения. Она очень хотела остаться у Тайлера, и этому не препятствовали никакие моральные барьеры. Но и свою волю проявить не мешало бы.
Старые привычки умирали тяжело.
– Я взяла также свою зубную щетку, – насмешливо сказала Мишель, возвращаясь с пластиковым чемоданчиком, в который она уложила смену белья и кое-какие туалетные мелочи. – Осмелюсь предположить, что у тебя в ванной наверняка припасено достаточно таких вещиц для нежданных гостей но я предпочитаю пользоваться собственными принадлежностями.
– Мишель, – сказал он предостерегающе.
– Да, Тайлер?
– Ты неверно обо мне думаешь.
– Да нет, Тайлер. У меня совершенно правильное представление о тебе.
– Может быть, когда-то я и был таким. Но сейчас я другой.
– Леопард не может изменить своих пятен.
– Может, если пятна были только нарисованы.
– Что?
– Да так, не бери в голову! Пойдем. Не хочу спорить. Я ждал сегодняшнего вечера всю неделю.
Неожиданно Мишель почувствовала себя виноватой из-за того что совершенно напрасно старалась его задеть. Может быть, Тайлер действительно не способен измениться, но сейчас он с ней честен. По крайней мере, ей стоило бы отвечать ему такой же честностью.
– И я тоже, – проговорила она с легким вздохом, и он быстро оглянулся. Их глаза встретились.
Да, Тайлер был способен лечь в постель с любой женщиной. Но Мишель не сомневалась, что в этот момент он страстно желал именно ее, о чем свидетельствовал огонь, тлеющий в его глазах.
– Я хочу тебя, – простонал он, – очень, очень сильно.
– Я тоже просто изнемогаю, – призналась она может быть, сделав глупость. Но это была сущая правда. Я даже не могу сосредоточиться на работе.
– Давай пошлем к черту этот обед.
– Это подмочит нашу репутацию.
– Нашу репутацию!.. Ничего с ней не случится!
– Это спорный вопрос – возразила она – Тогда подумай о десерте. Мысли о нем всегда поднимают твое настроение.
– Единственный десерт, который я хочу, это очень сладкая и сексуальная брюнетка.
Щеки Мишель заалели.
– Ты… не должен говорить такие вещи.
Тайлер усмехнулся.
– Мне следует приняться за дело?
– Прекрати меня развращать – высокомерно изрекла Мишель, в то время как в ее воображении разворачивались умопомрачительные картины.
– У нас еще пять минут перед выездом, – страстно прошептал он. – Обещаю, что не помну твоей прически и не порву платья. Тебе даже не надо будет снимать туфли.
– Вон! – приказала она, И пребольно ударила его пластиковым чемоданчиком.
Она продолжала колотить его всю дорогу, пока они спускались вниз.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Особняк Гаррисонов располагался в престижном районе вблизи гавани, в восточных окрестностях Пойнт-Пайпер. Он был окружен высокой каменной стеной с восьмифутовыми, оборудованными электрической сигнализацией воротами.
Тайлер, однако, не стал сворачивать на круговую, выложенную гравием дорогу, ведущую к украшенному мраморными колоннами дому, а направил автомобиль прямо к крытой шестиместной стоянке вблизи особняка.
Перед ними раздвинулись две огромные двери, и Тайлер поставил свою новую зеленую «хонду» между голубым «БМВ» и красной «маздой». Не успела, Мишель выйти из машины, как двери за ними медленно закрылись.
– Это машина Клео? – спросила она, указывая на серебристо-голубой «астон мартин», припаркованный у противоположной стены. Одна из его дверок была помята и поцарапана.
– Я никогда не ставлю свою тачку рядом с ней. Эта девочка водит машину как лунатик.
– В отличие от своего брата, который катается поразительно аккуратно на своей простенькой машиночке. Возможно, мы подошли к последнему пункту нашего соглашения? – поддразнила она его.
– Совсем нет, – ответил он с совершенно честным выражением. – Просто это новый я, леопард без пятен.
– С ума сойти. Я поражена.
– Очень рад.
– Так мне оставить свои вещи в машине, или мы занесем их к тебе? Для этого надо было прогуляться вдоль садовых террас и роскошного бассейна к переоборудованной под дом яхте, где жил Тайлер.
Его глаза вспыхнули.
– Давай лучше оставим вещи в машине. Я не могу за себя отвечать, если останусь с тобой наедине.
Мишель рассмеялась, несмотря на то, что испытывала те же самые ощущения. Езда в его автомобиле вызвала в ней, по меньшей мере, чувство клаустрофобии, сам воздух в салоне казалось, был насыщен желанием.
Она стояла, смотрела на Тайлера через капот его автомобиля и думала: «Неужели только секс стал причиной, из-за которой он решился меня пригласить? И про пятна леопарда, это что – тоже правда?».
В прежние времена Тайлер любил подшучивать над ней, всегда принимая противоположную точку зрения. Если она утверждала что этот предмет – белый он спорил с ней, доказывая, что он – черный. Если она обвиняла его в мелочности, он отстаивал глубину своих чувств. Именно ей он любил противостоять, особенно в студенческие годы. В течение всех четырех лет учебы он очень часто обдуманно подбирал аргументы специально для нее, явно наслаждаясь словесной перепалкой, которую они могли вести часами. Кевин порой не выдерживал и уходил, оставляя их продолжать спор.
