Джудит О'Брэйди - Музыка тропического ливня
— Никогда, никогда не смейте больше делать это! — Его голос был глухим, низким и угрожающим.
Линде с трудом удавалось держать себя в руках. Ее взгляд безжалостно буравил его глаза.
— А вы никогда, никогда не смейте больше разговаривать со мной подобным тоном, — парировала женщина, изо всех сил стараясь казаться невозмутимой. И ей это почти удавалось.
— Я вам уже неоднократно напоминал, чтобы меня не отвлекали во время работы!
Она сделала глубокий вдох, выпрямилась, и ее спокойные, негромкие слова резанули его слух:
— А я все равно решила вас отвлечь. — Случилось чудо из чудес: сдержанный тон ее голоса не изменился, и она продолжала сохранять внешнее спокойствие. — Я решила, что это сообщение не должно валяться весь день как ненужный клочок и что вам следует ознакомиться с ним незамедлительно.
Джеймс взял листок, пробежал по нему глазами и побледнел так, что на его лице, казалось, не осталось никаких следов загара. Он взвился и в два прыжка вылетел из комнаты. А несколько мгновений спустя уже гремел на всю виллу:
— Нам не хватает еще только ребенка в доме! Ты что, рехнулась? — Судя по всему, предстоящее отцовство не воодушевляло Джеймса. Оно не воодушевило бы и Филиппа. В душе у Линды взметнулись сразу два пламени — боли и ярости. Она сделала глубокий вдох и закрыла глаза.
— Как это произошло? — допрашивал беременную женщину разгневанный писатель. — Как ты могла допустить это после всех наших бесед? Я думал, ты тогда образумилась. Ради Бога, где же твои мозги?
Линда крепко сжала кулаки. Она ненавидела Джеймса. Презирала. Отныне и навсегда она будет ненавидеть всех мужчин. Все они эгоистичны, наглы и равнодушны к страданиям других.
После короткой паузы мужчина вновь обрушился на несчастную:
— Тэмми, девочка моя, хорошо, что сейчас тебя нет со мной рядом, ибо тогда я отвинтил бы тебе голову! — В комнате опять воцарилось недолгое молчание. — Нет, я не хочу обсуждать это сейчас! Я пытаюсь писать книгу. Если ты будешь названивать мне, я никогда не закончу ее. Поговорим, когда у меня будет хорошее настроение и предрасположенность к беседе.
Линда услышала, как трубка громыхнулась на место, а минуту спустя Джеймс ворвался в кабинет, где она продолжала стоять как вкопанная. Наконец ее ступни оторвались от пола, и до ушей постояльца донеслись слова:
— Я не буду больше записывать и передавать вам телефонные сообщения. — Из-за переполнявшего ее негодования женщина не могла больше говорить и стремительно вышла из комнаты.
Остаток дня Линда провела на пляже. Пусть теперь Джеймс сам отвечает на звонки своих почитательниц. Женщина заплыла подальше в море и постепенно успокоилась, а когда вышла на берег, даже смогла погрузиться в чтение. Окружавшие ее тишина и покой действовали как бальзам на душу, шоколад был восхитительный, а книга, которую она читала, позволила ей совершить удивительное путешествие: Линда, вообразив себя героиней, попала на Аляску, где вскоре познакомилась с доктором, который самозабвенно и бескорыстно лечил эскимосов, был совестлив, обладал спокойным характером и не имел гарема.
Сумерки в тропиках наступают внезапно, опускаясь стремительно, как занавес; около шести вечера Линда уже собрала свои пляжные вещички и отправилась домой. На вилле было тихо. Не звучала музыка, не трезвонил телефон. Подкравшись на цыпочках к двери кабинета, она услышала ритмичное постукивание клавишей. Джеймс все еще работал. Ладно. Нетрудно представить, какие приключения происходили сейчас с персонажами его книги. Наверняка на страницах романа царили секс, насилие и отвратительные типы без всяких моральных устоев.
Она приняла душ, вымыла волосы, освежила тело лосьоном и облачилась в длинный свободный халат. Бросив презрительный взгляд на холодильник, женщина очистила банан и принялась за него. Она не была голодна, и ей не хотелось возиться с ужином. А значит, и готовить. Пусть поголодает.
Линда зашла в столовую и включила телевизор. Просмотрев половину фильма, она отправилась на кухню, чтобы выпить чашечку кофе. Джеймс все еще не подавал признаков голодного существования. Ну и пусть.
Едва Линда снова включила телевизор, как в коридоре послышались шаги постояльца, а на экране герой поцеловал героиню. Глаза ее сверкнули молнией, и в ту же секунду смельчак получил звонкую пощечину. И тут в комнату вошел Джеймс.
— Вы женщины, — бодро начал он, — привыкли вечно визжать и раздавать пощечины налево и направо. От вас нет житья мужчинам.
Негодование вспыхнуло в Линде с новой силой, во рту пересохло, и брошенная ею фраза прозвучала скорее грубо, чем строго:
— Убирайтесь!
— А как насчет моего ужина?
— Готовьте его сами. — Глаза ее горели гневом и презрением.
— Может быть, я ошибаюсь, но мне сдается, у нас с вами есть договоренность. — Его брови высокомерно взлетели вверх.
Выключив телевизор, она бросила ему в лицо:
— Я больше не подхожу к телефону и не готовлю для вас ужин. Я вам не наложница. И не служанка. Если вас не устраивает моя вилла, перебирайтесь куда-нибудь в другое место — скатертью дорога!
— Да что с вами случилось? — На его лице было написано полное недоумение.
— Со мной? Это мне надо спросить: что случилось с вами? Вы, наверное, уже забыли о телефонном звонке сегодня утром? Каким тоном вы разговаривали с беременной женщиной? И не пытайтесь упрекать меня в том, что я подслушиваю чужие разговоры. Вы орали так, что вас могли услышать даже в Риме! Вы просто гадкий, самовлюбленный недоносок! — Вот так ему! Так ему и надо. Как же хорошо на душе после высказанных слов! Словно гора свалилась с плеч.
Постоялец нахмурился и сказал:
— О да, теперь вспомнил. Тэмми. Это была Тэмми, не правда ли?
— Да, Тэмми! Ваша жена, оставшаяся дома, или одна из ваших подружек, или кто там еще. И у вас хватило наглости заявить ей, что вы не готовы обсудить создавшееся положение. Вы заняты, видите ли, сочинением романа. Да вам хоть бубонная чума, хоть беременность — ничто не должно мешать сочинять вашу драгоценную книгу! Как же! А беременная Тэмми подождет, ничего с ней не случится.
Он уселся в кресло, вытянул ноги и, улыбнувшись, сказал:
— Тэмми — вымышленный персонаж.
— Причем персонаж беременный, а уж как вы разговаривали с ней — это просто отвратительно! Не понимаю, что все эти женщины находят в вас, почему они названивают? Ведут себя так, словно не могут жить без вас.
— Действительно не могут. По крайней мере жить хорошо. — Он опять улыбнулся — такой счастливый, такой довольный своей работой, жизнью, такой бодрый и энергичный.
