Генриетта Рейд - Сестра невесты
Поговорив еще немного, мы разошлись по своим делам.
Решив починить кое-какое белье, я поднялась к себе в комнату за швейными принадлежностями. Вдруг с улицы раздался жалобный крик мальчика:
— Тетя Эстер!
Я выглянула на улицу и обомлела: вровень с окном, на самой верхушке старой, корявой груши, ветви которой царапали подоконник, торчал мой племянник.
— Господи, что ты там делаешь? Немедленно слезай вниз! — приказала я.
— Не могу, — трясущимся от страха голосом ответил он. — Я хотел достать котенка, а теперь…
— Какого котенка?
— Это котенок миссис Кларк, с фермы. Тут я разглядела крошечный желто-белый комочек, который Родни судорожно прижимал к груди. Страшненький-то какой, подумала я и раздраженно спросила:
— Как же мне тебе помочь?
— Ты могла бы принести лестницу из кладовки, — ответил он с обезоруживающим оптимизмом. — А как ты думаешь, миссис Кларк разрешит мне взять котика? — спросил Родни, видимо, забыв о своем плачевном положении, но как раз в этот момент сук под ним зловеще затрещал. Я ахнула от ужаса.
— Не двигайся, я бегу за лестницей! — закричала я.
Не знаю, как мне удалось притащить длинную неподъемную лестницу и прислонить ее к стволу груши. Слава богу, свидетелей этого кошмара не было! Хорошо, что ни Вэнс, ни мистер Вильсон не видели, как я карабкалась наверх, чтобы снять двух малышей.
Пока я продиралась сквозь ветви, Родни, осознав, что находится очень высоко над землей, буквально взвыл от ужаса.
— Тихо-тихо, не кричи, все в порядке, — успокаивала я его, протягивая к нему руки.
— Милая моя тетечка, — пискнул он, — по-моему, ветка сейчас обломится.
Через секунду Родни уже судорожно обнимал меня за шею.
Раздался страшный треск, Родни с котенком за пазухой мертвой хваткой вцепился в меня. От напряжения у меня потемнело в глазах. Как мы не свалились вниз, осталось для меня загадкой.
— Похоже, у вас там неприятности, — донесся снизу холодный, бесстрастный голос.
Я глянула вниз и встретилась глазами с Вэнсом, который, задрав голову, стоял под деревом.
— Мне показалось, вы уже покинули нас, — подлаживаясь под его тон, невозмутимо ответила я, балансируя на лестничной перекладине.
— Так и было. Но потом до меня донеслись душераздирающие вопли. Разве мог я спокойно удалиться? Надеюсь, это не вы издавали такие жуткие звуки?
— Нет, — был мой ответ, — не я.
— Я так и думал: совсем на вас не похоже. Ведь девушки с именем Эстер в трудных ситуациях не теряют над собой контроль! Я прав?
Вэнс поднялся по лестнице и, забрав у меня ребенка, благополучно спустился вниз.
— А к чему такие сложные акробатические упражнения? — осведомился он.
Задохнувшись от возмущения, я молча взирала на него с высоты.
— Котенок миссис Кларк залез на грушу, я пытался его спасти. Потом моя тетечка пыталась спасти меня. Можно я оставлю котенка себе? — скороговоркой протараторил Родни,
— Мне кажется, пора спасать тетю Эстер, — решительно заявил Вэнс.
Стоя у подножия лестницы, он призывно поднял ко мне руки. Даже не взглянув на него, я начала спускаться вниз, демонстрируя выдержку и невозмутимость. Но я не видела, что одна из нижних перекладин была еле-еле закреплена проволокой. Поскользнувшись, я рухнула прямо в объятия Вэнса. Оказавшись в стальном кольце его рук, я потеряла способность слышать, дышать, соображать.
— К сожалению, я оступилась…
— Не надо жалеть…
Загадочные бездонные глаза манили, завораживали, не отпускали. Я оказалась во власти беспокойного смятения. Отчего вдруг стеснило в груди, и слезы выступили на глазах, и пересохли губы?
Очнувшись, я резко высвободилась из плена его рук. Потрясенная новыми ощущениями, которые вызвал во мне этот человек, я застыла на месте, будто опоенная неведомым дурманом.
В этот миг котенок вырвался на свободу и исчез в густой траве. Родни с воплем отчаяния бросился на поиски беглеца.
— Представляете, малыш хочет оставить котенка себе, — сказала я первое, что пришло на ум.
Пропустив мои слова мимо ушей, Вэнс продолжал смотреть на меня с жадным, пристальным вниманием. Я занервничала.
— Да? В чем дело? — резко спросила я.
— Знаете, Эстер, — начал он задумчиво, не обращая внимания на мою холодность, — вы, как никто другой, подходите моей матери. Думаю, она рассказывала вам о благотворительной акции: наряды от Лакруа, брызги шампанского, свет софитов блестящее общество, длинноногие красавицы, журналисты… По-моему, вы прекрасно подходите на роль Жозефины. Я таки вижу вас в платье с высокой талией. Вы хрупкая, стройная, вы идеально сложены для демонстрации платьев наполеоновских времен.
— Но явно недостаточно красива для этого, — отрезала я, застигнутая врасплох неожиданным предложением. Неужели это тонкая, злая насмешка?
— Почему вы так подозрительно на меня смотрите, Эстер? — мягко улыбнулся Вэнс. — Я не шучу и не собираюсь мистифицировать вас.
— Почему вы так внезапно решили привлечь меня к участию в шоу? — недоверчиво осведомилась я. — В Уэрфильде наверняка найдется много красивых девушек, мечтающих о такой возможности.
— Да, конечно, но мало кому присуще такое благородное изящество и одухотворенность. Вы недооцениваете себя! Королевское платье до пола, немного косметики, локоны до плеч — и вы будете неотразимы!
— Вы рассуждаете со знанием дела, — заметила я, испытывая, однако, невероятное волнение и любопытство. — Откуда вам известны также специфические тонкости? Косметика, наряды…
Невероятно, Вэнс Эшмор проявлял живой интерес к событию, которое должно было бы вызвать у него лишь скуку и раздражение!
— Милая моя, а мне ничего другого не остается. Много месяцев подряд мать говорила только об этом костюмированном шоу, постоянно названивала Лакруа. Вообще-то она планировала, что Жозефиной будет Эверил.
— Я знаю, — уныло потупилась я.
— Но Эверил далеко. Если вы откажетесь от участия, матери придется подыскивать кого-нибудь среди юных дебютанток Уэрфильда.
— Ну, если вы полагаете, что миссис Эшмор одобрит вашу идею… — начала я нерешительно.
— Конечно, одобрит. Иначе я бы и не предлагал вам это.
Похоже, Вэнс не понимал, что его мать вряд ли смирится с моим непочтительным отношением к ее общественному статусу. Но может быть, мне не стоило все так усложнять. Вэнс все равно доведет задуманное до конца.
— Отлично, — оживился он. — Я передам матери, что вы согласны стать Жозефиной.
В своей ставшей для меня обычной властной манере он мгновенно отмел все возможные возражения. Я все еще пребывала в нерешительности, не зная, стоит ли поддаваться уговорам.
