Джудит О'Брэйди - Музыка тропического ливня
На следующее утро раздался телефонный звонок из Парижа. Звонила одна из его женщин, которых Линда уже узнавала по голосу. Она записала просьбу и номер телефона. Однако записка весь день пролежала около телефона нетронутой, так что перед ужином Линде пришлось положить ее рядом с тарелкой постояльца.
Выйдя из кабинета, Джеймс уселся за стол и бегло взглянул на листок, вырванный из блокнота.
— Париж! — воскликнул он. — Куда ее занесло! Что она потеряла в Париже?
— Думаю, мне было бы неудобно спрашивать ее об этом, — сказала Линда и отпила глоток вина. — Возможно, ее заманил туда какой-нибудь романтичный французский граф, способный не только чувствовать, но и понимать. Тем более что вы от нее далеко.
Сочинитель бросил на Линду злобный взгляд и отрубил:
— Чепуха. Это не тот случай.
— О нет, вы не страдаете самоуверенностью, не правда ли? — проворковала женщина.
— Если бы даже она и сбежала с кем-то, то скорее всего с каким-нибудь сумасшедшим коммивояжером. — Он вполголоса выругался, схватил листок и вскочил со стула.
— Вам не следует звонить в это время, — рассудительно заметила Линда. — В Париже сейчас полночь, и они уже могут быть в постели. — Она не могла удержаться, чтобы не съязвить.
— Вы находите это смешным? — Его глаза угрожающе блеснули, а ее расширились от испуга.
— Не знаю. А как вы считаете? — пролепетала бедная женщина.
Он промолчал, а Линда с наигранным сочувствием изрекла:
— Должно быть, не легкая работенка держать в поле зрения сразу столько женщин. А уж о том, чтобы всех их осчастливливать, и говорить не приходится.
— Да уж. Но я стараюсь. — Джеймс улыбнулся и отправил в рот кусок мяса.
— Ну а теперь позвольте мне высказать свое мнение, — начала Линда. Волна раздражения и гнева так и распирала ее. — Я не нахожу это смешным, нет. Я считаю все это достойным порицания. Вы безнравственный человек. — Для смелости она хлебнула вина и подождала, пока он сделает то же самое. Женщина знала, о чем будет говорить. Пока она была женой Филиппа, у нее не раз появлялись причины произносить подобные слова.
Сердце у Линды колотилось, а руки дрожали. Справедливое негодование переполнило чашу терпения, и женщина бесстрашно ринулась в атаку. С завидным красноречием и темпераментом она обрушилась на мужчин-бабников, мужчин-недоумков, мужчин, не имеющих внутреннего духовного стержня. Она вспомнила также о моральной ответственности и отсутствии этических и эстетических ценностей. О нравственном упадке современного общества. Вскоре ее выступление превратилось в тираду, причем с каждой минутой все легче подбирались нужные слова, поток которых бурно устремился в сторону Джеймса. В этом потоке проскальзывали такие фразы, как «безрассудное совокупление», «плотские наслаждения», «эксплуатация женского тела». Она говорила и говорила, этой лавине возмущения, казалось, не будет конца.
Но конец все-таки наступил. Высказавшись сполна, женщина удовлетворенно замолчала, и ее настроение сразу поднялось. Откинувшись на спинку стула, Линда бросила вызывающий взгляд на своего слушателя.
— Ну и ну. Вот это, я понимаю, проповедь, — произнес Джеймс, выслушавший ее с удивительным спокойствием. — Я не подозревал, что вы такая сознательная и так хорошо разбираетесь в вопросах распущенности.
— О да, действительно разбираюсь. — Она взяла бутылку и налила в свой бокал вина. — Причем лучше многих. — Глоток бодрящего напитка смочил ее пересохшее горло. На подготовку к этой «проповеди» у нее ушло целых три часа! Почувствовав вдруг, что аппетит начисто исчез, Линда встала из-за стола, отодвинула стул, вышла из кухни и направилась вверх по лестнице. Войдя в свою комнату, женщина бросилась на кровать и расплакалась. Джеймс был ничуть не лучше Филиппа.
На следующее утро позвонила Тэмми и потребовала Джеймса к телефону.
— Простите, но он сейчас работает, его нельзя беспокоить, — автоматически начала Линда. — Я могу оставить ему…
Но Тэмми не желала слушать.
— Мне необходимо переговорить с ним немедленно! Сейчас же! Сию минуту! — Женщина на другом конце линии закричала так, что Линде пришлось отодвинуть трубку подальше от уха.
— Я передам ему вашу просьбу, — вежливым тоном ответила она, когда крик в трубке прекратился.
После непродолжительной паузы Тэмми подозрительно спокойным голосом произнесла:
— Хорошо. Пожалуйста, передайте. Скажите ему, что я беременна и хочу знать, как нам теперь быть.
Трубка замолчала намертво. Сердце Линды словно остановилось. Тэмми беременна. Кто такая Тэмми? Его жена, любовница, просто знакомая? По тону незнакомой женщины, сообщившей столь интимные сведения, Линда догадалась, что Джеймса эта новость не обрадует.
Линду вдруг затошнило. Странно. Ведь залетела-то не она. Вырвав листок из настольного блокнота, хозяйка виллы записала: «Звонила Тэмми. Она забеременела и хочет срочно переговорить с вами». Рука Линды дрожала, и это выводило ее из себя. В конце концов какое ей дело до всего этого? Она уставилась на записку. Может быть, это как раз одно из тех сообщений, которые не следовало оставлять без внимания до обеда или ужина. Ее ноги словно одеревенели, когда она шла к кабинету Джеймса. Постучав в дверь, женщина переступила порог и услышала недовольное ворчание постояльца.
— У меня есть для вас важное сообщение. — Ее слова тупо ткнулись в его спину.
— Я же просил вас не беспокоить меня, черт подери! — Его руки продолжали летать над клавишами машинки, ни на секунду не замедлив темпа.
Линде не нравилось, когда с ней разговаривали грубым тоном. Более того, это раздражало ее. Кровь начинала бурлить так, словно ее перекачивали насосом, а сама Линда моментально теряла способность рассуждать здраво. Ее разумом завладевал дьявол, который и принимал за нее все решения. Хозяйка виллы приблизилась к Джеймсу и резко опустила ладонь на его пальцы. На мгновение в кабинете воцарилась жуткая тишина. Настолько напряженная, настолько давящая, что, казалось, разрядить ее мог лишь какой-то случайный, невиданной силы взрыв. И он произошел: взорвался Джеймс. Как ошпаренный, он вскочил со стула, коршуном налетел на женщину и с перекошенным от гнева лицом прогремел:
— Что вы себе позволяете, черт бы вас побрал!
— Я лишь вывела вас из рабочего состояния, — ровным тоном ответила Линда. Но сама была возмущена до глубины души. И невероятно напугана. От страха у нее дрожали коленки, бешено колотилось сердце и, казалось, плавились мозги. Она очень смутно соображала, что с ней происходит.
— Никогда, никогда не смейте больше делать это! — Его голос был глухим, низким и угрожающим.