Лоррен Мартин - Цветные бусы мечтаний
Улыбка. Это было первое, что пробилось сквозь пелену сна. Ей улыбались. Затем туман полностью рассеялся, и она разглядела лицо склонившегося над ней мужчины.
И тут она закричала…
Ладонь, похожая на выброшенную на берег рыбу, зажала ей рот. Кэтлин забилась всем телом и впилась в нее зубами.
— Сукин… — начал было незнакомец, отдергивая руки и поднося ее ко рту.
Эм Джи! Человек говорил голосом Эм Джи… Она сразу же узнала этот низкий баритон, хриплый от виски и жизненных передряг. Но он не имел ничего общего с маячившим перед ней лицом.
Она моргнула. Это не помогло.
— О Боже…
Он нахмурился, посасывая укушенную ладонь.
— Никак не думал, что покажусь вам таким страшным…
— Не страшным, — слабо запротестовала она и замолчала, подыскивая подходящий эпитет.
Произошедшая в нем перемена была захватывающей дух? Ошеломляющей? Смертельно опасной, как динамит?
— Вы стали совсем другим, — только и смогла наконец сказать Кэтлин.
У него была потрясающая улыбка. Впервые его лицо предстало перед ней во всей красе — от волевого подбородка и щеки с ямочкой до взъерошенных темных волос. Но лучше всего были все-таки его глаза. Все еще воспаленные, с опухшими веками, с черными кругами от усталости они были так чудесны, что Кэтлин смотрела на них с благоговением, как на произведение кисти Микеланджело. Теперь, когда сопутствующие им грязь и буйная растительность исчезли, их глубина и выразительность возросли в геометрической прогрессии.
— Как вам это удалось? — машинально спросила она.
Он развел руки в стороны и медленно повернулся.
— Моя милая старая мама имела обыкновение утверждать, что хорошая порция мыла человеку только на пользу. Обычно это говорилось, когда мыло попадало мне в рот, но я верю, что наружное употребление в данном случае ничуть не хуже внутреннего. А если к тому же есть приличное лезвие…
Кэтлин все еще не находила слов. Сзади он был так же хорош, как и спереди: ладный, подтянутый и очень соблазнительный. Даже в видавших виды джинсах. Ее влекло к нему, и она не могла справиться с охватившим ее чувством.
Но вот в фотомодели он явно не годился, то лицо выглядело слишком… потрепанным, иски и подбородок пересекали мелкие морщины. И красивым оно не было. Слишком много нем было тупых углов и глубоких теней.
Зато оно было сильным. Одухотворенным. Незабываемым. Несмотря на слегка искривленный нос и длинные до плеч волосы, что Кэтлин никогда не находила привлекательным. А еще была ямочка на правой щеке. Она появлялась всякий раз, когда Эм Джи пускал в ход свою озорную усмешку.
— Как насчет ужина? — спросил он.
Кэтлин застонала. Слава Богу, он воспринял это как ответ на вопрос. Затем Эм Джи повернулся к ней спиной, и тут дела пошли хуже. Он принялся открывать замок. Его близость действительно наводила девушку на греховные мысли. Бабушка была бы оскорблена, знай она о них. Двадцать четыре часа назад Кэтлин и сама тоже оскорбилась бы. Но в М. Дж. Тобине было что-то, что все время выбивало девушку из колеи и вызывало мысли и ощущения, которым раньше в ее жизни не было места.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он, ковыряя в замке отмычкой.
Девушка крепко зажмурилась, красная от смущения и готового разгореться внутри нее пожара.
— Хорошо.
Я качусь прямиком в ад. С курьерской скоростью. И причина тому — М. Дж. Тобин. Кто бы мог предположить это в зале суда?
Теперь ясно, почему у него такие блестящие характеристики.
Одной этой мысли оказалось достаточно, чтобы возбудить в ней страсть к приключениям. Эм Джи — настоящий хамелеон. Не играет ли он и сейчас? Но когда наручники щелкнули и он обернулся с видом триумфатора, Кэтлин не могла не улыбнуться в ответ.
Очень опасный человек.
Совершенно не ее круга.
Она опустила руки и села.
— Ох… Уй-й…
Эм Джи присел на край кровати.
— В чем дело?
Она попыталась размять желвак на шее, но тщетно.
— Наверное, человек не создан для того, чтобы целый день сидеть, вывернувшись наизнанку, — сухо произнесла она.
Девушка чувствовала себя так, словно кто-то заклеймил ее каленым железом.
Не дав Кэтлин опомниться, Эм Джи положил свои ладони ей на плечи и пробормотал.
— Здесь?
Это прикосновение заставило ее вздрогнуть.
Он слегка отстранился, и Кэтлин была готова поклясться, что он принял ее реакцию за дрожь отвращения. Но Эм Джи и представления не имел о том, как он ошибался…
— Расслабьтесь, — посоветовал он. — Это всего лишь небольшой массаж спины, чтобы вам легче было подняться и дойти до стола.
Кэтлин послушно наклонилась вперед. Энергия словно выходила из кончиков его пальцев, бежала по предплечьям и спускалась к пояснице.
— Держу пари, именно так делала ваша милая старая мама.
Сильные, мозолистые пальцы принялись разминать ее мышцы, и девушка с трудом удержалась от нового стона.
— Вовсе нет, — ответил он. — Ее любимым средством были горячий пунш и холодная ванна. Боюсь, тут мы с ней не поняли бы друг друга.
Кэтлин хотелось смеяться. Хотелось прижаться к нему и позволить его рукам изучать ее тело. Хотелось, чтобы никогда не кончалась эта сладостная пытка. У него были такие умелые, такие терпеливые пальцы…
— А она действительно существует? Казалось, это удивило его.
— Вы хотите сказать, что не верите, будто есть женщины, которые дают своим детям мудрые советы?
— Я хочу сказать, что до сих пор не слышала от вас ничего, кроме лжи и угроз. При таком ходе событий трудно отделить правду от вымысла.
Эм Джи так медленно и тщательно обрабатывал каждый позвонок Кэтлин, что той хотелось стонать от каждого прикосновения. У него были волшебные руки. Словно теплое масло вливалось во все клеточки ее тела. Она почувствовала, что ее груди напряглись в ожидании, что руки Эм Джи вот-вот могли сбиться с пути…
— Да, — сказал Тобин. — Она существует. Все еще живет в Сан-Антонио со своим стариком и несколькими отпрысками. Наверное, воспитывает внуков.
Кэтлин хотелось повернуться и поглядеть ему в лицо, но по тону Эм Джи было ясно, что он этого не позволит.
— А почему вы ушли из дома?
Он перешел к похлопываниям.
— Потому же, что и все остальные. Хотелось новых впечатлений. Как каждому восемнадцатилетнему мальчишке с подержанной машиной и избытком тестостерона в крови.
Кэтлин улыбнулась. Она побилась бы об заклад, что в восемнадцать лет ее похититель был настоящим сердцеедом.
— И вы никогда не видитесь с семьей?
Его движения замедлились.
