Шарлотта Хьюз - Плут
— Моя мать не хотела, чтобы мы расставались, Коуди. Она даже предлагала пойти к твоим родителям и уговорить их.
Коуди раздражало, насколько слепым он мог быть во всем, что касалось его матери.
— Родители уже были не молоды и волновались больше, чем следовало. Они не хотели, чтобы я действовала поспешно.
Дикон задумался.
— Как бы то ни было, моя мать наложила мне на тебя табу и я вынужден был подписать контракт с группой Мери-Лу Слай. Именно тогда я услышал, что ты вышла замуж за того парня из Дюрхема. Честно говоря, мою мать также разбила эта новость.
Коуди понадобились все ее силы, чтобы удержаться и не сказать ему правду.
— Мне надо идти, я не хочу, чтобы Кетти беспокоилась, — проговорила она минуту спустя.
Он притянул ее к себе.
— Я думаю, твоя дочь гораздо сообразительнее, чем ты думаешь.
— Что ты имеешь в виду?
— А тебе не кажется, что она подозревает о наших отношениях?
Коуди удивленно взглянула на него:
— Она ничего не говорила.
— Это не означает, что она ничего не знает. А почему ты скрываешь?
— Не хочу ее впутывать, пока сама не уясню, что же между нами происходит. Не хочу спешить.
— Мы знаем друг друга с пятнадцати лет. Вряд ли это можно назвать поспешностью.
— Да, но мы не уверены в будущем.
— Я знаю, что всегда хотел быть с тобой, — серьезно произнес он. — Как только я разделаюсь со своими неприятностями, я хочу обсудить наше будущее. Как я уже говорил, я не хочу, чтобы люди говорили гадости о тебе и Кетти.
— Я верю в твою невиновность, и мне наплевать, что думают люди.
— Но ты колеблешься. Почему? Коуди вздохнула.
— Просто я не уверена, что в твоей жизни есть место для меня и Кетти, честно призналась она. — Ты триста дней в году в разъездах. Что нам с Кетти все это время делать?
— Вас ждет дом в Мемфисе. Там есть все, разве что нет дорожек для гольфа, где бы я развлекал вас.
— Я не хочу быть «развлекаемой», я хочу жить нормальной семьей.
— Поездки — это часть моей работы, — пояснил он. — Нельзя сказать, что я сам в восторге от этого. Но такова специфика моей работы. К тому же, она хорошо оплачивается, и у вас будет все, что угодно.
— Но мне не нужно «все». Он засмеялся:
— Сначала я был слишком беден для тебя, теперь чересчур богат.
— Ты никогда не был слишком беден. Коуди потянулась за своей одеждой, решив, что сейчас не время для обсуждений. Ей нужно подумать. Дикон последний раз поцеловал Коуди перед тем, как она шагнула в тускло освещенный коридор. Он еще не успел закрыть дверь, как их напугал шум от двери миссис Викерс. Старуха глазела на них через щель.
— Почему вы поднялись, миссис Викерс? Миссис Викерс закрыла дверь, сняла цепочку и потом открыла ее шире.
— Я услышала шум, — ответила она. — Что-нибудь случилось?
У Коуди вспыхнуло лицо, когда миссис Викерс продолжала переводить глаза с нее на Дикона и обратно. Достаточно плохо, что ее застали выскальзывающей от Дикона посреди ночи. Он к тому же был голым по пояс, в одних тугих джинсах. Ей хотелось провалиться сквозь землю.
— Ой, Коуди, ты чуть не забыла, — проговорил Дикон. Он наклонился за дверь и протянул Коуди вантуз. — Спасибо за помощь.
Старуха забеспокоилась.
— Какие-то нелады с водопроводом?
— Да, мэм, — пояснил Дикон. — Небольшой засор, вода залила пол в ванной. А так как у меня, естественно, не было вантуза, я спустился вниз и разбудил Коуди. Бога ради извините, что я побеспокоил вас.
Коуди взяла вантуз, но не отважилась встретиться с ним взглядом.
— О, теперь все нормально, — она старалась, чтобы ее голос звучал естественно. — Всегда сообщайте, когда будут проблемы.
Она улыбнулась миссис Викерс.
— Спокойной ночи. Извините еще раз. Коуди повернулась к лестнице и быстро удалилась, сжимая в руке вантуз.
На следующий день Дикон прибыл в ночлежку около пяти часов. В дверях его встретил долговязый рыжеволосый мужчина с такой же рыжей бородой.
— Зовите меня Пи Даблю, — проговорил он, пожимая Дикону руку. — Я был вашим большим поклонником.
Дикон поднял бровь.
— Почему был?
Долговязый вспыхнул, отчего его веснушки стали еще заметнее.
— Но вы же не выступаете последнее время.
— Да, вы правы, — проговорил Дикон. — Не покажете ли мне, что тут где?
Он меньше всего хотел бы обсуждать финал своей карьеры с незнакомым человеком.
Пи Даблю кивнул и повел его на кухню, где в центре стоял металлический стол и восемь разрозненных стульев.
— Мы должны кормить их, — пояснил он. — Я обычно пытаюсь приготовить еду к восьми часам. Но они сначала моются и приводят себя в порядок.
— А что, если я не умею готовить?
— Ничего. Открой несколько банок с бобами и кинь с несколькими колбасками в воду.
Он открыл несколько шкафчиков, чтобы Дикон мог заглянуть вовнутрь.
— Все должны появиться ровно в семь, после чего никаких отлучек. Нам не надо, чтобы кто-нибудь связывался с наркотой. Не допускается также никаких женщин или громкой музыки.
— Довольно веселенькая у них жизнь, — заметил Дикон не без сарказма. Пи Даблю ухмыльнулся:
— Естественно, но мы и не хотим, чтобы они здесь развлекались. Мы предоставляем им возможность переночевать.
Он задумчиво помолчал.
— Знаешь, здорово они дали тебе под зад. Дикон с удивлением посмотрел на верзилу. Он, конечно, говорит о длившемся целый год судебном процессе и приговоре. Дикон коротко кивнул ему.
— А почему ты не показываешь мне остальное?
В спальных комнатах стояли грубо сколоченные койки. Простыни были темными и выцветшими, но Пи Даблю клялся, что они чистые. В ногах каждой койки лежало поношенное одеяло, а для сидения предназначалась покосившаяся софа, стоящая на коврике, почти протертом до дыр. Дикон покачал головой.
— Неважно выглядит. Пи Даблю пожал плечами.
— Не Хилтон… Но — убежище от дождя. Пошли, я покажу душевые.
К тому времени, как Дикон увидел заплесневелые душевые стояки, он почувствовал себя подавленным. К сожалению, комната, которую он должен был делить с Пи Даблю, была немногим лучше.
— Ну, и как же эти бедолаги развлекаются? — спросил Дикон. — Здесь ведь нет ни телевизора, ни радио.
Он уже решил, что предпочел бы дождь на голову этим холодным серым стенам.
— Но только так мы можем обеспечить им еду, — объяснил Пи Даблю. — Мы не можем предоставить большего.
Кто-то постучал во входную дверь.
— Вот уже кто-то идет. Пора приниматься за дело.
Весь следующий час прибывали люди — голодные и грязные, некоторые выглядели и пахли так, словно неделями не принимали ванны. Пока Пи Даблю записывал их в книгу, Дикон отводил каждого в душ, вручал ему кусок мыла и поношенное полотенце.
