Марсия Иваник - О, мой ангел…
— Но ты же сама говорила, что музыка для тебя главное?
Надя прикусила губу.
— Если я поеду с тобой в долину, разве музыка вернется?
— А почему бы и нет?
Она задумалась. Может быть, действительно музыка снова зазвучит в ушах, если она окажется с Оуэном в этом райском уголке? Она отдавала себе отчет в том, что по своему положению ей далеко до Оуэна. Да, он был ей приятен, но сейчас, с исчезновением музыки, могла ли она рисковать и отказываться от встречи? Что, если он прав и только с его помощью она вернет себе музыку? К тому же она достаточно опытная женщина и умеет владеть собой. Несколько часов, проведенных с ним при соблюдении определенных правил приличия, не принесут вреда.
— Если я и поеду, то из дружеского расположения к тебе, и только, — твердо сказала она.
Оуэн кивнул и улыбнулся.
— У меня только один вопрос.
— Какой же?
— Что ты больше любишь: жареных цыплят или болонские сэндвичи?
Надя удивленно посмотрела на две машины, стоявшие чуть в стороне от дороги, и взяла из рук Оуэна одеяло.
— Ты говорил, что только горстка людей знает это место, — сказала она.
Оуэн вытащил из багажника тяжелую корзину со снедью и захлопнул крышку.
— Не волнуйся, людей мы не встретим. Здесь более ста акров леса и лугов.
— У меня ранчо занимает большую площадь и то каждый раз, когда я оглядываюсь, то обязательно кого-нибудь замечаю.
— Могу себе представить, — буркнул Оуэн.
Надя склонилась над низко прибитой доской, на которой было написано: «Прохода нет».
— Кто владеет всем этим?
— Мы.
Он приподнял доску, чтобы Надя пролезла под ней.
— Что значит — мы?
— Разве ты не налогоплательщица?
— Даже более того. — Она озиралась с любопытством.
Лес густо зарос высокими соснами, а воздух был напоен ароматом хвои. Тропинка, по которой зашагал Оуэн, едва заметно вилась в траве. Воздух здесь был более прохладным, чем в городе, и еще хранил свежесть прошедшего ночью дождя.
— Так эта земля — собственность местных властей?
— Они выкупили ее и превратили в парк еще в семидесятые годы.
Он взял Надю за руку и помог переступить через поваленное дерево.
— Нам пока везет. Они еще не явились сюда вырубать лес, устраивать автостоянку и прокладывать асфальтированные дороги.
Он усмехнулся и махнул в сторону убегавшей вдаль тропинки, освещенной солнечными лучами, которые проникали сквозь ветви деревьев.
— Другими словами, природа здесь пока почти девственная.
Надя сделала несколько шагов и замерла в восторге — это ли не настоящий рай?
— Тебе нравится?
Она ничего не ответила и с грустью почувствовала, как ей не хватает музыки. Оуэн потянул Надю за руку.
— Я становлюсь здесь сентиментальным, — сказал он, ведя спутницу сквозь высокую траву к рощице. — Давай шагай быстрее. Самое лучшее место для пикника на другой стороне долины.
Надя с трудом разогнула спину.
— Не могу поверить, что в корзине была только еда. Кажется, ты пригласил на пикник и борцов сумо.
— Еще пять минут назад, когда я вытащил оттуда пару шоколадных пирожных, ты не жаловалась, — сказал он, усмехаясь.
Закончив извлекать из корзины разные разности, Оуэн отбросил ее в сторону. Сейчас Надя выглядела отдохнувшей. Она подставила лицо солнцу и с удовольствием шевелила пальцами ног, высунувшихся из-под одеяла. Оуэн не только был счастлив провести время с Надей, но и радовался тому, что под глазами у нее исчезли тени, которые он заметил еще в кабинете. Ему очень хотелось услышать, что к Наде вернулась музыка. Если бы так случилось, она бы забыла обо всем на свете.
Честно говоря, он был не против добавить свое имя к имени этой хрупкой странницы, но не торопил события, хотя ему стукнуло тридцать три и он умел по достоинству оценить хорошее. Надя была заботливой, воспитанной, вероятно, любвеобильной и удивительно сексуальной. Оуэн обладал такими же качествами, поэтому их отношения вызывали у него робкую надежду. Что касается его тетки, то эта добросердечная женщина продолжала любить племянника, хотя он давно вырос из юношеского возраста. Оуэн всегда мечтал о куче собственных детей, но для этого ему следовало жениться.
Он повернулся к Наде. Она лежала на боку, подложив руку под голову. Глаза, которые еще недавно светились желанием, были полузакрыты, а на губах застыла сонная улыбка. Оуэн внимательно поглядел на нее, потом вытащил из кармана монету и положил ее между ними на одеяле.
— Даю цент за твои мысли.
Надя улыбнулась.
— Неужели они так дешево стоят?
— Это зависит от того, о чем ты думаешь. — Он небрежно засунул монету в карман.
— Я думаю о тебе, — ответила она, тронув пальцами его губы. Под солнечными лучами она разомлела. Казалось, еще чуть-чуть, и она растает.
— Угу, — произнес он, вынимая другую монету. — Тогда эта перекрывает значение первой. Так?
Она подбросила серебряный дайм и прижала его к щеке.
— Вот эта будет получше. — Она закрыла глаза и задумалась. — Я все гадаю, почему тебя женщины до сих пор не защипали?
— До сих пор не защипали?
— Ну, конечно. Привели бы тебя к алтарю, подарили двух-трех малышей, завели бы собаку и заставили тебя оплачивать их счета дантистам.
— Знаешь, Надя, есть выражение «уцепиться за кого-либо», а не «защипать».
Он сорвал травинку и покрутил ее в пальцах.
— Ты что же, веришь, что меня ждет богатый улов?
— Большой улов сулит постепенность. Ты будешь грандиозным мужем. И вообще, почему ты не женишься?
Он посмотрел на Надю. Вид у нее был сонный.
— Порядочная женщина никогда не уцепится за меня.
— Хм. — Она чуть кивнула, не открывая глаз, и пробормотала: — Может быть, она должна вместо этого защипать тебя.
Оуэн хмыкнул. Сейчас они обсуждали тему, которая безмерно волновала весь Кроу Хед. Однако Надя заснула. Разве ее не трогало, что он был самым завидным холостяком во всей западной части штата? Проклятье, по его сведениям, это беспокоило и другую половину штата, а тут объявилась женщина, выражавшая к создавшемуся положению явное равнодушие.
Он придвинулся ближе к Наде и нежно погладил ее локон, упавший на лицо. Потом прикоснулся к уху. Она выглядела как ангел — нежная и невинная. Длинные темные ресницы почти касались щек, а на полуоткрытых губах, казалось, задремала легкая улыбка.
Растянувшись рядом с Надей на одеяле, он следил за солнечными зайчиками, игравшими на ее лице. Оуэн подумал: а как он будет чувствовать себя, просыпаясь рядом с этой женщиной из месяца в месяц, из года в год?
