Лесс Смолл - Оглянись, дорогой!
Затем Эндрю порвал письмо и написал только о том, где побывал и что собирается поехать на ежегодную встречу в свою старую школу в Англию.
Интересно, почему теперь он хочет поехать туда?
Некоторое время Эндрю обдумывал это и понял, что школьные уроки истории были единственной ценностью, которую он получил.
Эндрю начал вспоминать, чему еще он учился в английской школе. Хорошие манеры, дисциплина… Его учили быть ответственным.
Внезапно Эндрю понял, каким ослом он был, стараясь привлечь внимание своей матери. Нельзя во всем винить отца. Он сам — тот еще подарок.
Хорошо было бы поехать с Джоанн в Англию на сбор соучеников. Скольких же из них он помнил? Кто из учителей еще работает в школе? Он мог бы по меньшей мере рассказать своим школьным товарищам, где побывал и что видел интересного. Постепенно Эндрю понял, чему его учили. Терпению, вниманию к людям, которых он до сих пор отвергал.
Никто его не отвергал — Эндрю сам не желал сближения с другими мальчиками. Всему виной было его мальчишеское самолюбие. И самолюбие же мешало ему сблизиться с отцом. Вся его жизнь прошла под знаком гордыни. И Эндрю позволил гордыне стать правилом его никчемной жизни. Он лишил себя друзей, отца, настоящего — той реальной жизни, которая кипела вокруг, — он создал свой, параллельный мир из прошлого и пребывал там в одиночестве — в обиде на всех.
Так, ожидая Джоанн, Эндрю перебирал в уме свои ошибки и нанизывал, словно бусы, воспоминания.
Он должен поехать в Англию на встречу. Кто его узнает? Эндрю вспоминал лица. Затем он начал вспоминать имена. Имена своих учителей, имена соучеников. Там был парень с торчащими вперед зубами, а, Тревор! А он будет там? Тревор… как дальше? Эндрю достал маленькую кожаную записную книжку и открыл ее на чистой странице.
В конце концов он вспомнил пять имен… И тут автомобиль Джоанн подъехал к дому по извилистой подъездной дорожке.
Эндрю спрятал записную книжку в карман и встал. Джоанн холодно взглянула на него из окна машины и поехала в гараж. Эндрю обошел дом и последовал за ней. Джоанн вышла из машины и хлопнула дверцей. Она не смотрела на него.
Эндрю открыл багажник и взял два ее чемодана. Джоанн запротестовала:
— Я могу сама донести их, отдай.
— Извини меня за то, что я не сообщил тебе, куда иду. Я ходил проведать сестру. Она действительно любит Рипа. Ты поднималась в воздух с Рипом на его самолете, чтобы понаблюдать за прериями?
Эндрю говорил так, будто ничего не произошло. Она же была оскорблена и раздражена. Но Эндрю шел рядом и нес ее чемоданы… и болтал, болтал… Он извинялся, рассказывал о походе в дом Рипа, о собаке… Простить его? Джоанн искоса посмотрела на Эндрю. Она оставила часть своего гардероба здесь намеренно — ей хотелось бросить последний взгляд на этого человека. Себе-то она лгать не будет.
Он понимал, что Джоанн все еще сердится. Но она не кричала на него, не мяла сумочку в руке и не отказывалась идти рядом с ним.
— Как прошла игра? — спросил Эндрю.
— Игра?
— Разве это не был марафон по бриджу, где тебе пришлось заменить кого-то из друзей?
Казалось, она не ожидала от него подобной осведомленности.
— Ты прав, пришлось.
— Как он проходил?
От изумления Джоанн потеряла дар речи. Неужели Эндрю — Эндрю! — пытался узнать, где она? Он всегда был занят только собой. Значит, его пробрало!
— Я боялся, что ты не вернешься, — улыбнулся ей Эндрю. — Я искал тебя повсюду и даже заставил обслугу перерыть весь мусор, надеясь найти записку. Почему ты не написала мне?
Эндрю заметил, что она уехала? Его это расстроило?
— Поскольку ты не оставил мне записки, я подумала, что тебя не интересует, где я.
Эндрю остановился и повернул ее к себе лицом.
— Я действительно боялся, что потерял тебя. Не представлял, где тебя искать…
Джоанн подозрительно посмотрела на него. Может быть, ему не хватало секса? Мужчины имеют привычку держать подходящих женщин поблизости для этой цели.
Он наклонился к ней:
— Пойдем со мной. Прошел целый год, как я тебя не видел.
И улыбнулся ей так нежно…
Игра в бридж — вещь серьезная! Джоанн, вздохнув, призналась:
— Я выдохлась.
— Мне известно одно отличное лекарство. Я могу тебя спасти.
— Ерунда! Ты только об этом и думаешь. Эндрю всплеснул руками.
— Ты не правильно поняла меня. Я знаю упражнения, которые расслабят затекшие мускулы и помогут тебе заснуть. Разреши мне…
Это «Разреши мне» прозвучало подозрительно. Джоанн позволила взять ее под руку и зашагала рядом. Эндрю открыл дверь, и они вошли в дом. Нигде не было ни души. Когда он подвел ее к своей комнате, Джоанн спросила устало:
— Почему мы в твоей комнате, а не в моей?
— У меня здесь мазь. — Он сказал это с милой улыбкой, а потом спросил:
— Ты разденешься в ванной? Возьми с собой полотенце. Или… я могу тебе помочь.
Заботлив и… очень лукав.
— Это часто срабатывает? — поинтересовалась Джоанн.
— Я никогда раньше не пробовал. Понятия не имею, что получится, но…
В глазах его прыгали чертики.
— Непредсказуем, — подытожила Джоанн. — Она пробовала это слово на вкус и уставилась на Эндрю. Затем сказала:
— Так я и знала.
Эндрю ходил вокруг нее кругами.
— После турнира по бриджу — нужно было запомнить все эти карты и игроков, кто как играет и когда чей ход — ты должна чувствовать себя ужасно разбитой. Тебе нужно расслабиться. Есть такой древний массаж на Среднем Востоке, который снимает напряжение. Разреши мне помочь тебе.
Она кашлянула, но только для того, чтобы подавить душивший ее смех. И прикусила нижнюю губу.
Эндрю снял рубашку и брюки, выскользнул из ботинок, но оставил носки, поскольку они не мешали. Он объяснил свои действия, прежде чем она успела хоть что-то спросить:
— Мне предстоит тяжелая работа, боюсь вспотеть.
Конечно. Джоанн молча кивнула.
И так же молча позволила ему раздеть себя. Действия Эндрю, вернее его неуклюжесть, немало удивили Джоанн. Эндрю пытался снять с нее юбку, не расстегнув молнию. Он стягивал ее рубашку через голову, и Джоанн застряла, запуталась в этой рубашке. Он был действительно абсурден. Или… удивительно мил.
Глава 10
Джоанн с интересом наблюдала за его тщетными усилиями. Дыхание Эндрю стало прерывистым, выражение лица выдавало огромное напряжение. Он буквально сражался, чтобы снять с Джоанн одежду, боролся с каждой вещью. Словом, действовал так, как будто никогда раньше не делал этого. В его-то годы! Ладно, может быть, женщины раздевались сами? Сберегая его время? Мгновенно заревновав, Джоанн спросила:
