Барбара Ханней - Чтобы встретиться вновь…
У мамы в доме всегда стояли цветы: в прихожей, в гостиной, на журнальных столиках и на обеденном столе. Это радовало глаз и создавало особенный уют. Вот как сейчас цветы, принесенные Софи.
Во время еды Марк критически оглядел свою кухню и попытался взглянуть на нее глазами постороннего. Его дом, несомненно, нуждался в ремонте. Столовая и спальни выглядят еще хуже кухни. А женщины придают этому очень большое значение.
- Моя мама любила украшать дом не только цветами, - сказал Марк. - У нас было много картин и разных безделушек. И мебель была красивая. Она бы пришла в ужас, если бы увидела, как я здесь живу.
- А куда подевались мамины вещи, когда ты уехал из «Уинстеда»?
- Все забрала Таня, моя сестра.
- Твоя сестра? - Софи сделала круглые глаза. - Ты не говорил, что у тебя есть сестра. Где она живет?
- В Мельбурне. Она замужем за адвокатом.
- Вы часто видитесь?
Марк пожал плечами.
- Да нет, не очень. Они предпочитают городскую жизнь. И к тому же очень любят оперу. - Сказав это, Марк испугался, что разговор о городе и об опере может расстроить Софи, и поторопился сменить тему. - Я собирался сделать ремонт в доме, и мне необходим совет. Ты не смогла бы помочь мне купить кое-что? Мы закажем все через интернет.
Софи кокетливо улыбнулась.
- Любая женщина заинтересуется, если мужчина собирается делать ремонт и говорит о покупках. На самом деле у меня руки чешутся все здесь переделать. В душе я дизайнер.
- Так что же тебя остановило? - удивился Марк.
- Как обычно - отсутствие уверенности в своих силах. Комплекс неудачника.
Марку было трудно в это поверить. Но, вероятно, семья выдающихся музыкантов отрицательно повлияла на самооценку Софи. Да и этот тип Оливер тоже постарался.
Чтобы отвлечь Софи, Марк сказал:
- Посоветуй мне, как все здесь поменять. С чего начать?
Софи засияла и, подбежав к буфету, схватила блокнот и ручку.
- Ты пожалеешь, что попросил меня о помощи. - Отодвинув в сторону тарелку, она уселась, скрестила ноги и приготовилась записывать.
Софи смотрела на Марка с такой непосредственностью и нетерпением, что он едва удержался, чтобы не поцеловать ее. Разве можно думать об интерьере дома, когда у него перед глазами такое чудо?
- Хорошо, - сказала Софи. - Для начала скажи: какой у тебя любимый цвет?
- Серый.
- Серый? - изумилась Софи, но тем не менее послушно отметила это в блокноте. - А какие комнаты для тебя самые важные? Ну, где ты проводишь больше всего времени?
- В спальне.
Софи покраснела.
- Ты уверен?
- Спальня - самая важная комната у меня в доме, - твердо заявил Марк. - Я треть жизни провожу в постели.
Софи взглянула на него с иронией и снова записала.
- Ладно. Спальня - прежде всего. Что еще?
- Пойдем, я тебе покажу. - Он протянул руку.
- Ты просто скажи, а я запишу.
- Пойдем, Софи.
Она с притворным возмущением встала.
- Хорошо, пойдем.
Софи подозревала, куда он ее поведет. А когда он направился в дальний конец коридора, то поняла, что не ошиблась - в спальню.
Засмущавшись, хотя причин для этого не было, она вступила в личные владения Марка.
В день своего приезда она мельком видела эту комнату, когда искала, куда бы прилечь. И вот она снова стоит на пороге его спальни.
Да, здесь есть где разгуляться фантазии дизайнера: просторная, с высоким потолком, в арочных проемах - окна с красивыми витражными стеклами: золотыми, розовыми, фиолетовыми и зелеными.
Но краска на стенах тусклая и облупившаяся. Собственно, как и во всем доме. На дощатом полу - ужасный серо-бордовый линолеум в цветочек. Рамы облупились, кровать представляла собой простой двуспальный матрас на деревянном каркасе. Даже покрывала нет - только простыня и старое зеленое одеяло. Совершенно не романтично.
Марк стоял, засунув большие пальцы за ремень джинсов, и… улыбался. Улыбкой он мог околдовать кого угодно. Софи стало жарко.
- Серый цвет не подходит для этой комнаты, - твердо сказала она.
Он напоминает мне дождливый день в Лондоне, про себя добавила она.
- Комнату затеняет большое манговое дерево, поэтому нужны светлые тона.
Он кивнул, но ничего не сказал. Слушает ли он меня? - подумала Софи.
- Что, если стены сделать бледно-желтыми, с кремовым бордюром? А обивку мебели сменить на розовую?
- Розовую? - Марк задумался. - Ты уверена?
Софи кивнула.
- Я понимаю твои сомнения, но, поверь, эффект будет поразительный.
Марк указал на распахнутую двустворчатую стеклянную дверь и пригласил Софи войти в примыкающую комнату поменьше.
- А здесь что можно сделать? - спросил он.
Там ничего не было, кроме большого кожаного седла, лежащего на полу, стопки потрепанных учебников в углу да пары весел у стены. Но окно… Необычное полукруглое окно выходило в сад.
- Здесь, наверное, была гардеробная, - предположила Софи и представила, как Марк натягивает на себя джинсы, рабочую рубашку, надевает сапоги для верховой езды.
И вдруг ее осенило.
- Эта комната идеально подходит для детской, - прошептала она.
Софи уже видела, как все будет: мягкий ковер, белая кроватка, пеленальный столик с баночками детского крема и масла, на потолке - подвеска с игрушками, вдоль стен - полки, где стоят смешные зверюшки, подаренные друзьями и родными. Она подняла на Марка глаза и встретилась с его пристальным взглядом.
- Я тоже так считаю, - сказал он.
Он протянул руку и коснулся костяшками пальцев ее щеки. Софи покраснела, а Марк наклонил голову и тихо сказал ей на ухо:
- Я уже вижу нашу детскую. Комнату с тонкими занавесками и заново выкрашенными стенами. Пушистый ковер на полу.
От его низкого, вибрирующего голоса по телу Софи разлилось знакомое тепло.
- И наш ребенок крепко спит в кроватке, - добавил он.
Руки Марка обхватили ее за талию, губы скользнули по щеке. Он поцеловал ее в висок, в уголок глаза, теплые губы провели жаркую дорожку к шее. Большая мозолистая рука ласково гладила ее живот.
- Ты будешь удивительной матерью.
- А ты - замечательным отцом.
- Нашему ребенку - мальчику или девочке - повезет с родителями. Сколько еще ждать, прежде чем мы узнаем, кто он?
- Не знаю точно. Наверное, несколько недель.
Марк крепко прижал Софи к себе и с нежностью потерся подбородком о ее щеку. Затем с легкостью подхватил ее на руки и понес к кровати.
Можно ли быть еще счастливее, чем она сейчас? - спрашивала себя Софи.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Стоило Джилл Джексон услышать, что Софи остается, как она тут же позвонила Марку и сказала:
