Дикси Браунинг - Отчаянная женщина
Правда, она слишком независима, и это иногда вредит ей.
— Марти, — Коул попытался отодвинуться от нее, но единственной возможностью являлось падение на пол. Ему удалось плавно соскользнуть с кушетки и приземлиться на одно колено, чувствуя себя при этом круглым дураком. Спокойно, приятель. Вежливость прежде всего.
— Марти, если ты хочешь, чтобы я извинился, сказал он голосом, напоминающим скрип несмазанной дверной петли, — я извиняюсь. Конечно, я не должен был…
Приняв сидячее положение, Марти приложила палец к его губам.
— Не надо. Ничего не говори, хорошо? — хрипло сказала она, избегая смотреть ему в глаза.
Коул искал другие признаки обиды, но их не было. Как будто ничего не произошло, если не считать того, что воротник ее желтого свитера растянулся и волосы Марти выглядят так, словно она побывала в аэродинамической трубе.
Поднявшись на ноги, он вгляделся в лицо Марти, пытаясь понять, что происходит в ее голове. С таким же успехом он мог смотреть, как тени от облаков пробегают по воде, скрывая то, что лежит на дне.
— Крикни, когда захочешь, чтобы я помог тебе затащить все эти вещи наверх.
— Я поразмыслю над этим. Может быть, завтра днем.
Пожав плечами, Коул поднялся по лестнице на второй этаж, чтобы закончить то, чем он занимался, когда услышал ее крик о помощи.
Но чем, черт подери, он занимался? Разве теперь ему удастся сосредоточиться? Нет, конечно.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Внизу Марти с ужасом взирала на полку, вторгшуюся в пространство между кофейным столиком и безобразным креслом-качалкой, которое было ее первым приобретением, когда она покупала мебель.
Боже мой, она едва не…
И она хотела. Первый раз за долгое время готова была сорвать с себя одежду и заняться любовью. Желание опаляло ее. Каждая клеточка ее существа откликалась на него пульсирующей болью.
Прежде она никогда не горела желанием, и тем более болезненным. Кстати, ее упаковка презервативов была наверху.
Сделай глубокий вдох. Еще один. Ну, теперь можно возвратиться к действительности.
Вынув ящики, Марти протащила письменный стол через гостиную и, обогнув полку, выволокла его в коридор и затем втянула в кухню. Проход к холодильнику оказался полностью заблокирован.
Потряхивая натруженными руками, она сказала себе, что позже найдет для него подходящее место.
Люди переставляют мебель все время. Если результаты не нравятся, всегда можно восстановить статус-кво.
Но как? Гараж забит большими пустыми полками, еще одна полка загромождает гостиную, не говоря уже о тонне книг, которые устаревают с каждой минутой.
И не смей думать, приказала она себе, я повторяю, не смей даже думать о мужчине, который работает наверху!
Подбоченясь, Марти обозрела воцарившийся в кухне хаос. Достигла ли она точки, после которой отступление невозможно? Как только она перейдет Рубикон, пути назад не будет. Пока у нее все еще есть возможность уволить плотника, поставить небольшую электрическую плитку в ванную, мыть посуду в туалете и пользоваться холодильником, который стоит на первом этаже.
Вот что происходит, когда женщину одолевает всепоглощающая страсть! Она теряет способность логично мыслить.
Наверху визжала пила, заглушая, как надеялась Марти, грохот, производимый передвижением мебели, и неумелые ругательства, которыми она сопровождала свои усилия, — еще одна область, где ей явно не хватает опыта.
Возвращаясь в опустевшие передние комнаты, Марти удивлялась, что Коул не спускается, чтобы посмотреть, что происходит внизу.
— Неужели тебе даже не интересно? — пробормотала она, обращаясь к пыльной лестнице. — Чего ты боишься? Что я брошусь на тебя, сорву с тебя одежду и сделаю свое дело, прежде чем ты успеешь позвать на помощь? — Из ее груди вырвался тяжкий вздох. — Ни единого шанса, — заключила она и тряхнула головой, чтобы избавиться от соблазнительной картины, возникшей в ее воображении.
Когда Коул услышал, что внизу происходит какое-то движение, у него дрогнула рука, в результате чего он срезал лишний слой древесины. Выругавшись, он отложил рубанок. Какого черта она делает там внизу? Чем бы она ни занималась, помощь, очевидно, ей не нужна, иначе позвала бы его. Безусловно, позвала бы.
Он не понимает женщин. Никогда не понимал и никогда не поймет. Тем более неподражаемую Марти Оуэнз.
Коул убрал стружки и опилки и только после этого направился вниз. Там некуда было ступить ногой.
Марти встретила его у подножия лестницы. Подбоченясь, она сообщила:
— Я не сама двигала все это. Сосед помог.
Коул осторожно переступил через сложенные друг на друга ящики, которые Марти вынула из стола.
— Ты в своем уме? — осведомился он.
— Не знаю. Какой диагноз ты поставишь?
Ее тон был подозрительно невозмутимым, глаза — подозрительно блестящими. Маленький округлый подбородок был упрямо выпячен вперед, словно она хотела узнать, сможет ли он ударить ее.
Нет, конечно. Он никогда не ударит женщину, как бы она ни провоцировала его.
— Ты хочешь знать? Мой диагноз — от страха ты совсем потеряла голову. Я думаю, что ты пытаешься поставить себя в положение, в котором нет возможности повернуть назад. Угадал?
— Я наняла тебя в качестве строителя, а не психоаналитика. Это мусор? Давай сюда, я вынесу его, — скомандовала Марти, как маленькая генеральша, и протянула руку к мешку.
Коул отступил назад, пытаясь удержать ее взглядом.
— Ты вывихнешь себе челюсть.
— Немедленно отдай мне этот чертов мешок с мусором!
Он сдался.
— Завяжи шнурок, Марти, а то упадешь.
Обычно ее лицо отличалось бледностью, но сейчас у нее на щеках появились красные пятна, кончик носа порозовел, а глаза…
Вот черт, они снова наливаются слезами!
Коул выпустил из рук мешок, переступил через два ящика, подвергнув опасности их содержимое, и, прежде чем у Марти брызнули первые слезы, обнял ее.
— Все это пустяки, дорогая. Ну же, не плачь, не надо. Дождливые дни созданы для того, чтобы заниматься делами, до которых в обычное время не доходят руки. Например, делать перестановку.
Когда-то я знал женщину, которая…
— Не хочу ничего слышать о твоих ч-чертовых женщинах, — прорыдала она, уткнувшись лицом ему в грудь. — Второй раз! — с трудом проговорила она. — Это… это рекорд.
Коул не имел ни малейшего представления, о чем она говорит, но это его не волновало.
Шелковистые волосы защекотали ему подбородок, когда Марти прижалась к нему теплым, мягким телом. Если какая-нибудь женщина нуждалась в том, чтобы ее обнимали, то это была Марти. Да, некоторые работы приносят особое удовлетворение, сами по себе являясь наградой.
