Джудит О'Брэйди - Музыка тропического ливня
Но фильм с любимым актером уже не занимал Линду — ее мыслями почти безраздельно владел Джеймс Феличчи, а его поцелуи все еще горели на ее губах.
— Сколько стоит ваша вилла? — спросил Джеймс. Он взбежал по лестнице на веранду, где сидела Линда, углубившись в захватывающее чтение о лесной медицине и народных методах лечения на Карибах. Незваный гость завис над ней Пизанской башней и с явным нетерпением ожидал ответа. Не потупив взора перед раздраженным пришельцем, Линда весьма демонстративно отложила книгу.
— Ах да. — Он нахмурился, казалось, внезапно вспомнив об этикете. — Простите, что потревожил вас.
— Да что вы, Бог с вами, — непринужденно отозвалась Линда. — Я просто бездельничаю. Ведь я не пишу романов и вообще не занимаюсь ничем серьезным.
— Ну, уже легче. — Он мельком взглянул на книгу, успев прочесть ее название. — О Боже, что вас в ней заинтересовало?
— Ищу средство, вызывающее отвращение.
— Отвращение к чему?
— К вам.
— Ко мне? — Он с недоумением поднял одну бровь и ухмыльнулся.
— Именно. К человеку, который не любит, когда его беспокоят, но который не испытывает ни малейших угрызений совести, беспокоя других. Вы продолжаете врываться сюда, будто эта вилла принадлежит вам. — И при этом целуете меня, словно имеете на это право, добавила про себя Линда. При одном лишь воспоминании о поцелуе ее словно обдало горячей волной.
— Ну хорошо. Я намерен купить вашу виллу, — сказал он. — Вот причина моего визита. Сколько вы за нее хотите?
— К сожалению, должна разочаровать вас: этот дом не продается. — Хозяйка удивленно уставилась на Джеймса. — Разве вы не знаете, что я здесь живу?
Прислонившись к одной из изящных колонн веранды и небрежно скрестив ноги, мужчина стоял перед ней в довольно вызывающей позе. На нем были выцветшие джинсы и черная тенниска, обтягивавшая широкие плечи.
— Я подумал, может быть, вы продадите виллу, когда соберетесь обратно в Штаты. Вдруг вам нужны деньги.
— В первую очередь мне нужна работа, — с усмешкой ответила Линда. — Чтобы благодаря ей я смогла обрести независимость. Голодная смерть еще не грозит мне.
— Независимость вам могут дать деньги. Я заплачу за этот дом четверть миллиона американских долларов.
Женщина нахмурилась. Разумеется, это было щедрое предложение.
— Почему вы хотите купить именно эту виллу? Ведь у вас уже есть дом.
— Он не мой. Я лишь снимаю жилье и должен освободить его к концу следующей недели — к тому времени, когда возвратятся хозяева. — Джеймс сложил на груди руки. — Я решил обзавестись собстственной хижиной на острове — тогда можно будет приезжать сюда в любое время. Только не говорите, что лучше подыскать что-нибудь более подходящее в другом месте. Уже пробовал. Здесь не так уж много вилл, причем все они заняты — ни одна не сдается и не продается.
— В том числе и моя, — скороговоркой выпалила Линда. — Эта вилла не продается. Думаю, вам не повезло, а потому придется возвратиться в свой гарем и завершить книгу в Вермонте. — Женщина, не в силах удержаться от колкости, расхохоталась, а гость, свирепо взглянув на нее, процедил сквозь зубы:
— Хорошо, тогда сдайте ее.
— Но куда же я денусь, если сдам виллу?
— Вернетесь в Нью-Йорк. Разве вы не говорили, что живете там постоянно?
Да, говорила. Но фешенебельная квартира-мансарда Филиппа в Нью-Йорке уже продана — деньги пошли на погашение его карточных долгов. По той же причине они лишились домика в Швейцарии, бунгало на Французской Ривьере и ранчо в Техасе, не говоря уже о гоночных автомобилях, двухмоторном самолете, лошадях, коллекции старинных охотничьих ружей и любимце-гепарде. А вскоре на продажу будет выставлен и нью-йоркский особняк, в котором Линда провела детство.
— Мне негде больше жить, — сказала хозяйка виллы. К сожалению, прозвучавшая довольно трагично фраза передавала истинное положение дел.
— Хорошо. Оставайтесь, — милостиво согласился непрошеный покупатель. — Но только не…
— Знаю, но только не беспокойте меня. Откровенно говоря, я не могу себе представить, что может быть хуже совместного существования с вами в одном доме. — У нее не останется ни минуты покоя, а сердце попросту надорвется от перегрузки. Мысль о том, чтобы жить с ним под одной крышей, просто ужасала.
— Вам не найти лучшего постояльца, — заверил ее Джеймс. — Целый день я буду занят работой и ничем не потревожу вас. Вы даже не заметите моего присутствия. Значит, так, вот что я предлагаю. Вы выделяете мне пару комнат: в одной я буду работать, в другой — спать. На вас ложатся заботы о моем пропитании, вы отвечаете на телефонные звонки, сообщаете мне информацию, поступающую от абонентов, а я плачу вам пятьсот долларов в неделю.
Пятьсот в неделю — две тысячи в месяц! Эти деньги могли бы ей пригодиться.
— Нет, — ответила женщина. Уж слишком рискованная затея. Надо держаться подальше от этого человека, способного лишить ее покоя, опустошить душу.
— Ну пожалуйста. Я вас прошу! — взмолился мужчина.
— Нет, — повторила хрупкая женщина, сжимаясь в стальную пружину под его гипнотическим взглядом.
На следующий день вечером Джеймс явился к Линде с букетом тропических орхидей, бутылкой французского вина и большущей коробкой бельгийского шоколада. Сосед обворожительно улыбался, а синие глаза неотразимо сияли. Весь ее здравый смысл мгновенно улетучился в тартарары, как дым в трубу.
— Так, ладно, — сказала она. — В конце концов, что это за жизнь, если в ней нет хотя бы маленького риска.
Проситель предложил обговорить детали сделки незамедлительно. Линда как раз готовила, а потому пригласила гостя на кухню. Надо же, как точно он рассчитал время своего визита!
— Не хотите ли остаться на ужин? — спросила хозяйка просто из вежливости. В самом деле: цветы, вино, шоколад — да ведь это настоящий тайник. Не скрытых ли желаний?
Джеймс прямо посмотрел ей в глаза и заявил:
— Мне не хотелось бы беспокоить вас.
— Не воротите нос от удачи, — услышал он в ответ. И тотчас пробормотал:
— Благодарю, я с удовольствием поужинаю с вами.
Линда налила ему в бокал вина из бутылки, которую открыла для себя раньше. Ей нравилось отпивать по глоточкам вино, пока она возилась у плиты. Сегодня на ужин была дикая утка под соусом из свежих ананасов и бренди — еще одно блюдо ее собственного изобретения. Джеймс наблюдал, как она суетилась у плиты, в то время как у самой Линды возникло страшное ощущение неловкости, тревоги от того, что они оказались сейчас наедине. Ощущение нарастало, как приступ аллергии, хотя, возможно, оно и не было таким уж неприятным, скорее, придавало атмосфере вечера оттенок легкой авантюры.
