Элен Алекс - Забытая мелодия
— Где он? — спросила Лиз.
— Я считаю, — сказала мать, обращаясь к Каталине, — что мы должны сказать ей все сразу.
— Скажите, — прошептала Лиз.
— Все равно уже поздно отступать, — назидательно сказала мать.
— Мама, что ты наделала, — сказала Каталина.
— Это жизнь, — сказала мать Каталине, — вот что такое жизнь. Но давайте, давайте представим, что мы в театре.
— Мама, сделай же хоть что-нибудь, — взмолилась Каталина.
— А что я сделаю, — вновь обратилась к ней мать, — что я сделаю? И заметь, что это ты втянула меня во все это.
Каталину буквально парализовал кошмар данной ситуации, и в какой-то момент она поняла, что не в силах больше вымолвить ни слова. Мать тоже наконец-то замолчала, видимо, она обдумывала, какое представление на данную тему лучше всего разыграть.
И в наступившей тишине Лиз сказала простую фразу, на которую никто так и не смог решиться.
— Майкл умер, да? — сказала Лиз.
Каталина опустила голову, а мать медленно повернулась к Лиз.
— Я очень сожалею, — сказала мать.
— По правде? — Лиз посмотрела на Каталину, как будто она могла что-нибудь изменить.
— По правде, — сказала Каталина.
— Что-то в этом духе я и подозревала, — сказала Лиз и закрыла лицо правой рукой.
— Лиз, — стала утешать мать, — ты еле-еле выжила, мы уже ни на что и не надеялись, сейчас главное, что ты жива.
Но Лиз уже ничего не слышала.
Черная ночь накрыла ее своим невозмутимым телом, навалилась на Лиз, задушила ее, и только ярко-красный мотоцикл, словно памятник бессмертию, растворялся у Лиз где-то очень глубоко в мозгу. А его номер с именем и годом рождения Лиз был ясен и четок, словно кривая усмешка на лице безжалостной судьбы.
И Лиз совсем не знала, что она, оказывается, металась в истерике, и врачи всей больницы совещались, какое лекарство ей лучше всего на этот раз ввести, а то ей уже было сделано столько инъекций, что нормальный человек в обычной ситуации вряд ли бы уже выдержал.
С Каталиной тоже, в конце концов, случилась истерика, и врачам пришлось и ей вводить в вену успокаивающее. Так что Каталина была вполне спокойна и безучастна, когда мать назидательно сообщила ей, что от самого печального во всей этой истории они, в конце концов, отделались.
Мать недолго пробыла у постели Лиз. Театр, ожидавший свою главную героиню, это не шуточки. Мать поцеловала спящую Лиз и велела Каталине передать Лиз самые наилучшие пожелания, когда она проснется.
Мать уехала, а Лиз и Каталина вновь остались одни. И теперь все было уже только в их руках, и помощи было ждать уже практически неоткуда.
Через две недели с левой руки Лиз сняли гипс, и теперь у нее было целых две руки. Каталина поддерживала Лиз, как могла, она поила ее из ложки апельсиновым соком и терпеливо ждала, когда апатия в глазах Лиз сменится хоть каким-то проблеском жизни.
И в один из таких дней на горизонте возник Паоло. Он сказал, что раз Лиз уже пришла в себя, то Каталина вполне могла бы заняться собственными детьми.
— А ты чем тогда будешь заниматься? — спросила Каталина.
— Ой, — сказал Паоло, — только не надо опять начинать!
— Что начинать?
— Выставлять меня дураком.
— Тебя никто не выставляет дураком. Разве ты не видишь, в каком состоянии находится моя сестра?
— Я знаю, что твоей сестре уже гораздо лучше, и ей вполне хватит больничной сиделки.
— Что ты можешь знать, Паоло, — в сердцах сказала Каталина, — о том, что хуже, а что лучше?
— Вот видишь, — невозмутимо сказал Паоло, — ты все-таки умудрилась выставить меня дураком.
— И если ты не уйдешь сейчас же, — сказала Каталина, — то я за себя не отвечаю.
Паоло обиженно хлопнул дверью и ушел, а Каталина устало опустилась на стул возле кровати Лиз.
Вот уже десять лет Паоло был мужем Каталины и отцом ее детей. Так что он уже давным-давно превратился для нее в того дальнего родственника, которых не выбирают.
Каталина и не заметила, как Лиз открыла глаза.
— Я все слышала, — сказала Лиз.
— Извини, — сказала Каталина.
— Кати, Майкла уже не вернешь, а мне, и правда, намного лучше.
— Лиз, перестань.
Каталина взяла с тумбочки стакан и налила в него воды.
— Так что тебе пора бы заняться своими детьми, — продолжила Лиз.
— Мои дети живы и здоровы, — сказала Каталина.
Она протянула Лиз стакан с водой.
— Я тоже вполне жива и здорова. Лиз взяла стакан и выпила всю воду.
— Я тебя не оставлю, — сказала Каталина.
— Не бойся, Каталина, со мной ничего не произойдет, — сказала Лиз.
Каталина с недоверием посмотрела на Лиз.
— Я ничего не боюсь, — сказала она, — я просто не хочу оставлять тебя одну.
Лиз с трудом приподнялась и села на кровати.
— Почему одну, со мной будет больничная сиделка.
— Помолчи, Лиз, тебе вредно много разговаривать, давай лучше я тебе дальше почитаю.
Каталина взяла из внушительной стопки верхнюю книгу и раскрыла ее.
— Так, где мы остановились? О, вот, на моей самой любимой фразе: «От Кедди пахло деревьями и как когда она говорит, что ну вот мы и проснулись».
Лиз думала о своем.
Она думала о Майкле. Она не верила, что Майкл умер. Они просто плохо его искали. Он не мог умереть.
Он не мог бросить ее, так не бывает. Ведь он был частью Лиз, и он просто не мог исчезнуть и раствориться в пустоте.
И она обязательно его найдет. Как только встанет на ноги.
Лиз все-таки уговорила Каталину съездить повидать детей.
— Ну хорошо, — согласилась Каталина, — я отлучусь, но только на один час.
— Перестань, Кати, за один час ты только доберешься до своего дома.
— Ладно, на полтора, — с большим трудом согласилась Каталина.
Лиз рассмеялась.
— Хорошо, уговорила, — сказала она, — я выделяю тебе два часа.
— Два часа! — испугалась Каталина, она не могла так надолго оставить Лиз одну.
— И ни минутой больше, — в шутку сказала Лиз.
— Но только, Лиз... — замялась Каталина.
— Что?
— В мое отсутствие с тобой посидит больничная сиделка?
— Конечно.
— Только не обижайся.
— Я не уйду от тебя, Кати, разве без меня ты справишься со своей оравой?
— Конечно, я с ними не справлюсь, — улыбнулась Каталина.
Ей было гораздо легче от того, что они поговорили на эту тему. Она действительно боялась, что Лиз сделает с собой что-нибудь, после того, что произошло с ней на Большом мосту.
Но Лиз была вроде бы спокойна.
— Я очень люблю тебя, — сказала Каталина.
Она подошла к Лиз и крепко ее обняла.
— Я тоже тебя очень люблю, — сказала Лиз.
